Чтение 58–й страницы книги ~Разбойничья дорога~

штучки.

Еще я обнаружил, что богам не снятся сны.

В самом деле, что может сниться богу?

На самом верху надвратной башни расположена смотровая площадка с низким
парапетом. Там, в холодных лучах рассвета, стояли, глядя на то, как Балор
выступает со своим войском из Занадона, верховная жрица Саньяла и бог
истории. Цокали копыта, лязгала бронза. Трубы и барабаны сотрясали воздух.
Распевая свои боевые песни, юные смельчаки маршировали, высоко подняв
головы. Они нисколько не сомневались в предстоящей победе, ибо кто может
победить их, если их ведет на бой сам бог войны? И возможно, они помнили
еще и то, что бог истории смотрит на них.

Должны бы помнить - такое не забывается. Стоя на такой высоте, я
чувствовал себя очень и очень неуютно. Когда войско вышло наконец за
городские стены, все вернулось в норму - они удалялись спиной ко мне, но
все время, пока они маршировали по Большому Проспекту, я старался сам
держаться спиной к ним. Жаль, что парапет был недостаточно высоким,
чтобы... в общем, жаль, что он не был выше.

И кроме того, мне свело скулы от непрерывной загадочной улыбки.

Все городские стены, насколько хватало глаз, были усеяны женщинами и
детьми. Я горько сожалел, что не настоял в свое время на набедренной
повязке, как бы это ни противоречило традиции. Я мог бы догадаться о
последствиях, когда Старший Братец Кразат принимал решение.

Но это был мой единственный шанс поговорить наедине с Саньялой, то есть
с Шалиаль Тарпит.

- Вы больше не сомневаетесь? - спросил я.

Она искоса посмотрела на меня из-под длинных ресниц.

- В чем, Боже? В победе? Ни капельки!

- Я думаю, в победе мы все можем не сомневаться, - согласился я. -
Форканцы шали перед собой саранчу, так что должны уже голодать. И
отступать они могут только на запад, а даже это означает победу Занадона.
Нет, я имел в виду совсем другое.

- Тогда что же, Боже?

- Пожалуйста, не зовите меня так! Вы знаете, что Балор на самом деле
ваш брат, а я всего только меняла историй.

- Я знаю, что ты меняла историй, Боже, но мне кажется, ты больше, чем
просто меняла историй.

- Я - это я, и всегда только я, - сердито фыркнул я. - Джаксиан... ну,
Джаксиан кажется двумя разными людьми.

- Он всегда был двумя разными людьми.

То павлином, то каплуном, подумал я, но вслух не сказал. Она тоже
молчала.

- Конечно, - предположил я, - можно ожидать некоторой нервозности от
человека, влюбившегося в собственную сестру.

- Это не я! - резко сказала она. - Это все отец. Джакс был совсем
мальчиком, когда уехал отсюда. И всю его взрослую жизнь отец был для него
чем-то вроде далекого бога, посылающего приказы... И когда он вернулся, он
снова оказался мальчиком. Нет, Боже, в этом нет моей вины! Ты, должно
быть, заметил, как он заикается? Это отец со своими придирками и упреками
тому причиной.

Я собрался было поспорить, но потом понял, что она права. Одно
упоминание об отце заставляло Джаксиана блеять как овца, но в трактире,
когда мы говорили только о Шалиаль и их любви, голос его звучал ровно.

- Теперь он уже целых три человека, - сказал я. - Или два человека и
бог. Но что из этого? Я видел, как он творил странные вещи и открывал
странное знание... но как могу я быть уверенным? Я пришел сюда, чтобы
увидеть бога. Я ожидал огней и блеска. Я ведь до сих пор сомневаюсь,
Шалиаль. Может, я просто наблюдаю за спектаклем великолепного актера?

Мой вопрос был дерзким, чтобы не сказать еретическим, и единственный
ответ, который она могла мне дать, - это счастливая улыбка.

- Вчера я раз или два видел самого Джаксиана, - не успокаивался я. -
Наверное, и вы тоже? - Я допытывался изо всех сил, ибо у бога тоже есть
свои обязанности.

Она одарила меня еще одной терпеливой, загадочной улыбкой.

- Я не слышала, чтобы он заикался, Боже! Но да... Иногда он
действительно был Джаксианом. - Тут она покраснела; краска набежала на ее
лицо, как тень от тучи на равнину. Но она твердо встретила мой взгляд, и я
первый отвернулся и стал смотреть на удаляющееся войско. Я не осмеливался
спросить, что такого делал вчера Джаксиан, когда возвращался.

Значит, Балор приходит и уходит? Возможно, ему надо принимать участие и
в других войнах.

Земля еще недостаточно просохла после дождя, и пыли не было, но
форканцев можно было разглядеть как темное пятно, расползающееся от
горизонта. Занадонцы строились в боевой порядок.

