Чтение 58–й страницы книги ~Ур, сын Шама~

подумал Ур.

- Вы не желаете отвечать? Жаль. Очень жаль, мосье. Вынужден заявить
вам, что есть и другое предположение, которое лично мне кажется менее
фантастическим: вы засланы с разведывательной целью. Итак? Я жду ответа.

- Ответа не будет, - сказал Ур, ложась на койку.

Комиссар закрыл блокнот и поднялся.

- Что ж, торопиться нам некуда, продолжим разговор в другой раз.

- Вы собираетесь держать меня здесь долго? - спросил Ур.

- Пока не выясним все, что нас интересует. До свиданья.

- Постойте. Где мисс Фрезер? Девушка, с которой...

- Понятно, мосье, понятно. Думаю, что она уже дома. За ней приехал
отец, и, выслушав то, что она пожелала сказать, мы ее отпустили. Было бы
жестоко разлучать такую очаровательную мисс с любящим родителем, не правда
ли? Кстати, она очень беспокоилась о вас. Хотите спросить еще о
чем-нибудь?

- Нет, - сказал Ур и закрыл глаза.

Учитель, я опять вел себя неразумно. Я опять вмешался...

Я жестоко избит и сижу взаперти.

Я страдаю, Учитель. Все, что я делаю с лучшими намерениями, почему-то
оборачивается против меня. Я сам не могу уследить, как оказываюсь втянутым
в сложные события. Вся жизнь здесь соткана из внезапностей - от них нет
спасения.

Каждый раз приходится самому, не опираясь на общий разум, принимать
решения. И часто они оказываются ошибочными.

Я начинаю бояться самого себя... Во мне будто дремлет кто-то другой,
не знакомый мне, и когда он вдруг просыпается... так было во время этой
ужасной драки... когда он просыпается, мне делается страшно...

Еще не отпустило его напряжение, еще он был как бы в полусне, как
вдруг сквозь уходящие, расступающиеся полотна тумана увиделї еїгїо -
человека из засады, младшего сына хозяина воды. Вот он натягивает тетиву
лука... шагнул вперед...

- А-а-а-а! - закричал Ур во всю мочь, забившись в угол и беспамятно
шаря рукой по смятому одеялу в поисках пращи.

- Что с вами, Уриэль? - услышал он голос вошедшего. - Вы не узнаете
меня?

Оцепенело смотрел Ур на его желтые глаза под черными треугольничками
бровей. Сон уходил. Серыми стенами камеры проступила жестокая реальность.

- Я Себастиан. - Человек в легком кремовом костюме подступил,
улыбаясь. - Ваш знакомый Гуго Себастиан из Базеля.

Ур отлепился мокрой спиной от стены, опустился на койку.

- Как вы меня напугали, Уриэль! - продолжал тот, участливо глядя на
Ура желтыми своими глазами. - Боже, что они с вами сделали! Я вам искренне
сочувствую, бедный мой друг...

- Откуда вы взялись? - чуть слышно спросил Ур.

- Это так просто, - улыбнулся Себастиан. - Я узнал из газет, что вы
попали в беду, и помчался в Одерон. Помогать друг другу - разве не в этом
состоит истинно человеческое назначение?

Услышав знакомый проповеднический тон, Ур окончательно успокоился.
Только голова очень болела. Этот окаянный электрический свет, не гаснущий
ни днем, ни ночью...

Себастиан сел на стул. Его загорелое красивое лицо выражало печаль и
сочувствие.

- Я все еще полон впечатлений от наших встреч на Черном море,
господин Уриэль, - сказал он мягко. - Поверьте, это незабываемо. В Базеле
меня обступили дела, очень невеселые дела. Похоже, что наше издательство
накануне краха...

- Если не трудно, налейте мне стакан воды, - сказал Ур.

- О, конечно! - Себастиан схватил со стола графин. Покачивая головой,
поросшей как бы шерстью, коротко стриженной и седоватой, он смотрел, как
Ур осушил два стакана кряду. - Когда я прочел о вас в газетах, - продолжал
он, - я сразу понял, что должен ехать вам на помощь. Я здесь третий день.
К счастью, Прувэ оказался столь же покладистым, сколь и влиятельным
человеком, он и устроил мне свидание с вами...

- Прувэ? - переспросил Ур, отставляя стакан.

- Ну да, комиссар Прувэ. Он согласился поужинать со мной. Я рассказал
о своем знакомстве с вами, и можете поверить, что изобразил вас в
наилучшем свете. Более того: думаю, что мне удалось уговорить Прувэ
пренебречь газетной шумихой, склонить к милосердию к вам. Скажите, друг
мой, достаточную ли медицинскую помощь вам здесь оказывают?

- Да, врач приходит.

- А питание?

- Вы сказали, что хотите мне помочь. Что это значит? Вы имели в виду
заботу о моем лечении и питании?

