плачу ей немножко, зато в доме чисто, и еда есть. Видишь какая я стала
барыня: уже служанку завела. А что делать?
Киев, только мне его толком рассмотреть не удалось, потому что сразу
начались съемки. Выезжали в Одессу, в Кишинев, по деревням снимали тоже.
Столько всего насмотрелась - в письме и не расскажешь. Когда весной читала
сценарий, думала, что дадут мне роль Амалии Ризнич - была в Одессе такая
красавица, жена богатого купца. Пушкин любил ее без памяти, даже стихи
посвятил. Только она, бедненькая, умерла совсем молодая. Пушкин плакал,
рвался на ее могилку только не попал, потому что могилка та в Италии. Но
роль мне вышла другая. Играю я Каролину Собаньскую. Пушкин ее тоже очень
любил и долго - даже накануне свадьбы, уже через восемь лет, письма ей
писал, о свидании просил. А она, эта гадина, не любила его, а только
забавлялась с ним, глядя, как он мучается, сама же любилась с генералом
Виттом, мерзавцем, который на Пушкина и на декабристов доносы писал. А она
ему помогала, передавала все, что вызнала. Красивая была, зараза, и дожила
до девяноста лет. Как все-таки жизнь не правильно устроена! Почему всякой
дряни много лет отпущено, а хорошим людям сплошь и рядом так мало? Вот бы ее
годы да Пушкину отдать!
добрый, на съемках не ругается, как другие, все больше спит, только иногда
проснется и скажет: "Аристократычней, товарищи, аристократычней трэба!" Это
у нас в поговорку вошло. Вместо "Здравствуй" иной раз говорим друг другу:
"Аристократычней трэба!" Пушкина у нас играет Мишенька, хороший, воспитанный
мальчик, очень вежливый и прямо красавчик с картинки, только глупый очень и
фамилия смешная - Задохлик. Работает он в театре пантомимы, заикается, и
озвучивать его будет другой актер. И Амалию - Машу Гарбузенко - тоже. Она,
правда, не заикается, тараторит по триста слов в минуту, но по-русски
говорит плохо. Но главным у нас - пан Ястржембский, Ярослав Олегович. Он
того самого генерала Витта играет, и у нас с ним много общих сцен. Вначале
он мне очень не понравился - лицо надменное, грубые складки возле рта. Но
оказался человек мечтательный и актер великолепный. Главное, очень любит
свое дело, сутками готов репетировать, показывать, подсказывать. Он и на
съемках распоряжается, когда что-то не так идет, меняет все по ходу дела, и
режиссер его слушается. Если бы не Ярослав Олегович, то и фильм бы,
наверное, не получился. Из прежних знакомых снимается только Сережа
Белозеров. Он играет Муравьева, будущего декабриста, и у него роман с Машей
Гарбузенко. Вся группа только об этом и говорит.
поработать в тон-ателье. Но зарядили дожди, а монтажные кольца - это кусочки
фильма - еще не готовы, так что у меня получился выходной. Сижу в своем
шикарном номере окнами на парк имени Максима Рыльского - поэта, который
перевел на украинский "Евгения Онегина", - отдыхаю и лопаю яблоки. Я здесь
на борщах и пирогах немного растолстела и решила сегодня разгрузиться. Сил
нет, как жрать хочется! Отвлекаюсь, как могу, видно поэтому, дорогая
Лизавета, письмо выходит таким длинным. Как закончу, думала за другое сесть,
да получается, что писать некому. В старом общежитии из моих девок одна
Нинка осталась, она писем не любит, Игорь с Ларисой на даче, поклонникам
отвечать - представляешь, пишут! - так я все их письма в Ленинграде
оставила... А Никите и писать не надо: он звонит каждый день, о делах
справляется, жалеет, что вырваться сюда не может.
Кланяйся Дарье Ивановне, бабе Сане, деду Грише, бабе Кате с дедом Васей,
Тоньке, Егоркину, Таисии и всем остальным, кто меня помнит. К бабушке Симе и
Петеньке сходи, поклонись от меня. Бог даст, увидимся скоро, хотя когда - не
представляю, все на год вперед расписано. Может, приедешь? Напиши.
было в письме ничего печального. Разве что с Ванькой... да и то сказать, на
что он сдался ей такой, пьяница, слюнтяй. У сестры теперь другая планида...
Эх, Танька, высоко занесла тебя судьба! Как бы не брякнула теперь оземь.
Больно будет.
заветную шкатулочку и пошла вынимать из печи варево для скотинки.
