Чтение 57–й страницы книги ~Охота на изюбра~

неприятно, но терпимо. Парализованный Сляб все равно не может
контролировать записи в реестре акционеров! Понял?

В теле директора жили только глаза. Пальцы вздрогнули, как будто хотели
сжаться вокруг бумаг, которые держал Денис - но рука осталась неподвижной.

Денис перелистнул документы так, чтобы Сляб мог видеть выписку из
реестра акционеров: АО "Кроника" - 167.959.000 акций, АО "Импера" -
170.365.000 акций, АО "Лагуна" - 175.484.750 акций. А потом то, что было
во взломанном ящике неклясовского стола - регистрационные документы
"Кроники", "Имперы" и "Лагуны". В АО "Кроника" 94% акций принадлежало
Неклясову Дмитрию Сергеевичу, 1973 года рождения, прописка город Москва,
Малый Фетисовский переулок, д.3, кв.7. В АО "Импера" - 64% акций. В АО
"Лагуна" - 80%. Остальные небольшие пакеты были поровну поделены между все
теми же "Имперой", "Кроникой" и "Лагуной", и еще четвертой компанией, -
какой-то "Лиско".

В этот момент послышался шум, и в комнату вбежали два охранника.

- Вон, - сказал Извольский. Ребята переглянулись.

- Он передал акции не банку, а себе, - сказал Извольский.

- И слава богу. Наверное, боялся, что банк ему не заплатит. Или хотел
попросить добавки. Денис помолчал и добавил:

- Я звонил в Ахтарск, велел Вайлю остановить все операции с реестром.

- А он? - Спросил, откуда он знает, что я звоню не по поручению
"Ивеко"? Чтобы движение по счетам было остановлено и они успели наложить
арест на акции.

- Дай телефон, - сказал Сляб.

- У меня его отключили.

- В тумбочке, на нижней полке.

Денис достал из тумбочки телефон и набрал номер Вайля. В Ахтарске как
раз было пол-восьмого. Рабочий день еще не начался. Вайль настороженно
откликнулся в трубку:

- Опять ты?

Денис примостил аппарат у щеки Извольского.

- Аннулируй последние сделки с акциями, - приказал Извольский, - акции
должны вновь быть на счетах "АМК-инвеста". Полностью блокируй доступ к
реестру АМК. И к реестру самого "АМК-инвеста".

Денис некоторое время соображал, зачем нужна последняя мера, а потом
понял - Неклясов с таким же успехом может распорядиться о продаже банку не
акций самого комбината, а акций "АМК-инвеста". Оно, конечно, вряд ли, -
тут уже не обойдешься без липовых доверенностей и крутого кидалова, но в
такой ситуации изжогу вам обеспечивают максимально большим числом
способов.

- Пойдешь к прокурору, - продолжал Сляб, - возьмешь ордер на арест
Неклясова и Брелера. Основание - мошенничество. Какая это статья?

- 159-я. И еще статья 160, часть 3, "Растрата в крупном размере и по
сговору с группой лиц", - подсказал Черяга.

- Обвинение - 159 и 160 статьи УК. Пусть человек из прокуратуры сядет
на самолет, отвезет ордер в Москву.

Денис взглянул на часы. Рейсовый самолет в Москву вылетал через
полчаса. Кажется, Вайлю в Ахтарске пришло в голову то же самое
соображение, потому что Извольский сказал:

- Пусть задержат рейс. Если мой полетит в Ахтарск, это будет восемь
часов туда и обратно.

Трубка что-то крякала. Кажется, Вайль интересовался, что будет, если
суд признает гарантию "АМК-инвеста" по кредитному договору.

- Выплатим восемнадцать миллионов, - ответил Извольский.

Сляб закрыл глаза, разговор кончился. На лице Извольского блестели
крупные капли пота. Для парализованного человека, который пять минут назад
услышал, что контрольный пакет акций пятого по величине в мире
металлургического комбината отныне принадлежит не ему, а непонятно какой
"Лагуне", Извольский держался очень хорошо. Или у него просто не было
возможности размахивать руками от отчаяния?

- Возьми ребят, - сказал Извольский, не поднимая век, - и езжай домой к
Неклясову. К десяти утра ордер будет здесь. Если будет возможность - найди
Брелера. И еще - обеспечь охрану Ирине. Сейчас такая свалка начнется...

- Зачем арестовывать Неклясова без ордера, если реестр все равно
заблокирован?

- Дурак! Ему не обязательно продавать банку акции комбината. Ему
достаточно продать банку "Лагуну" и "Кронику". Мы не можем запретить
продажу акций "Кроники".

Черяга молчал.

- Ты понял? Иди.

- Извини, - сказал Денис, - никуда я не пойду.

Извольский открыл глаза.

- Что?

- Я уволен. Ты забыл?

- Перестань качать права. Нашел время выделываться...

