read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com



зал.
Перед входом я уперся взглядом в служительницу и узнал в ней старуху.
Естественно, теперь она здесь и дверь входную закрыла, и выйти мне все
равно не удасться. А может, попробовать?
- Не сомневайся, заходи, - старуха полезла куда- то за портьеру, и
прозвенел третий звонок. - Давай руку, проведу, свет уже потемнел.
Ох, не люблю я этого модернизма, думал я, держась за холодную ладонь
старухи, как это она сказала - свет потемнел, куда там потемнел, просто
напрочь черной сажей покрылся. Я ничего не видел, только тусклое зарево
впереди - видно старуха шарила по рядам бледной лампочкой на севшей ба-
тарейке. Что было вокруг - не понять. Или огромный полупустой зал, или
небольшое нафаршированное зрителями помещение, а может быть, и своды уз-
кого туннеля? Меня снова дернули куда-то вперед, и послышалось шипение:
- Ну, где ты там? Помер, что ли, с голодухи?
Вокруг зашушукали. Следовательно - зал. Я осторожно ступал, как по
трясине. Нет ничего опаснее в темноте, чем ступенька. Обычная, децимет-
ровая, легкая при свете, в темноте она превращается в пропасть. Я знал
отлично, как зависает в пустоте ступня, и каждый миллиметр превращается
в томительное, изнуряющее душу расстояние. Как в той детской игре: ста-
новишься на доску, закрываешь глаза, тебя поднимают и заставляют спрыг-
нуть. Вот так же у меня заныли коленки, когда старуха остановилась и,
подвинув меня чуть в сторону, приказала:
- Садись.
В последний момент я схватился за подлокотники и смягчил падение на
без того мягкое кресло. Шшур - оно выпустило воздух, и мой локоть ощутил
локоть соседа. Можно было, наконец, расслабиться и ждать, когда глаза
привыкнут к темноте, и проявятся контуры первого действия. Но, черт его
дери, мир раскололся надвое: мир звуков не вызывал подозрений, - покаш-
ливание, скрипы, шуршание одежд, а вот зрительные эффекты напрочь от-
сутствовали - после того, как погас старушечий фонарь, наступил абсолют-
ный мрак. Теперь мне пришла в голову дурацкая идея, что посажен я вовсе
не в зале, а - прямо на сцене, и как только зажжется свет первого акта,
тут же и выяснится, в какое глупое положение я попал. Словно обоятельный
буржуа из фильма Пазолини. А что, почему бы и нет? Вдруг это - театр од-
ного актера, а не зрителя? Черт их знает, эти современные театры могут
выкинуть и не такое. Да, взять бедного человека и выставить на сцену. А
потом, при свете, всем рассмеяться, каково? Но почему меня? Чем отличен
я от остальных? То есть, для себя-то я знаю, чем, но я не так глуп, что
бы не представить впечатление окружающих от моего невзрачного существо-
вания. Да, я - трижды средний человек, по крайней мере, с виду. Конечно,
изнутри наоборот, но то есть тело, недоступное поверхностному взгляду.
Нет, не может быть, она ведь обещала - без современных вывертов, с
длинными разговорами. Хочу разговоров. Да, я чертовски хочу побывать в
компании откровенных людей, конечно незаметно, зрительски, из зала,
пусть не стесняются. Пора начинать.
* * *
Когда в зале наступила полная тишина, и, казалось, пропало напрочь
уже все из нашего пространства, откуда-то с галерки ударил тонкий луч
прожектора, и на сцене возник Бледногубый.
- Дамы и господа, товарищи, друзья, мы начинаем новую пьесу с ма-
ленького предисловия. Играть человека непросто, а жить его жизнью - и
подавно. Искусство театра, наша великая школа учат быть натуральными, но
можно ли быть естественными наполовину? Вы понимаете, о чем я тревожусь?
Но все-таки премьера премьере рознь, и нужно повторить опять: давайте не
будем притворяться, в конце концов, - надоело.
Бледногубый затрепетал, словно полотнище на ветру или, лучше сказать,
как голографическое изображение в лазерных лучах.
- Да и чего уговаривать, ведь это - наша жизнь, а кроме нее, что еще
может быть? Итак... Занавес!
Под занавесом оказалась обычное человеческое жилище, обставленное
бедным мебельным гарнитуром начала шестедесятых. Притушенное, будто ве-
чернее, освещение. В углу едва виднеется кровать, на которой лежмт
мальчик. Больше никого, только далекие голоса, доносившиеся откуда-то из
глубин театра - как будто есть и другие комнаты, и в них течет обычная
домашняя жизнь. Мальчик лежит неподвижно. Минута за минутой проходит, но
ничего не меняется и, стихшие вначале шуршание и покашливание в зале
стали потихоньку оживать, грозя слиться с теми искусственными звуками. Я
даже перестал дышать, желая, чтобы наконец, действие двинулось, иначе
затянувшееся начало смажет его натуральность. Видители, я всегда сопере-
живаю театральному действию, особенно в начале спектакля, когда еще
трудно втянуться и поверить, стараюсь сделать это нарочно и все боюсь,
как бы остальные зрители не расслабились. Я всегда в такие минуты на
стороне актеров. Тем более, когда так, в тишине все начинается, и осо-
бенно в этом случае. Ведь меня сразу, от одной только обстановки, охва-
тило какое-то волнующее состояние, еще едва осознанное, но такое многоо-
бещающее. Мне понравилось оформление сцены, оно было в меру реалистичес-
ким (например сервант был настоящим, а окно справа - нарисованным), и
все было каким-то очень домашним, даже не в смысле уюта и тепла, а в
смысле, что вот этот неподвижний мальчик в белоснежной постели и эти ве-
щи, и голоса вполне могли бы сожительствовать на самом деле. И еще было
что-то.
