Чтение 57–й страницы книги ~Возвращение в Ахен~

- Да.

- Ты разглядел его?

- Да, - сказал Эйте и перевел дыхание. - Даже слишком хорошо. Вместо
плаща он носит волчью шкуру.

Фарзой недоверчиво перевел взгляд с юноши на Золотого Лося.

- Волчью шкуру? Но ведь Гатал погиб.

- Это был не Гатал, - ответил Эйте. - Кто-то другой надел его плащ и
взял его меч.

- Как он выглядит? - допытывался вождь.

Эйте покачал головой.

- Я не видел его лица. Он носит кожаный шлем с медными пластинами.

- Так откуда ты можешь знать, что это не Гатал?

- Гатал убит. Это их новый вождь. Его называют Эохайд.

Так в деревне впервые прозвучало имя Эохайда, которое повторялось
потом часто и с такой ненавистью, какой никогда не вызывал его
предшественник.

- Кто он такой? Откуда взялся? - спросил, наконец, Фарзой.

- Я скажу тебе то, что сумел узнать, - проговорил Эйте вполголоса. -
И если это ложь, то пусть она падет на тех, кто солгал мне, потому что я
передам тебе услышанное слово в слово.

Фарзой кивнул в знак согласия.

- Кто такой Эохайд, не знает никто, кроме, может быть, кузнеца
Эогана, - тихо сказал Эйте. - Однажды его нашли на берегу реки. Он был нем
и беспомощен, как новорожденное дитя. В одной руке у него был кусок хлеба,
в другой - длинный меч Илгайрэх, посвященный Хозяину Подземного Огня. В их
деревне говорили, что его послали сами боги морского берега. Его матерью
называют Элизабет, отцом - Темный Илгайрэх.

- Он разговаривал с тобой, Эйте?

- Да.

- О чем?

- Он спросил...

Вот оно. Вопросы. Эйте отвечал на вопросы Эохайда. Вот и разгадка
маленькой тайны спасения этого щенка. На лице Фарзоя появилось злое
выражение.

Эйте молчал. Ему только сейчас подумалось, что вопрос, который задал
ему Эохайд, был довольно странным.

- Что же он спросил у тебя, Эйте? - заранее гневаясь, повторил вождь.

- Он спросил, сколько мне лет.

Фарзой задохнулся, но Золотой Лось продолжал оставаться спокойным и
светлым. С трудом взяв себя в руки, вождь заговорил снова:

- И что же ты ему ответил, Эйте? Стал жалобить, говорить, что ты
последний сын у матери?

- У меня не было сил, - сказал Эйте. - Я даже не помню, сумел ли
вообще ответить хотя бы слово...

- Дальше, - сквозь зубы приказал Фарзой.

Дальше...

Эохайд велел накормить пленника и перевязать его раны, а потом
позволил уйти. В двух милях от деревни Эйте нашел Инген.

- Значит, надо так понимать, что этот Эохайд отпустил тебя?

Эйте поднял голову. В конце концов, он не совершал недостойных
поступков, и ему нечего было стыдиться.

- Да, он велел отпустить меня.

- Почему?

- Может быть, он хотел, чтобы я рассказал тебе об этом? Может быть,
он думал, что узнав о наследнике Гатала, ты испугаешься?

Фарзой презрительно сжал губы. Но он и в самом деле был испуган.

Он знал, что никто из морастов не усомнится в его бесстрашии. Однако
Фарзой мог ввести в заблуждение кого угодно - только не Асантао.
Ясновидящая стояла за его плечом, и тем не менее он ощущал ее присутствие
так же явственно, как солнечное тепло.

- Что еще ты узнал об этом Эохайде?

- У него хитрый и умный советчик, кузнец, слуга Подземного Хозяина.
Эохайд умело пользуется его хитростью.

- Почему ты называешь его наследником Гатала? - нетерпеливо спросил
Фарзой.

- Он взял себе в жены его вдову, Фейнне.

За все время допроса Золотой Лось ни разу не вспыхнул. Это означало,
что Эйте говорил правду. Фарзой сам не понимал, почему он так зол на
юношу.

- Хорошо, - после короткой паузы сказал Фарзой. - Что еще?

- В бою победить его невозможно, но он редко убивает...

- Если ты струсил, Эйте, - не выдержал Фарзой, - то это еще не повод
считать трусами всех нас. Мы не побежим лизать пятки твоему Эохайду.

