который сумел выстроить себе замок из слоновой кости, спрятавшись в нем от
грязи, которую переправляет на стол ему, секретарю ЦК, требуя подписи под
каждым решением против тех, кто думал инако и поступал не как все, а
по-своему, "якающе".
Эфиопия, самиздат, "звездные войны", крах экономики, Камбоджа,
либерализация Китая, постоянные заговоры против товарища Чаушеску со
стороны эмигрантских террористов, ситуация на Кубе) - данные о том, как, в
частности, развивается дело по задержанию убийц Зои Федоровой, пути
которой якобы пересекались с тем, кто имел выходы на с е м ь ю, аппарат
Суслова постоянно атаковал вопросами Цвигуна и Щелокова, а те даже не
могли толком переговорить друг с другом, чтобы выработать общую линию, ибо
знали, что люди Андропова не спускают с них глаз:
одновременно бьет и по Андропову - одно ведомство; в этом был глубинный
смысл задуманной им операции: Андропов давно перерос свой государственный
пост; становился некоронованным королем политики, отодвигая, таким
образом, его, Суслова, с кресла "номер два". Суслов при этом сохранял с
председателем КГБ самые добрые отношения, как-никак ставропольцы, он там
родился, я - состоялся, казачья косточка, мудрость и широта, вольница и
смелость...
человека страны смертельно бледный) Суслов встретился с Брежневым, который
теперь бывал на Старой площади только три раза в неделю.
реагировать, Андропов, видимо, не сможет и дальше замалчивать факты.
говорил в минуты наибольшего напряжения (захлебно шутил с Твардовским за
день до вторжения в Чехословакию, анекдоты рассказывал), - сделай милость,
возьми себе заместителем Щелокова...
возьму.
под пулю подставлять не надо... Он же был мне верен, как пес... Или тебе
мои люди перестали нравиться? Может, считаешь, что пришло время окружать
старика другими?
кардиналом не меня называют, а тебя, не меня критикуют в республиках, а
тебя, запомни это... Я добрый-добрый, но до поры, шутить со злыми можно,
они трусливые, а с добрыми не шуткуй - добрый человек силен... И уже если
я твои архивы подниму - по тридцатым и сороковым годам, - повалишься так,
что пол носом прошибешь... Народу ты накосил предостаточно, сотнями тысяч
исчисляются, если не миллионами, уважаемый народный избранник...
при смерти; на заседании Политбюро увидел холодные глаза Андропова,
скрытые толстыми стеклами очков, у г о л ь к и Горбачева, сидевшего рядом
с "Юрой", бесстрастные - Громыко, единственного, с кем оставался на "ты",
и понял вдруг, что остался совершенно один среди этих людей; только Суслов
утирал слезы, когда он читал наизусть Есенина (знал почти всего, от корки
до корки), остальные - рассеянно внимали; только Суслов стоял с ним плечом
к плечу, защищая память Сталина; только несчастный старик в пенсне первым
ставил вопрос на Политбюро о присвоении ему, Брежневу, очередной Звезды,
не обращая внимания на то, что те же Горбачев и Андропов рисовали на
стопках бумаги какие-то сложные диаграммы, стараясь не смотреть на
кардинала...
неладны - одну убили, другую ограбили, третьего посадили в острог, чтобы
принести горе дочери, - он и начал задумываться о том, кто же примет из
его рук империю, кто сохранит по нем благодарственную память...
сохранить то, что он создавал эти долгие и прекрасные двадцать лет, вот
тогда-то он и решил лишить Андропова реальной власти, переместив из КГБ,
отдав при этом всю кадровую политику Черненко, - в конечном счете все
решает математическое большинство голосующих, что ж еще-то?
чувствования, он не мог себе представить, что выборы Генерального
секретаря будут происходить не на Старой площади, а в кабинете министра
обороны Устинова - того, который, казалось, всегда и во всем был с ним, с
Брежневым.
из тех крошечных капель, которые могут оказаться последней, той, которая
переполнит чашу - горя ли, терпения, усталости или тотального, пугающего
своей тишиной безразличия...
