Чтение 57–й страницы книги ~Мент~

- Нормально,- пожал Сашка плечами.

- Нормально... Ага. Ну, а на поселение не хотите перейти?

- Что от меня нужно? - суховато спросил зэк прокурорского. Тот несколько
секунд помолчал, а потом сказал:

- Сам догадываешься... Ведь так?

- Не-а.

- Ладно... Дашь показания про хищения в СИЗО на Лебедева?

- Конечно, нет. Вы что же, за этим в такую даль ехали?

- Послушай, Зверев, чего ты пыжишься? Ты не пацан. Отлично понимаешь, что
сидеть можно по-разному. Поэтому излагаю внятно, без подходцев: начинаешь
сотрудничать с нами - живешь нормально, по истечении двух. третей срока
уходишь на поселок. Ну, а нет - значит, я тебе прямо здесь устраиваю
сладкую жизнь. Из ШИЗО не будешь вылезать.

Умные глаза следака за стеклами дымчатых очков смотрели внимательно, с
прищуром. Сашка отлично знал, что он говорит правду. Устроить сладкую жизнь
можно любому, даже самому образцово-показательному зэку.

- Ну?

- А что ну? Вы же меня подталкиваете дать ложные показания, гражданин
следователь.

- Ну бабен батон! Ой, какие мы порядочные... У тебя какая статья?

- Да вы же знаете.

- Ну и не хер в порядочного-то играть... Будешь сотрудничать со следствием?

- Нет.

- Гляди, пожалеешь. Не дашь показаний ты - даст другой.

- Вот вы к нему, к другому-то, и обратитесь.

На следующий день его опять выдернули в оперчасть. Он матюгнулся сквозь
зубы, настроился на продолжение разговора с Филатовым. Но следака на этот
раз в кабинете не оказалось. Разговаривать ему пришлось с опером Олегом
Павловичем.

- Саша,- сказал Олег Павлович,- я не знаю, что ты со следаком не поделил...

- А что же мне с ним делить-то?

- Ваши трудности. Мне до фонаря. Но! - Олег Палыч поднял вверх палец.- Но!
Есть мнение, что тебя потребно попрессовать. Понял?

- А это законно? - невинно спросил Зверев.

- Нет, незаконно... Но мы сделаем так, что все будет абсолютно законно.

- А это справедливо?

- Нет, несправедливо. Но мне приказали. Я обязан выполнить.

- Некрасиво получается, гражданин начальник,- сказал Сашка.

- Некрасиво,- кивнул опер.- Но за это ты своим, питерским, спасибо скажи.
Мне-то от тебя ничего не надо... а придется, Саша, Для начала тебя в ШИЗО
опустить.

- За что это? - быстро спросил Зверев.- На каком основании?

- О-о... это вообще не вопрос! Я тебе сто причин найду. А конкретно... Ну,
хотя бы за отказ от работы.

- А я работать не отказываюсь.

- Вот это правильно.- Опер улыбнулся.- Я с начальником отряда поговорил.
Есть мнение поставить тебя на ответственное дело... УБИРАТЬ СОРТИРЫ.

- Ясно,- сказал Зверев. Сортиры убирали в зоне только опущенные. Взяться за
такую работу означало признать себя петухом.- Ясно.

- Извини, но таковы обстоятельства... Не пойдешь?

- Странный вопрос, гражданин начальник. Конечно, не пойду.

- Тогда - ШИЗО. Пятнадцать суток за отказ от работы.

- Дайте бумагу,- сказал Сашка. Опер дал ему лист серой рыхлой бумаги и
ручку. До некоторой степени он даже сочувствовал Звереву, видел в нем
коллегу. Зверев быстро написал объяснительную, протянул бумагу Олегу
Павловичу. Опер посмотрел на зэка скептически.

- ...На любую работу,- прочитал он, слегка шевеля губами,- кроме уборки
туалетов. Дата. Подпись... Ну, Зверев, ты же все понимаешь - пятнадцать
суток ШИЗО.

Сашка промолчал. Понимал - это только начало.

На следующий день он уже сидел в камере штрафного изолятора. Неплохое
начало... В ШИЗО, по-старому - карцер, можно загнать человека максимум на
девяносто суток в течении года. Для этого не требуется ничего, кроме
решения хозяина и нарушения. Подлинного или мнимого. Пятнадцать суток ШИЗО
- не смертельно, но хорошего мало. Раньше при переводе в изолятор
осужденного наказывали еще и ограничением в питании... А и так-то на
обычных зонах паек скудный. Но в 1986 году эту драконовскую меру отменили,
кормить стали одинаково, независимо от режима содержания... Ну, санаторий!
Распустили всех к чертовой матери с этим гуманизмом! Сталина на вас нет.

...Зверев понимал, что это только начало. После пятнадцатисуточной изоляции
он вернулся в отряд.

- Как, Зверев, одумался? - спросил отрядный, старший лейтенант Коробкин.-
Будешь от работы отказываться?

- Я не отказывался от работы,- сказал Сашка.- Давайте любую, кроме уборки
сортиров.

- Ну, знаешь ли, тут тебе не биржа труда. Куда послали - туда и идешь. У
меня ты записан в уборщики туалетов.