- А потом? - решился я. - На сколько Балор задержится здесь?

- Почему бы тебе не спросить об этом его самого, Боже?

- Почему ты не отвечаешь богу?

Она слабо улыбнулась, не сводя глаз с медленно движущихся колонн на
равнине.

- Неплохо сказано! Я не спрашивала его, но могу поделиться с тобой
моими предположениями.

- Спасибо на этом.

- Мне кажется, Балор покинет нас вскоре после битвы. Мне кажется,
Джаксиан уедет через несколько дней.

- А мне кажется, - сказал я, когда она замолчала, - что многие не
устояли бы перед соблазном остаться и править. Но Джаксиан не из таких, и
мне кажется, что жрецы тоже не будут долго терпеть подмену. -
Свидетельством тому служили кости в подвале, но я не был уверен в том, что
она про них знает.

- А что с Рошем, Боже? Насколько он задержится у нас?

- Ровно настолько, сколько надо, чтобы найти хоть какую-нибудь одежду!

Она рассмеялась. Мне нравилось, когда она смеялась, ибо смех ее снимал
с моих плеч бремя божественности. От него становилось светлее.

- История и приливы не ждут. Другие важные дела ожидают меня.

Она не стала спрашивать, что это за дела, хотя я думал, что она
спросит. Минуту мы постояли молча, и я заметил на ее глазах маленькие
звездочки-слезинки.

- Джаксиан вернется в Ургалон? - спросил я.

- Он был очень счастлив там.

- А верховная жрица Саньяла? - безжалостно спросил я. - Она должна
остаться в Занадоне и служить городу?

Насколько это возможно для одного человека, она будет править им. Ее
отец должен очень гордиться тем, чего добился. Она никогда не сможет
уехать, а Джаксиан никогда не сможет вернуться.

Что за сложные создания эти смертные! Джаксиан Тарпит просто крайний
случай. При всей своей подлости его отец не лишен был чувства юмора и мог
даже искренне верить в то, что печется о нуждах города, когда замышлял
посадить свою дочь на трон верховной жрицы. Фотий - гнусный убийца - был
одновременно и великолепным бойцом сверхчеловеческой храбрости. Ториан,
закаленный в боях герой, оставался все же человеком и в силу этого
проявлял слабость: дважды отказывался он умереть за честь. И я - я, Омар,
неутомимый искатель правды - поднял искусство обмана на недосягаемую,
святотатственную высоту.

И только Шалиаль Тарпит была пряма и чиста. Я не сомневался, что она
останется верна обетам, принесенным Майане...

Тут я увидел, что Шалиаль Тарпит смотрит на меня со странной улыбкой.

- Но, Боже! Верховная жрица должна подавать пример своим младшим
сестрам и послушницам. Останься я здесь, только представь себе, что за
скандал выйдет!

- Какой еще скандал? - удивился я. Ее улыбка сделалась шире, и я
вспомнил, что бывает, когда бот любят смертных. Конечно же, Шалиаль не
сможет оставаться верховной жрицей - она вообще не сможет жить в Занадоне.
- О! Но он ведь будет наделен дарами, правда?

- Она! - твердо заявила Шалиаль. - Балор говорит, что его сыновья такие
большие, что их почти невозможно выносить. Ужасно хлопотно, говорит он.

Тут мы оба начали смеяться, и женщины с детьми, стоящие на стенах,
удивленно смотрели на нас, слыша, как верховная жрица и святой Рош
заходятся от веселого смеха.

Нет, самым тяжелым из того, что я перенес, будучи богом, было то, что я
не мог обнять ее и прижать к себе, как мне этого ни хотелось. Будь на мне
хоть набедренная повязка, я бы рискнул.

История этой битвы хорошо известна, так что я не буду утомлять вас
подробностями. Я видел почти все сражение, но с большого расстояния, так
что кровь, вонь и ужас войны не коснулись меня. На расстоянии это казалось
скорее медленным танцем или величественным приливом. Форканцы попали под
жернова Кразата и были перемолоты. Кто может биться против бога войны?

Вооруженные длинными мечами, верхом на крепких и выносливых лошадях,
форканцы не встречали еще в Пряных Землях никого, кто мог бы устоять перед
их натиском. Не встречали до тех пор, пока не наткнулись на бронзовую
стену Занадонского войска. Они накатили темной волной и разбились брызгами
о скалу. Поворачивая, чтобы перестроиться, они обнаружили, что путь им
преграждает вспухшая от дождей Иолипи.

И тут с обеих сторон на них обрушились беженцы. Воины Занадона встали
неодолимой стеной с одной стороны, река стискивала их с другой, и форканцы
оказались в западне, без надежды на пощаду. Кразат считает, что воевать
надо решительно.

Форканские воины всегда отличались беспощадностью; не ожидали они