Чтение 57–й страницы книги ~Последнее чудо-оружие Страны Советов~

он только взлетал ввысь и съедал конкурентов, наш голубь сизокрылый. Когда
я заступил за дубовую дверь, то "бабу-ягу" даже и не приметил. А потом
увидел что-то похожее на кулак с дулей, положенный на стол. Да это же мой
научный руководитель.

Потом он встал изо стола, отчего мне подумалось, что если тщедушного
Бореева таким увесистым столом накрыть, то лишь мокренькое место
останется.

- Они нуждаются в нас, мы нуждаемся в них, вам так не кажется? -
этими словами меня встретил маститый ученый.

Я мигом сообразил, о чем идет речь. Бореев действительно хорошо
вчитался в мои отчеты, возможно уцелели кое-какие магнитные пленки и на
взорванной Василисе. Действительно, и Нергал, и Иштар, и Саид-Бел
нуждались во мне, однако...

- Не кажется, Михаил Анатольевич. Мне не улыбалось перейти в ряды
зомби и служить чертям даже ради прогресса науки. Я уверен, что эти
паскудные сущности... отвержены, изолированы, выключены. Им когда-то
сказали: прости и прощай. И, видимо, вышвырнули из нашего мира неспроста.
Если же они пытаются влезть обратно, то случаются кр-р-рупные
неприятности.

Улыбка Бореева выражала легкое презрение к моим
реакционно-романтическим взглядам.

- Пусть отверженные, пусть самые изолированные сущности, пусть
упавшие на самое донышко ангелы - мы их с цветами встретим, если они нас
уму-разуму-порядку научат. А ведь они могут.

- Но с чего вы это взяли? - довольно непочтительно обратился я к
ученому старцу.

- Из вашего отчета, - Бореев достал откуда-то тощую папочку, - и
наших экспериментальных работ, - из ниоткуда появился толстенный том. -
Там, в южной Месопотамии прорезались каналы для метантропных Ф-полевых
регуляторов необычайно активного типа. Мы не знаем, когда эти каналы
открывались полностью. Наверное, когда шумеры из болотных дикарей резко
превратились в довольно приличных и работящих товарищей. Ясно же, эти
матрицы, за исключением пожалуй одной - которую вы прозывали Апсу - жаждут
порядка. В высшей степени разумных инстинктов, насыщенных максимальной
волей. То есть, желают смысла и определенности судьбе человека. Желают
переноса гармонии из природного мира в сообщество людей. Симбиоза...

Я вспомнил симбиотическую-гармоническую группу подполковника
Остапенко и слегка вздрогнул.

- Во-первых, Михаил Анатольевич, ваши любимые бесы что-то делают с
генетикой.

- За нее не беспокойтесь. Генетическая карта, судя по трупным
останкам, доставленным из Ирака, не была изменена. Происходило просто
варьирование имеющимся генетическим материалом. В целях создания
сообщества гармонических особей.

Я понял, что Бореев пойдет далеко, если его не смущает "просто
варьирование генетическим материалом".

- Если демонам доступна генетическая карта homo sapiens, что уж
говорить о человеческой воле, мотивах, стремлениях... Но это ведь
использование человеческой матрицы, Михаил Анатольевич, это и есть
вселение. Другими словами - подсадка, внедрение.

- Кстати, не уверен, что человек обладает собственной матрицей,
каким-нибудь там ангелом-хранителем. Скорее всего мы, результат
взаимодействия многих регуляторов и операторов. Так вот, последние
тысячелетия у нас все гены на месте, воля тоже, индивидуальность,
рефлексия, самовыражение и такое прочее. Обычные матрицы-регуляторы,
которые нами заведуют, ничего не прибавляют и не убавляют, это просто
безличные машины, занимающиеся бесконечным дурным повтором - в отличие от
так называемых демонов. Все при нас, дорогой друг, однако из
предустановленной гармонии мы выпали и благополучно пребываем в заднице.
Усиленно самовыражаясь, мы потеряли согласованную разумность поведения.
Назовем ее инстинктивной разумностью. Вот почему нужны новые и активные
матрицы-регуляторы...

Директор института, вдохновенно витийствуя, обрисовал позорную участь
высших двуногих приматов, которые хоть и поднакопили кое-какой опыт,
однако не развиваются ни мозгами, ни социумом. Поэтому поганят землю,
загаживают воду, портят воздух, изводят полезную живность, плодят паршивых
микробов и всякое гнидство, готовы все взорвать к атомной бабушке. Бореев
справедливо порицал нашего брата примата за то, что лишь выделения
желудочного сока и половых гормонов стронут его с дивана. Что только
строгость начальства заставит его направить согласованные усилия к общей
пользе. И даже граждане, называющие себя учеными, мечтают о мощной ЭВМ,
которая очистит их мозги от умственной активности.

- Ага, я заметил, Михаил Анатольевич, что вы выбросили всю автоматику
из своего кабинета. Всю ненужную.