Наконец, мальчик заворочался, сухо хрипнул и, будто во сне, позвал:
- Мама! Мама!
Тут стало ясно, что он не такой уж совсем, мальчик, а вполне подрос-
ток, и играет его женщина. Из-темноты донесся мужской голос:
- Посмотри, кажется Серенький проснулся!
Потом откуда-то справа появились Клара и Бледногубый, явно родители,
и последовал приглушенный для мальчика диалог, из коего выяснилось, что
мальчик болен уже почти неделю, а последние дни температура так скакну-
ла, что он даже бредит, да и не просто, вообще, а довольно странной,
многозначительной, судя по интонации Клары, идеей. Да что там интонация,
сами ее слова, конечно, предназначавшиеся для зрителей, а не для мальчи-
ка, говорили о многом:
- Я ему медвежонка с красным ухом, а он не верит в меня a priori.
Меня это просто обожгло, и даже не тем, что я вообщее не люблю, когда
актеры как бы между-прочим шушукаются с залом, приглашая зрителя в со-
общники, какбудто я обязан именно вместе с ними лгать и притворяться, а
более всего вот этим медвежьим ухом (я теперь заметил большого плюшевого
медведя, с приделанным самодельным ухом из какой-то красной материи, ле-
жавшего на полу, возле кровати больного). Я, помнится, в тот самый мо-
мент впервые почувствовал понастоящему неладное, но еще не совсем, и от-
того даже начал списывать свою необычную реакцию, свое тревожное состоя-
ние, на иногда посещающее нас странное, пъянящее чувство - как будто все
это уже когда-то было именно со мной. Бывает так с людьми: вдруг, вне-
запно, накатывает необычное состояние, будто с вами это уже происходило,
и даже более того, вы уже как бы знаете наперед, что произойдет, т.е.
можете даже это предвидеть. И вы, в оцепенении, и не имея возможности
ничего изменить, как бы со стороны, наблюдаете за развитием сюжета.
Но тут было нечто другое. Ведь если бы было именно просто обычное
чувство однажды прожитого, то я должен был бы сказать, что когда-то дав-
но уже сидел в таком вот зале, на этом самом месте, на этом самом спек-
такле, т.е. еще раньше, в незапамятные времена, я уже был таким же вот
зрителем. Но фокус-то был в том, и я очень скоро в этом убедился, что
теперь со мной происходило нечто другое: раньше было не то, что я уже
был зрителем, а был именно тем самым больным ребенком, потому что и сло-
ва, и, главное, этот проклятый медведь с красным ухом, это все как раз
самое что нинаесть мое, личное! Я даже вспомнил, откуда это красное ухо
- из моего пионерского галстука, разорванного в ребячьей потасовке и на-
битого ватином из моегоже старого зимнего в елочку пальтишка. Я еще в
этом тогда себе не признался, а только загадал, что вот сейчас эта Клара
подойдет ко мне, т.е. к мальчику-подростку, поднимет с пола игрушку и
скажет: "Смотри медвежонок хуже тебя болел, а мы его вылечили, так неу-
жели ты не поправишься?". А мальчик ей ответит: "Медведь, он же не жи-
вой, и ты не настоящая, ты играешь со мной".
Именно это и произощло. Клара сделала все, как по написаному, и мне
стало страшновато. Да нет, чепуха, совпадение, не может быть все так,
вон и обстановка совем другая, и шкаф бельевой совсем не похож, у нашего
дверка никогда не закрывалась, а если ее закрыть, так она, через некото-
рое время со скрипом открыалась, и окно нарисовано неправильно, наше бы-
ло выше и шире, и с двумя ставнями. И мама моя вовсе не похожа на Клару
и никогда латыни не употребляла, а уж отец и Бледногубый - просто разные
люди. Да и мальчик не тот. Теперь я узнал мою билетершу-актрису, и поче-
му-то вспомнил ее упругое теплое бедро под натуральной кожей.
Когда билетерша произнесла угаданные мною слова, сосед справа озабо-
ченно засуетился, потом попросил у меня бинокль и принялся с интересом
разглядывать сцену. Вот это меня рассмешило. Ведь для постороннего чело-
века ничего особенного не происходило на сцене, да и актеры были неиз-
вестные. Чего там рассматривать постороннему человеку? Ну да, мальчик
болен, ну и что - дети часто болеют разными страхами, а тут, как гово-
рится, еще одни намеки и ничего конкретного, ведь конкретное мог знать
только я - СЕРГЕЙ ВИКТОРОВИЧ НАЙДЕНОВ.
Я втянул поглубже в плечи голову и краем глаза оглянулся на моего со-
седа. Я почему-то подумал, что он украдкой следит за моей реакцией, но
ошибся - тот просто впился в сцену. Тогда я посмотрел налево и, с облег-
чением вспомнил, что сижу у прохода. Почему я не сбежал отсюда раньше? Я
застыл. На меня накатила отвратительная, приторная волна страха, старо-
го, давно забытого детского страха. Не дай Бог вам почувстовать такое!
Послышался низкий подземный гул, и сцена начала поворачиваться - из
темноты выплыла гостинная, и когда тонкая, сколоченная из фанеры стенка,
словно лезвие ножа, перерезала сцену пополам, так, чтобы мы, зрители,



Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 [ 57 ] 58 59 60 61 62 63
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.