работал, ничего не делал, и, горько признаваться, даже ниткой в игольное
ушко попадал не со второго раза.
случиться, такое произойти, yeah, yeah, yeah, hally-gally, вся жизнь должна
была перевернуться, и о старой жалеть было нечего. Короче, продал "зингера".
дверь с номером 21 на первом этаже областной стоматологической поликлиники
заглянул Эбби Роуд и был замечен.
пристроенного (ради права на общажную койку) рабочим сцены Южносибирского
кукольного и по долгу службы обязанного в этот самый момент где-то в
Шерегеше или Мундыбаше сеять на каменистых шорских предгорьях разумное,
доброе, вечное.
происходила в коридоре с глазу на глаз, и Юрок без помех мог бы съездить
братишке в ухо, но сдержался, о чем пожалел искренне уже в ординаторской,
когда, набрав номер пациентки из трансагентства, попросил у нее билет на
ближайшее чиcло до Москвы.
на четверых, даже немного осталось бы на посошок, но Смур видел для лишних
иное применение.
Южном, где можно купить настоящей казахстанской кочубеевки.
право, нечаянно), автор ознакомился с позавчерашними новостями и (ба!)
выяснил, что и угрозыск наконец узнал это место и посетил, впрочем, не с
неправедно сэкономленными деньгами, а, по своему обыкновению, с ордером на
обыск.
несколько сбивчиво, то от большого желания скорей вернуться в наш, на запад
устремляющийся состав, в солнечный тамбур белого пластика.
предсказание Эбби Роуда сбылось, Лавруха их нашла, а описывать унизительные
беспокойства, угнетавшие двух оболтусов (вдруг Свиря все же каким-то чудом
вырвется, сбежит, изловчится и появится в последнюю секунду - здравствуй,
Сеня, happy end), просто не хочется. Рассказ же о дурацком поступке,
совершенном Лапшой за две минуты до отправления, отложим на потом, трое
одного и так уже заждались в тамбуре, противостояние затянулось, пора, пора
уже каждому сказать свою реплику, а для начала Лысому ответить на
сочувственный вопрос:
Бочкаря превратно.- Только меня обокрали,- продолжает он с трогательной и
нелогичной доверчивостью.- Мне бы только до Москвы добраться... я... я на
курсах учился... мне бы доехать, хоть как...
оборачивается и видит пасть необыкновенной ширины, сверкающую пьяной
слюной.- Это твой друг? - требует пасть через плечо Лысого у Эбби Роуда
подтверждения догадки.
взмахнула крылышками, сделала круг и благоразумно возвратилась, юному телу
вернула дыхание. Впрочем, шелест, трепет крыл,- его невозможно было не
уловить, не заметить, и кайф, которые грозил сломаться и улетучиться, согрел
вдруг Эбби Роуда новым приливом, жаркой волной. Обнял Бочкарь Лысого и,
приглашая, развернул, подтолкнул к белой двери, а тот, скосив свой безумием
горящий глаз, проговорил:
правда, что... ну, я слышал... говорят... приезжает в Москву...
ласково с небес:
ВЕЧНЫЙ КАЙФ
усмехались, однако вот есть. Да, бывают (и, пожалуйста, не спорьте) такие
счастливые моменты, когда хочется преклонить колени в знак благодарности и
прошептать несколько слов, никому, в сущности, не предназначенных, но полных
такой искренней признательности...
фантазер. (Да и простоват, конечно, глушь, Сибирь, до двадцати двух лет
валенки пимами звал и вместо "да" отвечал "ну".)
снизойдите и признайте,- какое-то нарушение однородности наблюдается.
или невольных забегов - соток, восьмисоток, кроссов и марафонов, с прошлой
субботы составляющих сущность грачиковского бытия, ждут Мишку если не с
цветами, то, по крайней мере, не с милицией. Может быть, это добрый знак? А?