- Сортиры мыть не буду.

- Это твоя позиция? - с любопытством спросил отрядный.

- В отношении сортиров - да. Позиция.

- Хорошо. Тогда, пожалуй, в ПКТ. ПОСТРАДАЙ ЗА ИДЕЮ.

А ПКТ, читатель, расшифровывается как "помещение камерного типа". Это уже
тюремный режим. Как же так? Суд-то народный в приговоре постановил: на
общий режим... Как же так, ребята?

А вот так! По закону. По решению судьи... В соответствии с действующим
законодательством... ПОСТРАДАЙ ЗА ИДЕЮ. Коли возникла потребность забить
осужденного в ПКТ, в зону приглашается судья. Процедура проходит просто,
строго и быстро. Без прокурора, адвоката и заседателей. К чему все эти
излишества? Хозяин решил - судья народный оформил. ВСЕ ПО ЗАКОНУ.

...За систематический отказ от работы осужденный Зверев получил три месяца
содержания в ПКТ. Немного. По закону можно впаять полгода. Сашка стиснул
зубы и отправился в тюрьму, потому что ПКТ и есть тюрьма, лукаво прикрытая
непонятным названием... Ему достаточно было сказать: "Ладно. Понял.
Покорился. Зовите опера - я дам показания".

Он улыбнулся и отправился в камеру. В маленькую локальную крытку, где даже
прогулочный дворик затянут сверху сеткой "рабица". Он понимал, что никакой
это не подвиг... В красной ментовской зоне сидели ведь и блатные. Не
верите? А это правда: жулики и бывшие менты в одной зоне. Среди них были и
такие, кто говорил: не, начальник, я в мусорную зону не поднимусь. Западло
мне! Оформляй в ПКТ. И уходили в "помещения камерного типа" сразу на
полгода. По сути, они добровольно выбирали тюремный режим вместо общего!
Действительно страдали за идею... Можно спорить о ценности идеи... Можно
сколько угодно спорить о ценности идеи, но сам по себе факт вызывает
уважение.

Осужденный Александр Зверев сидел в ПКТ и понимал - это только начало. И
еще он понимал, что с такой "биографией" рассчитывать на УДО [УДО -
условно-досрочное освобождение] не приходится. От этой мысли становилось
тошно... Это ведь только начало. После трех месяцев добавят еще... А потом,
когда полугодовой лимит будет выбран, решением суда его переведут на
крытку.

Надо ломать эту ситуацию, сказал сам себе Зверев и стал прикидывать, что
можно сделать... Думай, Саша, думай. Ты же опер.

Он думал и понимал, что сам, без помощи извне, ничего сделать не сможет.
Один, говорит русская пословица, в поле не воин. В зоне тем более... Ну это
мы еще посмотрим!

Он отсидел в ПКТ уже две недели. Или всего две недели. Обе формулировки
справедливы и имеют право на существование... Решение пришло в тот самый
момент, когда одному из вертухаев понравились зверевские часы.

- Хорошие у тебя котлы,- сказал вертухай.

- Да,- сказал Зверев.

- Продай,- сказал вертухай.

- Нет,- сказал Зверев. Эту шикарную "Омегу" ему подарил Лысый. Продавать
или обменивать ее на что-либо он не собирался.

- Зря,- сказал вертухай. На "Омегу" он смотрел с вожделением. Через два дня
он снова вернулся к этой теме:

- Продай.

- А письмишко можешь отправить? - спросил Сашка.

- Письмишко?

- Да, корешу весточку,- сказал Зверев и протянул служивому часы: на,
смотри. Он сделал это с умыслом: когда человек уже подержал в руках
понравившуюся вещь, уже примерил ее и почти ощутил себя владельцем,
отказаться ему труднее. Вертухай покрутил хронометр и так и этак, надел
браслет на руку... Вздохнул и сказал: письмишко нельзя. Давай, мол, я тебе
водочки, или пожрать... или чаю-курева.

- Нет,- сказал Зверев и забрал хронометр обратно. Еще через два дня
вертухай дозрел: давай свое письмо. Только - смотри! - никому.

Так в Питер ушло послание с просьбой о помощи. Сашке оставалось только
ждать и надеяться. Он даже не мог быть уверен, что вертухай сдержит слово.
А что, собственно, мешает ему просто выбросить Сашкин "SOS" в урну? Ничего,
кроме совести. А совесть... ну, в общем, совесть человеческая чем-то похожа
на надувной шарик. И размер ее, и форма могут сильно меняться в зависимости
от обстоятельств. Звереву оставалось только надеяться, что ценитель хороших
часов не обманет.

Одновременно Сашка послал несколько писем по официальным каналам. Два из
них - Семену Галкину и Лысому. Прочитает лагерная цензура? Пусть читает. А
третье - в прокуратуру - цензор вскрывать не имеет права. Все три письма
были страховкой, все три несли информацию о том, что содержат Зверева в
ПТК. И содержат незаконно.

Прокуратура, конечно, Сашкиной жалобой не особо-то будет заниматься: что,
осужденный жалуется? Так они все жалуются... ну-ка, что там такое? Так...