Эйте побледнел. Он раскрыл было рот, но поймал внимательный дружеский
взгляд Асантао - и промолчал.

Не помня себя от ярости, Фарзой сказал:

- Пусть проклятые колдуны, Эоган и Эохайд ведут свое племя хитростью
и темным оружием. Рано или поздно их поглотят силы мрака, которому они
предали свои души.

Наступила мертвая тишина.

И тогда Золотой Лось, который не терпел лжи, произнесенной в своем
присутствии, залился алой краской гнева.

Эйте лежал в доме своей матери, Эсфанд, когда туда вошла Асантао. При
виде колдуньи, Эсфанд тут же встала, отставила в сторону горшок, в котором
взбивала масло, и склонила голову.

- Пусть руки ясной Ран расчистят твои пути, Асантао, - сказала
женщина и указала ей на скамью, покрытую тканым ковром.

Асантао улыбнулась и села.

- Я не сделала ничего, за что меня следовало бы так благодарить,
Эсфанд.

Эсфанд подала ей тертой брусники с медом. Сложив руки на поясе, она
смотрела, как Асантао пьет. Вернув чашку и поблагодарив, колдунья
поднялась со скамьи.

- Где твой сын?

- Он спит, - испуганно сказала Эсфанд и невольно сделала шаг в
сторону, загораживая вход в комнату. - Зачем он тебе? Его зовет Фарзой?

- Нет, вовсе нет.

- Пожалуйста, заступись за моего мальчика, Асантао, - тихо
проговорила мать. - Ты видишь. Фарзой послушается тебя.

- Фарзою скоро будет не до мелких обид. Ничего не бойся, Эсфанд.

- Что мне сделать для тебя? - спросила мать.

- Ничего. - Асантао встретилась с ней взглядом, и из глаз женщины
стал постепенно уходить страх. - Не бойся, - повторила маленькая колдунья.
- Позволь мне только взглянуть на Эйте.

- Но он спит, - сказала Эсфанд поспешно.

- Я не разбужу его. Мне нужно просто его увидеть.

Эсфанд вздрогнула, помедлила еще секунду и очень медленно отошла в
сторону.

Асантао перешагнула порог.

В комнате было по-вдовьему чисто. Она присела на длинную лавку в
головах постели Эйте. Он спал и дышал во сне тихо и ровно.

Еле слышно колдунья заговорила:

- Вернись назад... Вернись в битву, Эйте...

Эйте шевельнулся, сморщился, простонал и мучительно выдавил:

- Мне больно...

Асантао поднялась и теперь стояла неподвижно, внимательно вглядываясь
в его лицо. Эйте вздрагивал.

- Кто ранил тебя?

- Не вижу... Я не вижу его. Я лежу в траве... Надо мной занесен меч,
и я знаю, что сейчас он упадет...

- Но меч не падает, - напомнила колдунья.

Голос Эйте дрогнул.

- Да, потому что появился он. На нем светлый волчий мех. И это не
Гатал.

- Он прогнал твоего врага? Что он говорит?

- Он просто появился и стоит надо мной. Остальные... Остальное
исчезло. Только он.

- Что ты чувствуешь, Эйте?

- Я боюсь его. Я смертельно боюсь. У него в руке длинный меч, от
клинка исходит сияние. И жар. Весь мир в тумане, и только он в лучах
солнца. Он прекрасен, как Арей.

- Он говорит с тобой?

- Он склоняется ко мне, но я не вижу лица. На нем шлем, и медь горит
так, что больно смотреть.

- Волосы?..

- Белые, короткие, как у всех них...

- ...Глаза?.. - подсказала Асантао, и Эйте подхватил, словно они
исполняли речитатив на два голоса:

- ...светлые, внимательные...

- Ты видишь их в прорези шлема?

- Да...

Эйте сделал паузу, не веря воспоминанию. Но теперь он действительно
видел эти серые глаза в прорезях сверкающего шлема. И не в силах
противиться той правде, которую знал, он вымолвил:

- И они смотрят на меня с жалостью...

Юноша дрожал, вытянувшись на кровати, и бессвязно говорил, говорил,
торопясь выплеснуть все то, что хлынуло в его память: как его тащили по
густой траве, как он лежал, связанный, у колодца в их деревне, и как из