III
заначки искусственной наркоты не закончились, Таня предавалась странным
разрушительным оргиям, сжигая первый попавшийся след пребывания Павла в этом
доме. На вонь паленого тряпья прибежала перепуганная соседка. Таня ее
высмеяла и предложила как-нибудь не постирать, а прокалить на конфорке носки
своего мужа. Соседка решила, что Таня тронулась умом, правда, в милицию
звонить не стала из чувства женской солидарности, хоть и недовольно, но все
же здоровалась в подъезде с подозрительными личностями, зачастившими в
квартиру напротив. Девки явно с улицы, мужики - пьянь, рвань, а то и вообще
южане. Понесло, видать, рыжую прорву во все тяжкие. Ну, а Тане и дела не
было до досужих сплетен, начихать с Адмиралтейского шпиля. Дни пробегали в
пьяном угаре: сон и явь кривлялись в наркотическом пространстве, большое
стало до смешного маленьким, то, чего раньше не замечала, задвигалось, ожило
в колоссальной значимости. Каким-то совершенно новым показался Курт
Воннегут. Да что там "Колыбель для кошки", занудный Мелвилл читался как
"Апассионата".
удобства. В поисках развлечений высвистывались старые знакомые, среди новых
мелькали забавные забулдыги, снятые прямо у винной лавки. Якуб полностью
взял на себя заботы о продуктах. Подсуетился и к прочим радостям бытия
приобрел видак. Одна и та же кассета проигрывалась многократно, если фильмов
было несколько, их просматривали залпом за один присест, так что сюжеты
наслаивались один на другой: Брюс Ли колотил Шварценеггера, Чак Норрис
одиноким волком отстаивал Гонконг от диверсий Рокки-1 и Рокки-2. Все эти
боевики до чертиков заморочили мозги, не говоря про ужастики с бродячими
трупами, после которых Анджелка кидалась с вилкой на Якуба:
осени пришла зима, в срок сменилась весною, а там и лето подошло.
было устроиться куда-нибудь на работу. А зачем? Якуб зарабатывал прилично, а
по временам, когда на подруг находил стих заняться чем-нибудь полезным, они
извлекали аптекарские весы и помогали Якубу фасовать дурь на розничные и
мелкооптовые дозы, для пущего приработка слегка разбодяживая ее то зубным
порошком, то кофе растворимым - в зависимости от цвета и консистенции.
Кроили полиэтилен, заваривали товарные порцайки в пакетики. Словом,
трудились. Кроме того, Таня потихонечку распродавала всякие дорогие
безделушки - наследство прежнего владельца. За одно только пасхальное яичко
работы Фаберже Гамлет Колхозович, Якубовский бригадир, не торгуясь, выложил
двадцать тысяч. Часть этих денег Таня по совету фарцовщика Толяна обратила в
доллары, которые купила у того же Толяна. Для их хранения Якуб оборудовал в
одном из шкафов хитрый тайничок, в котором нашли себе место и другие заначки
длительного пользования - как денежные, так и "натуральные".
прибиралась, перемывала посуду - и уходила, не сказав ни слова упрека, лишь
глядя на Таню печальными глазами. К ее визитам быстро привыкли.
локтем Таню, указывая на привалившуюся к прилавку обрюзгшую фигуру. С трудом
Таня узнала друга и соратника Павла, братниного "мушкетера" Ванечку Ларина.
Она вспомнила его взгляд на свадьбе, сжалась внутренне, подтянулась, вскинув
голову. "Этого-то - Легко!" - непонятно зачем произнесла она про себя. Иван
обернулся, чувствуя спиной ее пристальный взгляд. Обомлел, беспомощно
озираясь кругом.
краснея до кончиков ушей.
красота - картины писать, пылинки сдувать.
Якуб поначалу встретил радушно, но скоро Иван стал его раздражать.
Несостоявшийся литературный гений зачастил в Танин дом, слишком много и не
по делу болтал, ходил за Таней хвостом, выполняя все ее капризы, как
преданная собака.
русло, попутно задавая вопросы о прошлом, о его друзьях и близких. Его
творческие поиски ничуть ее не интересовали, а о жене он и не вспоминал.
Пару раз хмель пробудил в нем редкую злость, и он вдруг обрушился с
обличениями и критикой в адрес партии и правительства. Досталось и Черновым.
Одобрительно отозвался только о Елке, которая вроде бы поправилась, вышла
.замуж и уехала с мужем работать за границу. Про Леньку Рафаловича знал
только, что тот служит где-то на Севере, на военном корабле. Про Никиту
говорил хоть и неохотно, но обстоятельно. Не вдаваясь, зачем ей это надо,
Таня хотела узнать обо всех побольше. Спинным мозгом чувствовала, что Никита
появился где-то на горизонте, встряв в Ванечкину жизнь. Из разговоров
выудила она догадку, что неровно ее братец дышит к Ванюшинои жене. Если так
- Иван здесь как нельзя кстати. Тогда следует ждать гостей, а именно
Никиту... В особую стопочку складывалась сага о Черновых. Хитросплетения
этой семьи Ванечка знал больше по рассказам своей матушки, которая не один
Громыко Ольга
Акунин Борис
Афанасьев Роман
Березин Федор
Сертаков Виталий
Шилова Юлия