космического миропредставления слышатся в исконно народном
понятии "ясочка" -- звездочка.
их в один ряд Светобогов. Их соподчинение в настоящее время
установить трудно. Однако нетрудно доказать, что такие
древнерусские и общеславянские боги, как "Дый" (упоминается в
"Хождении Богородицы по мукам) и Див из "Слова о полку
Игореве", этимологически восходят к имени древнеиндийского Бога
неба Дьяуста (dy-aus -- "день", "сияющее дневное небо").
представлениях известную роль играла такая женская ипостась
светлого Дня, как утренняя заря (и звезда -- одновременно),
Денница. Известно также понимание Денницы как падающей
звезды (именно звезды, поскольку представление, и тем более
правильное истолкование явления метеоритов, относится к более
позднему времени). Так, в сборнике XV века "О земном устроении"
имеется отдельная глава "О денницах", описывающая падающие
звезды, истолкованные как обломки небесного огня. Как и древнее
"солонь", образ Денницы характеризует космическое животворящее
начало, заключенное в свете, олицетворением которого выступает
брачная пара День и Денница (Свет околоземный и Свет
космический). Но скорее всего, если восходить к праславянским
общеарийским верованиям, все космические явления (включая
землю, воду, небо, огонь) можно представить как
самозарождающиеся из света. Вячеслав Иванов считал Денницу
мифологическим существом мужского рода и отождествлял его с
христианским и дохристианским Люцефером -- одной из ипостасей
Дьявола, однако дословно означавшем "Носитель света" (его
сотканную из противоречий суть искателя истины гениально
раскрыл Байрон в мистерии "Каин"). По Вяч. Иванову, Денница --
фосфорически светящийся дух -- первомятежник, внушающий
человеку гордую мечту богоравного бытия; это тот самый
"печальный демон -- дух изгнанья", который "сиял" Лермонтову
"волшебно-сладкой красотою"23.
начала в форме Девы (рис. 100) имеет длительную историю:
от сказочных Птицедев до Пречистой Девы -- светлого и
светоносного Божества, впоследствии растворенного в культе
Богородицы -- хранительницы и покровительницы Руси, избравшей
Россию своим последним домом. Имя Дева не могло не быть в
центре мифологического и религиозного притяжения хотя бы
потому, что оно -- одно из древнейших и важнейших понятий
индоевропейской культуры. Как известно, в санскрите devб
означает "Бог", "жрец"; "владыка", "царь", а также:
"небесный", "божественный". Соответственно dev-i -- это
"Богиня".
в однокоренных словах и словосочетаниях "диво", "диво дивное".
Див -- одно из древнерусских мифологических существ,
действует как персонаж в "Слове о полку Игореве", предупреждая
русских воинов об опасности и одновременно предрекая беду.
Кроме того, в древнерусской мифологии было известно женское
божество -- Дива. Итак, Дева в широком смысле -- великий
охранительный и вдохновляющий символ русского народа. В
древнерусском миропредставлении в соответствии с
индоевропейской и общемировой традицией Пречистая Дева --
воплощение вселенского и солнечного света одновременно: "И
явилось на небе великое знамение -- жена, облеченная в солнце,
под ногами ее луна, и на главе ее венец из двенадцати звезд"
(Откровение святого Иоанна Богослова, 12, 1).
Элементарный опыт свидетельствует: свет бывает без огня, огонь
без света -- никогда. Следовательно, свет обладает некоторой
самостоятельной сущностью, хотя и предполагает обычно наличие
какого-либо источника; чаще всего им выступает огонь. Отсюда и
древние мифологические представления о космическом огне: он
тесно взаимосвязан с космическим светом, но не обязательно ему
предшествует. Иногда и тот и другой выступают как тождественные
начала. В позднейшем миропредставлении под влиянием
христианской эсхатологии космический огонь изменил объем и
содержание своего понятия: он переместился в преисподню и начал
носить в основном устрашающую функцию "геены огненной",
ожидающей грешников в аду.