- Я не выделываюсь, - сказал Денис. - Мне нужно было доказать, что не я
подставил тебя под пули. Я это доказал. С меня хватит. Мне надоело, когда
с людьми обращаются, как с рабами. Когда их натравливают друг на друга.
Когда через пять минут после отставки у тебя отбирают машину, а через час
отключают телефон. На комбинате устроили дворцовый переворот - дворцовых
переворотов не устраивают в демократических республиках. Я знаю, чем
купили Неклясова. Не только деньгами. Он каждую секунду боялся, что ты его
выгонишь. Потому что на комбинате можно облить любого - и ты его уволишь.
Или прикажешь убрать, если он знает слишком много. Я сыт этим по горло. Я
не Неклясов - я не боюсь, что меня выгонят.

Денис повернулся и пошел к двери.

- Стой!

Денис обернулся: Извольский лежал неподвижно, как разбухшая мумия, и
глядел на него блестящими ввалившимися глазами.

- У тебя найдется достаточно цепных собак без меня, - сказал Денис.

Дверь оглушительно хлопнула за ним, как нож гильотины, отрезающий жизнь
от вечности. В коридоре уже толпилась куча народа. Брелеровский зам, двое
ментов с автоматами, на ментов с нескрываемой классовой враждой таращился
из угла Витя Камаз. Камаз сидел на корточках и потому был почти одного с
ментами роста. "Вот кого я кинул, - меланхолично отметил Денис, - обещал
парню место Брелера, шиш он его получит, дай бог, что не влепят ему за
вооруженное ограбление..."

- Денис!

Стены палаты были достаточно тонкие, чтобы все стоявшие расслышали
отчаянный крик Извольского. Черяга втянул голову в плечи и заспешил прочь.

Что-то грохнулось - кажется, капельница. Послышался звон бьющегося
стекла, а потом - падение чего-то грузного, тяжелого. И - низкое, от боли,
рычание.

Черяга кинулся обратно. Мент с автоматом, опередив его, первым влетел в
палату. Извольский лежал на полу. Бог знает каким усилием воли
парализованный человек вцепился пальцами в кровать и попытался поползти за
Денисом - но усилия оказалось достаточно, чтобы свалиться на пол.

Извольский не мог шевельнуться, только пальцы скребли по плинтусу.
Одеяло сползло прочь, открывая желтое грузное тело с рыжеватыми завитками
в паху. Глаза Извольского медленно наполнялись слезами.

Денис кинулся к нему:

- Ты в порядке?

- Не уходи, - прошептал Сляб, - не уходи. Всех, кроме тебя, купят. Как
Неклясова.

Это было жутко - видеть плачущего Извольского. Все равно что видеть
плачущий грузовик. Они вдвоем с милиционером кое-как подняли Сляба и
перевалили его на кровать. Лечащий врач уже бегал кругами и кричал что-то
чрезвычайно для Дениса нелестное. Извольский велел врачу убираться.

- Не уходи, - повторил Сляб, - хочешь, отдам тебе Ирину?

Он был неисправим. Что, Ирина пакет акций, чтоб ее сливать из оффшорки
в оффшорку?

- Хорошо, хорошо, я не уйду, - говорил Черяга, сидя на полу у подушки
Сляба, - успокойся, пожалуйста, а? Тебе не надо волноваться...

Он ненавидел себя. Он был верный пес, который не мог уйти от хозяина.
Хозяин был парализован, и у него было много псов, но будут ли они все
такими верными?

Один из охранников, дежуривших при больнице, - не собровец и не
сотрудник службы безопасности, а просто милиционер, стоявший у входа на
этаж, - зашел в охраняемый отсек, будучи привлечен шумом, послушал минуты
две и побежал куда-то вниз, доставая на ходу из куртки странную для
милиционера деталь экипировки - мобильный телефон.

Когда Черяга вышел в больничный коридор, часы как раз принялись бить
пол-пятого утра. Денис окинул взглядом присутствующих: трое бандитов, двое
ментов, два собровца. Итого - семь человек. Мало.

Неклясова надо было ехать брать немедленно, потому что как только банк
"Ивеко" узнает о происходящем, Неклясова на квартире не окажется. Это
касалось и Брелера, но с Брелером было не так страшно. Он не был
номинальным владельцем "Лагуны" и "Имперы". Его показания были бы полезны
на процессе. Но если отловить Неклясова и заставить его продать акции
обратно, то и никакого процесса не надо.

Звонить кому-нибудь было просто опасно. Во-первых, не поверят, что
Черяга опять работает на комбинат, решат, что тут какая-то подлянка.
Во-вторых, не дай бог, стукнут тому же Брелеру. Масштабы предательства в
московском офисе еще предстоит выяснять.

Оставлять Извольского без охраны тоже невозможно. Как только банк
узнает о происходящем, у него будут сразу две мысли: спрятать Неклясова и
пристрелить, любой ценой, гендиректора. Ментов с собой брать нельзя - эти
не поймут, когда Черяга без ордера будет ломиться в дом на Новой
Басманной.

Черяга ткнул пальцем в Камаза, Перчика, собровца и одного из