плоть делает своею опорою, и сердце которого удаляется от Господа
(Иеремия, 17,5).
и уповали не на богатство неверное, но на Бога живого, дающего нам все
обильно для наслаждения; Чтобы они благодетельствовали, богатели добрыми
делами, были щедры и общительны, Сбирая себе сокровище, доброе основание
для будущего, чтобы достигнуть вечной жизни (I Тимофей, 6,17-19).
есть любовь, и пребывающий в любви пребывает в Боге... В любви нет страха,
но совершенная любовь изгоняет страх; потому что в страхе есть мучение;
боящийся несовершен в любви... Кто говорит: "я люблю Бога", а брата своего
ненавидит, тот лжец: ибо не любящий брата своего, которого видит, как
может любить Бога, которого не видит? И мы имеем от Него такую заповедь:
чтобы любящий Бога любил и брата своего (I Иоанн, 4, 16, 18, 20, 21).
самопредавших себя Сусловых, Брежневых, Гришиных, главным стимулом которых
была не любовь, а страх и жажда удержать наслаждение, полученное ими от
обладания властью?
в сорок шестом, пытал в сорок седьмом и убил в восемьдесят первом, но и
тем, что рождена она была здесь и жила в те страшные годы, которые именуют
то "культом", то "застоем", а смысл в них затаен один: предательство того
Бога, которому эта страна кланялась с той поры, как изрубила и сожгла
прежних богов своих, горестных и добрых Перунов...
рублей достал купе в международном вагоне, обрушился на мягкую койку,
затолкал под голову подушку и, запрокинув руки за голову, хрустко
вытянулся, ощутив смертельную, безвольную расплющенность. Все те долгие
часы, что он клеил пластырь на разбитую бровь и переносье, кружил по
городу, собирал из тайников деньги (распихал по карманам сорок тысяч
сотенными, не бог весть сколько, но какое-то время можно продержаться),
менял такси и вагоны метро, опасаясь слежки, но усталости не чувствовал, а
лишь постоянный, изматывающий, зубоклацающий ужас; только здесь, в вагоне,
сломался, перестав ощущать тело...
Большого Босса, жизнь его рухнула, прошлое перечеркнуто, пощады не будет.
Прокуратуру, к черту, дьяволу и рухнул бы на колени, взмолившись о защите,
отдал бы мусорам этого оборотня Эмиля; он представлял себе, как его
участливо выслушают, а потом неминуемо зададут вопрос про то, где он был
той ночью, и, как бы он ни вертел, все равно развалят до задницы. Даже
если и сохранят жизнь, то вломят пятнадцать лет строгого режима -
медленная смерть, гниение, лучше уж сразу пулю в затылок.
ни за что не простит, его только Никодим знает и я, да и то он открылся
две недели назад, раньше к себе не подпускал, общался через Толика, а тому
задания передавал кто-то еще, без имени и адреса, конспирация, неверие
никому и ни в чем.
зарятся, ни ворюги) бутылку коньяку, расцарапал пробку, приложился к
горлышку, начал пить большими глотками, в который раз уже уговаривая себя,
что это последняя, сейчас надо быть трезвым, предстоит принять решение,
возможны р а з б о р ы и т о л к о в и щ а, надо быть постоянно собранным,
это не профсоюзные собрания, каждое слово надо взвешивать, любой миг быть
готовым к неожиданностям, На такое рода п р о ц е с с а х все решает
мгновение: Умеешь вовремя о т м а х н у т ь с я - твое счастье, нет -
смерть, не взыщи, все по з а к о н у...
спасение где-то рядом, хотя мысли были рваные, путаные, огрызки какие-то;
он верил, что мысль живет отдельно от плоти, по своим, неподвластным
человеку законам, и то, чему суждено произойти, свершится вне и без
человеческой на то воли, само по себе.
Шилова Юлия
Свержин Владимир
Андреев Николай
Орлов Алекс
Шилова Юлия
Херберт Фрэнк