беседующего с Эшиелом Денвером. Спустя некоторое время мистер Денвер
вызвал его к себе.
достойнейший человек, человек образцовых нравственных правил. Он мне
рассказывал, как однажды в детстве, когда он еще жил в Мэне, у него не
оказалось цента, чтобы положить в кружку воскресной школы; но как только
он раздобыл этот цент - заработал на стрижке газона, - он прошел пешком
пять миль, чтобы вручить его своему наставнику, и наставник, владелец
обувного магазина, был так тронут благочестием ребенка, что подарил ему
пару почти совсем хороших галош! Что же касается отношения ко всем нам,
своим сотрудникам, то тут мистер Пратт просто безупречен.
неудовольствие по поводу того, что у нас работает неариец. Вы же нас
знаете, Нийл. И мистер Пратт, и я, мы на все готовы для вас. Но...
- Люциан Файрлок, и однажды он даже прислал ему, в его одинокую клетку,
записку с приглашением позавтракать вместе. Нийл обрадовался. Уже две
недели он завтракал один, забираясь в какой-нибудь захудалый ресторанчик.
даже изысканное место, чем "Фьезоле". Когда они вошли в зал, Нийлу
почудилось, что на него устремлены презрительные и враждебные взгляды, и
он пожалел, что пришел, не столько из-за себя, сколько из-за Люциана.
же заметил, как Рэнди Спрюс и Бун Хавок оглянулись на него и подозвали к
своему столу метрдотеля. И, может быть, это было его воображение, а может
быть, и в самом деле у официанта, ожидавшего заказа, вдруг появился
нахальный панибратский тон. Он стоял, отставив ногу, прищелкивал языком и,
наконец, спросил довольно небрежно:
захотелось ответить.
довольны бывают!
и Нийл тотчас же решил про себя: "Будь я один, мне было бы наплевать.
Значит, незачем ходить в ресторан с белыми друзьями, незачем ставить их в
неловкое положение. Ведь этого даже и объяснить нельзя. Скажешь - не
поймут. Спросят: "А почему же вы молчали, не пожаловались?"
Дайанте Марл, супруге газетного магната. С исключительным упорством и
непосредственностью Дайанта стремилась прибрать к рукам все культурные
начинания в городе, от маленького театра до Ассоциации Международной
Политики, и, может быть, это даже удалось бы ей, если б она умела
остановиться после третьего коктейля.
говорить в таком тоне о белой леди.)
несостоятельность всех моих доводов в пользу сегрегации, основанных на
признании внутренних различий между неграми и белыми. Ах, Нийл, дорогой
мой друг, ведь мы едва знакомы, а вы уже внушили мне всякие еретические
мысли. Пожалуй, даже лучше, что мы не успели познакомиться ближе. А то
вдруг бы я оказался розенкрейцером или огнепоклонником!
раз без сочувственных экивоков:
публичном месте в обществе белого. Обещаете?
несмотря на все нарекания вкладчиков. А вы - оценили вы это? Не далее как
вчера вы провели вечер в доме у негра по фамилии Вулкейп, в компании
чернокожих смутьянов, которые замышляют подрыв всей нашей экономической
системы.
Прошу вас освободить меня от работы в банке.
вы злоупотребили нашим долготерпением.
бухгалтер шмыгнул от него в кладовую.
безработный негр.
две-три сотни долларов, а у него был текущий счет на 1127 долларов 79
центов и любящая жена.
43
таким же непривычным явлением, как чиппева или готтентот. Но ей было
пятнадцать лет, когда разразилась паника 1929 года, и она помнила, как
вполне добропорядочные люди, питомцы Йеля и Дартмута, после краха своих
биржевых предприятий мужественно продолжали бороться за существование,
имея не более десяти тысяч в год.
тому, примет ли он должность в "Блю Окс" (очевидно, с повышенным окладом)
или же предпочтет более скромный Торговый и Горне-Промышленный Банк.
одних школьных каникул, когда, вооружившись травокосилкой дяди Эмери
Саксинара, он решил заняться отхожим промыслом в качестве садовника (за
все лето ему удалось подстричь три газона по тридцать пять центов за
каждый, и дело оказалось явно бесперспективным, так как заработок он тут
же пропивал в киоске с газированной водой). Место кассира во Втором
Национальном досталось ему после окончания колледжа так же легко и
естественно, как часы - подарок отца в день выпуска.
мятежников, решивших выйти из благополучного лагеря праттов. Мир не
преследует их, не травит, только велит передать: "Дома нет", - когда такой
человек приходит сказать, что умирает с голоду.
своих услуг - нет уж, слишком противны ему были Хавоки. Лучше он удостоит
этой чести Торговый и Горно-Промышленный и своего тихого друга-кассира,
мистера Топмена. Но Вестл требовала, чтобы это было обставлено импозантно:
он должен явиться в машине. Нет, нет, она собирается только в Дамский клуб
на партию бриджа и отлично может доехать автобусом.
Топмен при виде его отскочил, как будто знал наверняка, что Нийл кусается.
С явной неохотой старик проводил его к директору банка, который долго не
мог припомнить Нийла, - хотя когда-то на теннисном турнире "Вереска"
восхищался его игрой, - и наконец процедил сквозь зубы:
других банках, в маклерской конторе, в Северном Страховом Обществе Скотта
Зэго.
Авондин, управляющий конторой, изысканно вежливый пожилой джентльмен,
знававший лучшие времена. Газон мистера Авондина был одним из трех, в свое
время обработанных предприимчивой фирмой Нийл и Кo, и мистер Авондин тогда
спросил мальчика: "Ну, какие великие подвиги ты собираешься совершить в
жизни? Достать Золотое руно или лампу Аладина?"
Нийл.
позвонил Нийлу по телефону и сообщил, что его заявление о выходе из членов
принято. Сейчас он слушал сбивчивые объяснения Нийла, сводившиеся к
просьбе о работе, с таким видом, как будто его даже забавляло нахальство
этого цветного. Он не стал утруждать себя словесным отказом. Он
ограничился улыбкой.
укомплектованы полностью, но, может быть, Нийла устроит место продавца?
дослужитесь до агента по закупкам. А я со своей стороны был бы очень рад:
во-первых, приятно иметь дело с интеллигентным человеком, а во-вторых, я
давно пытался уговорить отца принимать на работу негров. Вы будете, так
сказать, пробным шаром.
Мацумото Сэйте
Шилова Юлия
Конан-Дойль Артур
Березин Федор
Лукьяненко Сергей
Акунин Борис