прокатиться на паровозе, то есть на поезде. Впрочем, тепловоз Коломенского
завода нас уже однажды подвозил, как же, два наших героя глубокой ночью часа
четыре уже ворочались на боковых полках плацкартного вагона, но что такое
пара часов в сравнении с путешествием из Азии в Европу? Двадцать тысяч лье
по железной дороге, сказка. Бригантины бескрайнего континента - это зеленые
в лучах станционных прожекторов вагоны-аквариумы скорого поезда,
стремительные тени у стрелки, одна другую сменяющие в просветах пыльной
придорожной листвы, фьють-фьють, и не разберешь на белых табличках черные
буквы. Гель-Гью? Зурбаган? Здесь, где "вперед пятьсот, назад пятьсот",
капитан Немо - машинист, ну, на худой конец, кондуктор, красный флажок
вывесивший на тормозной площадке.
на боковухе и ехать, мчаться солнцу вослед без остановок до станции "Золотой
ключик".
пересядь в автобус, где и как познал бы щедрость и бескорыстие настоящих
товарищей, ощутил это светлое вдохновение, это счастье.
одна на всех. Однако, увы, условность поэтического мировосприятия станет
очевидной, едва лишь, откатив дверь белого пластика (с серыми, почти
невидимыми звездообразными прожилками), наша, так чудно поладившая троица
ввалится в служебное купе.
мокрой, на форменный проводницкии китель наброшенной рубахи, и глаза его
бездонны и красноречивы. Глаз же Лапши не видно. Она расположилась спиной
(плечом, вполоборота) к вошедшим, и взор ее устремлен в окно, туда, где
всяческая, главным образом, пернатая живность борется за звание милого,
милого, смешного дуралея.
пол горку папиросных коробок, отчего, кажется, достигает состояния
абсолютной умиротворенности, становится на колени и, стукаясь лбом
попеременно то о правую, то о левую берцовую кость Смура, начинает подбирать
добро. Ему на помощь спешит благородный Грачик, а Винт, сочтя суету
неподобающей хозяину помещения, тем не менее все равно в стороне от общего
дела не остается, направляя (да там, там у тебя под рукой) и поощряя (вот
так бы сразу, дурило) одноклассников. '
партере впотьмах, однако, никакого впечатления на Смура и Лапшу не
производит, они не меняют своих выразительных и печальных поз.
субъект и объект действия одновременно во вселенскую депрессию, апатию и
пессимизм?
процессе теплообмена, не в том, что жаром своего сердца Смур-Смуринам должен
был прогреть сто пятьдесят миллилитров жидкости с начальной температурой
десять градусов по Цельсию до тридцати шести целых и шести десятых. Для
объяснения его саркастического самоуглубления следует обратиться к
электростатике и электродинамике, вооружиться законом Ома и, двигаясь от
узла к узлу, найти источник эдс, тот сумрачный отдел его головного мозга, в
коем всякое, и куда менее безобразное, любое напоминание о существовании на
свете Лапши вызывает такие точно игры бессильного отчаяния, свидетелями коих
мы уже были на задворках южносибирского облсовпрофа, когда, состроив
идиотскую (ласковую) улыбку, несчастный Эбби Роуд с беспечностью кретинской
(сердечной) произнес:
отныне и далее, друзья, паранойя.
травы и паутины в полутьме, то Дима Смур ждет ангела. Смысла жизни ему мало,
хочется и самой жизни, не только заглянуть в Зазеркалье, но и вступить в
мир, где нет денег и дружинников. Медитация, отлеты и прилеты - всего лишь
подготовка, очищение от скверны, ибо только достигший душевной гармонии
может дождаться вестника, ангела, свидетеля. Да-да, это он позовет, и врата
укажет, и введет в закрытый от нечистых мир, прекрасную долину.
Русанов Владислав
Якубенко Николай
Буркатовский Сергей
Круз Андрей
Бажанов Олег
Никитин Юрий