осязаемому: улыбке матери, кукле-астронавту, ставшей самой любимой
игрушкой девочки, играм с младшими братишками и пицце, (по вечерам
накануне выходных). Телевизором она почти не интересовалась и не могла
участвовать в играх, интересующих нормальных детей. Она приходила в
восторг, когда гость обращал на нее внимание, и была без ума от "Звездных
войн", но только увиденных на большом экране, в кинотеатре.
апрельский день, Джун Тулли сразу ощутила в дочери какую-то перемену, но
никак не могла уловить, в чем она состоит. Ощущение было настолько
эфемерным, что она даже ни разу не упомянула об этом при муже.
и потому ни чуточки не страдала. Эта простая точка зрения служила
безмерным утешением ее родителям. Но когда она, замерзая, упала в снег
поодаль от Одиннадцатого шоссе, с ней произошло нечто необъяснимое. Она
была напугана, но не за свою жизнь, потому что не понимала, что такое
опасность. Она была напугана, потому что не знала, где очутилась и где ее
дом. Да еще никак не могла согреться.
под солнцем. Она вдруг поднялась в небеса и оседлала ветер, познав
упоительную радость, не сравнимую ни с чем известным ей прежде. Она вышла
далеко за тесные рамки своих возможностей и представлений.
ветром, напряжение между чистыми небесами и набухшими влагой тучами. Она
взмывала вверх и пикировала к земле, словно и сама стала ураганом -
существом, сотканным из солнечного света, снега и крепких ветров.
воспоминания о небесах, когда тьма, хаос и бессилие на время покинули ее.
Когда Джери на мгновение уподобилась Богу.
спустя они пришли проститься с ним на тихую католическую панихиду,
состоявшуюся в церквушке резервации. Священник, урожденный житель
Дьявольского озера, произнес древние слова прощания на языке сиу.
привлекательных девушек и девять игроков юношеской баскетбольной команды,
в которой Арки был помощником тренера.
одного из тех, ради кого Арки пожертвовал собой. Макс достал блокнот,
чтобы набросать тезисы. Но когда настало время говорить, лежавший в
кармане блокнот был позабыт. Максу не хотелось, чтобы люди думали, будто
он без бумажки не может выразить свои чувства к человеку, спасшему его
жизнь.
кафедрой, начал он. - Всего несколько месяцев назад мы были совсем
незнакомы. Сегодня мы с Эйприл находимся здесь не только благодаря его
мужеству, но и потому, что он не потерял головы даже в предельно трудной
обстановке. Наверное, он понимал, что не сможет спасти себя, и потому
отдал свою жизнь ради спасения наших.
пропустить ни слова.
стене позади него, на самом видном месте, висит лук. Не скрывая гордости,
он объяснил, что это отцовский лук. Лук - оружие воина. Мой отец тоже был
воином. И он бы гордился таким сыном. - Голос Макса дрожал. Ему снова
привиделась девочка за окном самолета.
воспоминание покинуло его навсегда, но сейчас с холодной ясностью осознал,
что оно останется с ним на всю жизнь.
преуменьшать свою скорбь. Вместо оплакивания они превозносят жизнь и
деяния духа, облеченного плотью и временно проживавшего среди людей. Во
время подобных празднеств проходит и ритуальная раздача подарков членами
рода.
Макса, к великому его изумлению.
длинную узкую коробку, обернутую домотканым полотном. Собрание
заинтересованно зашевелилось.
Арки отдал жизнь за вас, и род решил, что луком должны теперь владеть вы.
- Заметив, что Макс все еще колеблется, прибавил: - Арки и сам пожелал бы,
чтобы лук перешел в ваши руки.
Эйприл и удалился.
знаю, слыхали ли вы обо мне.
Эйприл сразу догадалась: сам Асквит считает себя отнюдь не второстепенной
особой. Разумеется, это тот самый Уолтер Асквит, дважды лауреат
Пулитцеровской премии, критик, эссеист, поэт и романист, автор ряда едких
социальных памфлетов, самый свежий из которых, "Последние новости из
Вавилона", по данным "Нью-Йорк таймс", уже полгода держится на вершине
списка бестселлеров. Эйприл вспомнилось, как во время ее учебы в колледже
к ним приехал с циклом лекций человек, чья долгая карьера писателя и
редактора уже клонилась к закату. Они разбирали асквитовский цикл очерков
"Увязшие в варварстве" - серию сокрушительных выпадов против разнообразных
литературных деятелей и произведений, в одном из которых сам лектор на
мгновение всплывал на поверхность Из небытия, чтобы тотчас же получить
между глаз стрелу великого человека. Лектор горделиво показал студентам
страницу и строку, где он упоминался, и Эйприл поняла, что эта пощечина
стала вершиной его карьеры. Наверное, похожие чувства испытывал брадобрей
Данте.
служить?
сутулого мужчины с седыми волосами, зачесанными на плешь, бросающего
короткие, уверенные реплики, получился бы хороший судья.
протянула его Асквиту:
Честно говоря, я бы с удовольствием разбил там палатку и пожил какое-то
время.
производили на нее никакого действия. Возмутительные требования остаются
возмутительными, чьи бы уста их ни изрекали.
сомневаюсь, что вы осознаете психологические и философские последствия
своего открытия. Человечество, черепашьим шагом двигавшееся вперед,
подошло к развилке. Мы ступили в обширный лес. Известный нам мир затаился
в предчувствии чего-то нового, но не знает, чем это новое обернется.
Потому-то на фондовых биржах и воцарился хаос, потому-то и расхаживают
перед Белым домом демонстранты, потому-то Объединенные Нации и
схлестнулись в самых пылких дебатах за последнее десятилетие. Когда вы
пару недель назад перешагнули бездну, войдя в этот неведомый, новый свет,
вы открыли новую эру.
события историческим и литературным значением. Мы привыкли считать, что
если из всего двадцатого века будут помнить лишь одно конкретное событие,
то этим событием будет посадка на Луну. Но... - Асквит посмотрел Эйприл
прямо в глаза. - Посадка на Луну - сущий пустяк, доктор Кэннон. Поворотный
момент - не столетия, а всей современной истории - настал сегодня. Я знаю,
что вы начали приглашать специалистов - математиков, геологов, астрономов
и бог знает кого еще. Все это на пользу, это необходимо делать. Но мы
нуждаемся также и в человеке, единственной обязанностью которого было бы
решать, а каково же значение происходящего здесь. Стоять поодаль, пока
остальные измеряют, взвешивают и рассуждают, дабы приложить эти события к
прогрессу человеческого духа. - Сложив ладони вместе, он опер подбородок о
пальцы. - Полагаю, я как нельзя лучше подхожу на эту роль. Фактически я
уже проделал обширную подготовительную работу, имею кое-какие наметки и
был бы весьма польщен, если бы меня удостоили честью принять участие в
происходящем.
Труд всей жизни.
Херберт Фрэнк
Андреев Николай
Посняков Андрей
Сертаков Виталий
Посняков Андрей
Лондон Джек