Однако, несмотря на нынешнее презрение директора к автоматике, в
шкафчик из красного дерева было искусно вделано несколько мониторов,
показывающих обезьянок и крыс. Страшно деловых. Первые занимались тем, что
бодро выстраивали пирамидку, уменьшенный вариант той знаменитой,
Хеопсовской. Вторые по-стахановски трудились на игрушечной железной
дороге. Одни крысы явно были машинистами, другие стрелочниками, третьи -
пассажирами.

Но, действительно, чай с крендельками доставила не придурочная
"скатерть-самобранка", а расторопная секретарша с внушительными буферами и
приметным "тылом". Кстати, это была моя старая знакомка Дарья, которая
видимо пошла на повышение. Я ей, кстати, подмигнул и она ответила
многообещающей улыбочкой. Тем не менее хотелось перечить.

- Между прочим, Михаил Анатольевич, от гармонии до бардака один шаг.
Древняя Шумерия с ее людьми-полуавтоматами, четко следующими
судьбе-алгоритму - это неплохо, но до определенного предела. Вурдалаки,
кощеи, упыри благодаря своим качествам могут быть хорошими работниками и
гармоничными друзьями-товарищами, все их действия запрограммированы,
судьба определена - однако это тупик. Я верю, что людоед способен, сожрав
меня, придать смысл моей судьбе. Но это упрощение. Изменятся внешние
условия и закодированные существа окажутся бесполезными. Уверен, именно за
упрощенчество отвергли и посадили под замок, к сожалению не слишком
крепкий, ваших "переносчиков гармонии", не буду сейчас называть их грубые
имена.

- Есть здравое зерно, - согласился Бореев и тут же поделился планами.
- Но если изменятся условия, мы эти наши существа перекодируем или сделаем
новые, лучшие, более гармоничные, с другими программами. Матричные
регуляторы ведь являются нашим орудием. Дело-то мастера боится.

- Они, черти-то, себя орудием не считают. Скорее наоборот. Они лезут
из своего заточения не из желания пособить в построении коммунизма, а
потому что энергетически паразитируют на нас и... - я вспомнил своего
светящегося двойника... - именно сейчас им понадобилась наша матрица,
потому что они надеются урвать хороший кусок с ее помощью.

- Да-да, порцию "божественного света". Так вот, не трепещите, мы
вашим "чертям" слишком много не дадим, - парировал Бореев. - Но пригласим
и поделимся по-братски, нечего нам выгадывать... Шучу, конечно. Я не
исключаю, что некоторые матричные регуляторы способны довольно вольно
обращаться с законом сохранения энергии и наиболее коротким способом
влиять на потоки событий здесь. Однако не надо, Глеб Александрович, с
головой окунаться в мистику. Можно простудить мозги вплоть до воспаления.

- Послушайте, профессор, а когда мы окончательно сгармонизируемся и
разовьемся, потеряем живой интерес к колбасе и водке, не выйдем ли из
рядов homo sapiens?

Бореев осклабился собственному гению и убедительно продолжил, не
обращая внимания на мои страхи-ужасы:

- А здесь позвольте не согласиться, батенька майор. Вообще-то мы в
этих рядах фактически и не состоим. Во-вторых, и матка и трутень из-за
своей так сказать специализации не перестали быть пчелками, членами одной
семьи, хотя имеют совсем несхожие портреты.

Мне теперь мнилось, что вселение уже состоялось - в самого Бореева,
уж слишком тот был патетичен и возбужден, как филологичка какая-нибудь.
Словно не рубил когда-то фашистам дрова за хлеб и кашу. Может, демоны
помогли ему тогда подкормится, чтобы он сейчас попал в разряд спасителей
человечества, а заодно установил нужную им гармонию. Саид-то намекал, что
влияет на наш мир, как солнечный свет сквозь тучи, и кое-кто ему
отзывается. Может, и оголтелый Затуллин не зря мне показался одержимым. Не
потому ли мой нынешний собеседник всерьез не хочет рассуждать о вселениях
и подсадках, что его матрицу демоны давным-давно поймали на крючок.

Тут невесть откуда в кабинете-зале появилась беглянка-пчела и стала
угрожать физиономии научного начальника. Бореев "восстановил" гармонию с
помощью толстой папки, угробившей крылатого образчика биосоциальной
специализации.

- Но мы же не пчелки и не муравьишки какие-нибудь, Михаил
Анатольевич!

- Вы так думаете? В самом деле? - ехидно откликнулся ученый. - Во
всяком случае нам надо стараться походить на них. В пчельниках не бывает
экономических проблем, социальных конфликтов, антипчелиной агитации и
прочих гадостей... Ладно, не будем слишком уходить в сторону. Сверху дали
добро на испытания, испытания, в которых будет задействован человеческий
материал.

Я, естественно, сразу встрепенулся.

- И я буду этим самым человеческим материалом? Я так и знал. Если
кто-то и отдает жизнь на благо народа, то не свою, а мою. Якобы мной очень
интересуются на том свете. Вы, конечно, можете сказать, что как ни смешно,
но мне выбирать уже не приходится. Если не вольер, так тюремная камера.
Ладно, пускай будет вольер, там хотя бы бублики дают.

- Глеб Александрович, я о вашем потенциале беспокоюсь. - Бореев