кричать, что ее замечательные глазки полны пыли, и начнет вымещать злость на
всех, подвернувшихся под горячую руку!
тащить паланкин в этакую даль, чтобы не получить и пяти связок монет...
валялось их близ павильона немало (крышу чинили, что ли?). Осталось только
разрубить ее чем-нибудь острым на две половинки, потому что попытка сломать
жердь о колено успела с треском провалиться.
подозрительным вниманием поглядывать на сабельку Ши Гань-дана, явно
намереваясь попросить ее для хозяйственных работ. А вспыльчивость народа И -
особенно если дело касалось их традиционного оружия! - была известна всем.
внимательно его осмотрел.
охранного ведомства "Совместная радость", А длины примерно такой же - около
полутора локтей.
монаха. На бритой макушке выступили капельки пота, преподобный Бань слегка
подергал палку, как дергают полотно, проверяя его на прочность; в
наступившей тишине было отчетливо слышно, как хмыкнул старый Ши Гань-дан...
кольцами стальной проволоки; преподобный Бань страшно оскалился, издав
резкий гортанный выкрик, шея монаха вросла в плечи, вспухнув жилами, на миг
обнажились побагровевшие руки, явив любопытным взорам яростного тигра и
свирепого дракона, - и вдруг все закончилось.
Бань с поклоном передал ошалевшему носильщику обломки бамбуковой жерди.
***
службы, скрылся за поворотом дороги, старый Ши Гань-дан принес новый жбан
пива и присел на крылечко.
мне, сэн-бин, монах-воитель... нашел перед кем вола раздувать! Перед старым
Ши Гань-данем! Столько лет прожил, ума не нажил... и Будда не вразумил!
столичного цензора, востроносый человечек с личиком мышки-полевки и глазами
хорька.
кому охота...
грубостью и намеками пытаясь вынуть из-под монашеских сандалий опасную
дорогу на Бэйцзин.
слыхом не слыхивал. Зато шаман их селения не раз вечерами рассказывал о
хитреце Яне по прозвищу Ху-гун.
5
миру Хладный Дворец, где живет-поживает грустная богиня Чанъэ; воспрянувшие
душой цикады запиликали вразнобой, празднуя прохладу, и птичья мелочь, вторя
им, затянула грустные напевы своих цинов. Дорога петляла меж пологих холмов
из желтого лесса, кое-где неопрятно обросших сосняком и зарослями дикого
папоротника, сворачивала к рощам криптомерии и сбегала в распадки,
притворяясь то собачьим хвостом, то ошалевшей в брачную пору гадюкой.
Неутомимые поначалу носильщики стали все чаще сбиваться с шага, встряхивая
паланкин и вызывая шумное неудовольствие госпожи, а обещанной усадьбы
инспектора Яна все не было видно.
юношеский профиль своего спутника.
нечто подобное из уст наставника, рвущего вот такенные бамбучины, так и
вовсе ума бы лишился!
подобного.
канцелярии. - Я совершенно не могу запомнить твоего лица. Вот когда смотрю -
все ясно: высокие скулы, чуть припухшие веки, нос с горбинкой, ямочка на
подбородке... А отвернусь, и мгновенно забываю! То есть, конечно, помню:
ямочка, высокие скулы... но эти слова перестают складываться в лицо.
Интересно, если сейчас кто-нибудь напомнит о тебе патриарху или наставнику
Лю - смогут ли они воссоздать в уме внешность своего инока?!
наскоро огляделся. - Вот нападут на нас злые грабители, убьют меня в
неравной схватке, а вы потом скажете, плача и стеная: несправедлив я был к
молодому иноку, обижал его почем зря! Ругал ругательски, упрекал невесть за
что! Явитесь вы в столицу, к мудрому наставнику Чжан Во, правой руке Сына
Неба, "обнимающему голову морской черепахи" , и повинитесь - дескать, взял себе в
служки бедного юнца и загубил молодую жизнь! Казните меня страшной казнью!
случае возможного разоблачения ему и в голову не приходило пытаться мериться
силами с преподобным Банем. Все равно что совать руку в пламя в надежде, что
не обожжет! Зато... вон ущельице меж двумя холмами, и если припустить вдоль
колючей стены можжевельника, после нырнуть в глинистый распадок, а там и
холмы нужные тут как тут!..
катая желваки и словно напрочь забыв о предыдущей теме разговора. - Явлюсь и
скажу... Интересно, юный мой инок, каким ты себе представляешь наставника
Чжана?
безобидному вопросу. Похоже, бегство откладывалось. Надолго ли?
дракон... или как главный воинский наставник Лю! Что называется, могуч и
славен, глаза треугольные, ребра что бревна, голова словно башня! Чело
задумчивое, покрыто шапкой из тончайшего шелка, лицо и уши удлиненные,
подобно лику милостивого Будды... Стоит наставник Чжан у верхней ступени
трона, дает государю мудрые советы, радеет о благе Чжунго! И вид наставника
Чжана во всем подобен... да вот вашему и подобен, наставник Бань!
Точь-в-точь, как одна мама рожала!
сего приободрились и затянули мерным речитативом:
бросил преподобный Бань. - То-то радости у базарных зевак было бы! А в
общем, ты прав... и глаза треугольные, и уши удлиненные, и о благе радеет.
Так радеет, что все время в разъездах! Явится в одну провинцию, явится в
другую и давай сразу же местных силачей на помост звать! Выходите, герои и
удальцы: один на один, трое вооруженных на одного безоружного, скопом против
деревянной скамейки да палочек для еды! Трижды кланяюсь и нижайше прошу! И
что ты думаешь, милый мой инок, - выходят...
словах; и Змееныш почувствовал - не в нем, не в лазутчике жизни дело!
великого мастера с клеймеными руками прилюдно победить! А потом гудит по
Срединной стоустым эхом: наставник Чжан чудеса на помосте творил, ан после
его чудес местные князья да знатные хоу не своей смертью помирают! Того на
охоте случайно подстрелили, этот от темной горячки скончался! Небось заговор
против государя плели! Государю от смерти непокорных польза, наставнику
Чжану - почет да слава, а Поднебесной - сплошные напасти и "Безумие Будды"!
Гневается Будда-то - почему монах, от мира ушедший, в миру козни творит?!
Скажешь, не слышал? Отвечай!
честно, насколько это возможно в его положении.
Мережковский Дмитрий
Афанасьев Роман
Акунин Борис
Шилова Юлия
Херберт Фрэнк
Шилова Юлия