Бога огня Агни (agnн -- "огонь"). В Ригведе --
древнейшем своде обрядовой поэзии -- значительная часть гимнов
посвящена Богу огня -- Агни. Почему -- догадаться не трудно. В
нелегких и некомфортных условиях переселенческой жизни огонь
(особенно по ночам) оставался той рукотворной стихией, которая
давала тепло, свет, защиту от диких животных и жар для
приготовления пищи. Огонь же был и стихией, имевшей
нерукотворное происхождение (молнии и другие небесные явления,
лесные и степные пожары, вулканическая лава и т.д.). Ни в
первом, ни во втором случае не требовалось специальных
скульптурных или живописных изображений огня, поскольку он
всегда был рядом перед глазами. Лишь впоследствии, когда одно
из арийских племен завоевало Индостан, подчинив аборигенов и
создав в условиях оседлого образа жизни уникальную
древнеиндийскую культуру, -- появилась возможность и
необходимость воссоздавать образ Бога огня -- Агни в виде
скульптурных изваяний.
"крес". Корень сохранился в слове "кресало" (вышедшее из
употребления приспособление для добывания огня), а также в
серии понятий: "красный", "краса", "красивый", "красота",
"прекрасный", "краска". С существительным "крес" тесно
взаимосвязан глагол "кресать" или "кресить", означающий
одновременно: "высекать огонь" и "воскресать (оживать)".
"Игорева храброго полку не кресити", -- трагически заключает
безымянный автор "Слова о полку Игореве". Нетрудно истолковать
лексическое и смысловое происхождение таких важнейших для
русского миросозерцания слов как "воскрешать" и "воскрешение"
-- они имеют древнейшее дохристианское происхождение и связаны
с культом огня и его ролью в первобытной жизни. При высекании
огонь-крес всегда как бы воскресал заново, потому-то слово
кресить обозначало сразу два понятия -- "высекание" и
"воскресение". Само слово "крес" и этимологически связанные с
ним понятия типа "красный -- красивый" близки по смыслу и
происхождению с церковнославянским "крада", что означает
"костер", "огонь", "жертвенник". (В русском языке слово не
употребляется, однако корень сохранился в словах с иным
смыслом: "украдкой", "украденный" -- от глагола "красть".)
Общий корень здесь вполне уместен: огонь-крес способен и
украшать (красить -- к тому же красным пламенем), и красть
(сжигать дотла так, что не останется никаких следов, т.е.
сгораемая вещь исчезает, крадется). Общеиндоевропейский корень
"крес" обнаруживается и в имени Крез (произносится
[kres]) -- так звали последнего царя древней Лидийской
державы (VI в. до н.э.), чье имя вошло в поговорку: "Богат, как
Крез".
"огонь", с одной стороны, например, берущего начало от
санскритского agn и, видимо, означавшего естественный
огонь, сохраняемый в угольях, и, с другой стороны, понятием
"крес", вероятнее всего означавшим искусственный огонь (т.е.
полученный путем высекания), жертвенный огонь. В этом случае
ближе всего по смыслу и звучанию для слова "крес" окажутся
слова krati ("жертва", "сила", "мощь", "действие" и др.)
и kruy-a ("жертвоприношение", "жертвенный обряд";
"действие", "работа", "труд" и др.).
"крес" образовано и понятие "крестьянин", означавшее
первоначально не столько огнепоклонников, сколько людей,
расчищавших землю под пашню путем огневания -- выжигания лесных
участков. Поздняя традиция производит "крестьян" от "христиан",
а корень слова усматривает в понятии "крест". В такой трактовке
"крестьяне -- это крещенные люди, но тогда непонятно, почему,
скажем, князья и дружинники, крестившиеся на Руси прежде
смердов и простого люда, не именуются крестьянами (крещеными).
предметов) происходит от понятия "крес" (огонь) -- отчего оно
так быстро и органично прижилось на Руси. Такую этимологическую
зависимость можно объяснить по-разному. Известны, например,
крестообразные поминальные курганы, на вершинах которых
возжигался священный огонь; существовали жертвенники огня с
крестообразной символикой. Крест считается общемировым символом
(горящего) Солнца. Наконец, существует древнейший обычай
получения живого огня путем коллективного действия. В
заповедном месте на землю укладывалось сухое бревно,
перпендикулярно к нему ставилось другое сухое заостренное