Наклонившись вперед, Себастиан сказал, понизив голос:

- Вы правы, Уриэль: дело не в питании, хотя и оно, разумеется, не
может меня не заботить. Я очень хотел бы, чтобы вы поверили в мое
искреннее расположение к вам.

- Верю, - сказал Ур.

Этот швейцарец был ему симпатичен. Правда, остался какой-то
неприятный осадок от испуга, испытанного Уром при его неожиданном
появлении...

- Вот и прекрасно! - Себастиан придвинулся еще ближе. - Уриэль, вы
помните наш разговор на черноморском пляже?

- Помню. Что-то такое о втором пришествии...

- Если можно, говорите потише - не нужно, чтобы нас услышали. Да, о
втором пришествии... Цивилизация, создававшаяся тысячелетиями, идет к
гибели, Уриэль. То, что не смогли сделать чума и войны, теперь быстро
делает потребление. Слишком много соблазнов. Всеобщая погоня за модными
вещами, всепоглощающая жажда денег, успеха и наслаждений развратила мир.
Душа забыта, торжествует тело...

- Я помню, Себастиан, вы говорили что-то в этом роде. Вы ждете
спасителя, за которым пойдут миллионы, и все такое.

- Да, Уриэль, - торжественно сказал Себастиан, выпрямившись на стуле.
- И мы дождались. Спаситель явился.

- Вот как? - спросил Ур. - И где же он?

- Он здесь. В этой жалкой камере, которая завтра раздвинется и
вместит в себя весь мир.

Приподняв голову с подушки, Ур воззрился на швейцарца.

- Я понял это еще там, - горячо шептал Себастиан. - Ни одному
смертному не доступно то, что делали вы. Необычайность ваших
способностей...

- Вы с ума сошли, Себастиан! Что за чушь вы несете?

- Я понимаю ваше нежелание до поры открыто о себе заявить. Печальный
опыт прошлого заставляет быть осторожным. О, как убедить вас, что мне вы
можете смело довериться? Я ваш друг, ваш верный последователь до конца...

Себастиан вдруг сполз со стула. Стоя на коленях, молитвенно воздев
руки, он смотрел на Ура глазами преданной собаки.

- Прекратите! - Ур сел на койке, больно кольнуло в ребрах. - Сейчас
же встаньте, ну!

Себастиан легко поднялся, отряхнул колени.

- Простите мой невольный порыв, Уриэль...

- Что все это значит? Вы что же, всерьез считаете меня Иисусом
Христом?

- Дело не в имени. - Себастиан опять сел на стул, лицо у него было
строгим, печальным. - Я говорил уже вам, если помните, что неоадвентизм не
имеет ничего общего со средневековой схоластикой. Мы понимаем, что высший
разум, управляющий мирозданием, не нуждается в мифах. Но - массы, Уриэль!
Для масс чрезвычайно важна традиция, имя для них имеет первостепенное
значение. Второе пришествие Христа всколыхнет планету. Вы возглавите
движение, равного которому не знала история человечества, - могучее
очистительное движение, которое сметет всяческую скверну и утвердит в
качестве единственного и непреложного закона христианскую мораль.
Изменится само лицо мира. Завидная, великая миссия!.. Не вставайте, я
налью вам...

Но Ур, тяжело поднявшись, проковылял к столу и налил себе еще воды из
графина.

- Как вы представляете себе это движение? - спросил он, напившись. -
Крестовый поход на танках? Заповеди Христовы, начертанные на корпусах
водородных и атомных бомб?

- Понимаю, Уриэль... вы меня испытываете... - Себастиан встал,
смиренно наклонив голову. - Разумеется, движение не осквернит себя
насилием. Единственным оружием нашим будет ваше имя, ваше слово, ваши
страдания... Я предвижу, как эта одеронская камера станет местом
паломничества... Господствующие церкви склонятся перед вами! Веками
отчаявшиеся бедняки в последней надежде несли им последние жалкие гроши,
веками богачи, неправедно наживавшие огромные состояния, жертвовали
церквам крупные суммы, надеясь этим загладить свои грехи... Орден иезуитов
веками вел недостойную охоту за богатейшими семьями, всеми способами
добиваясь завещаний в пользу церкви... Так искажалось учение божие во имя
наживы! Теперь этому придет конец! Исчезнут злоучения, уступив место
единственному правильному учению - учению неоадвентистов, и сам папа будет
вынужден уступить святой престол достойному...

Ур засмеялся. Страшновато, гулко прозвучал в тюремной камере его
отрывистый смех.

- Я готов выдержать любое испытание, Уриэль. Вы вольны сами назначить
день и час, когда пожелаете объявиться. Но осмелюсь напомнить: нет смысла
тянуть. Все-таки сейчас не библейские времена, ни к чему затяжное
мученичество... Вас продержат тут долго. Прувэ, насколько я знаю, не