уважаю его идеи. Они убьют его, так же как мои - меня. Нет, нет, Периан, я
вовсе не жалуюсь на свою злосчастную долю, но правда в том, что я не могу
ничего, ничего! Где-то там, за этими стенами из праха и мышиного дерьма,
находится великий, пылающий мир истины и благородства, тогда как я погребен
здесь и не могу шевельнуться. Только с помощью искусства, с помощью живописи
можно овладеть этим пылающим миром и его секретами! Видеть недостаточно - мы
не видим по-настоящему, пока не скопируем, пока детально все не опишем,
все... А как описать божественный свет со всеми его оттенками... свет, без
которого не существует ничего?
описание...
ты именно льстишь... скверная черта. Ненавижу лесть. Минерва свидетель,
деньги бы я принял, но не похвалы. Только Бог достоин похвалы, да еще
Дьявол. Ни в чем нет доблести, если Бог ее не даст. Посмотри на локоны этого
солдата, на румянец на щеке крестьянского мальчика, на оперение умирающей на
траве птицы - разве это совершенство? Нет, это имитация. Ведь ты не
обманулся, ты ни на миг не забыл, что перед тобой всего лишь раскрашенная
стена? Стена - это стена, и все мои амбиции могут сделать ее лишь не вполне
обычной стеной. Ты ищешь движения и света - я даю тебе пыль и неподвижность.
Это кощунство - жизнь предлагает смерть! И подоплекой всему - тщеславие. Так
стоит ли удивляться, зная мою ненависть к тщеславию, что я ничего не делаю?
беседы:
его дары. Его благородство заставляет нас визжать от ярости. Малайсия входит
в новую эру, мастер Периан;
идеями - это символ нового времени. Я это чувствую, хотя и сижу безысходно в
этой крысиной норе. И скоро - впервые за сотни тысячелетий - люди раскроют
глаза и оглянутся вокруг. И впервые они начнут создавать машины, чтобы
помочь своим слабым мышцам, и посещать библиотеки, чтобы помочь своим слабым
мозгам - не здесь, возможно, а где-нибудь в другом, в другом месте. И что
они обнаружат? Беспредельную протяженность этого Богом данного нам мира!
он разразился новым словесным потоком, как раз когда я снова попытался
рассказать ему о своем лесном видении.
Не говори мне, что я бездельник... И, тем не менее, я не способен на то, что
делает простой луч света. Сюда, мой друг, иди за мной. Одну минуту. Я покажу
тебе, с какой легкостью творит Господь то, чему мне не научиться за сотни
лет!
Только дверь за нами хлопнула, когда мы уже пересекали двор.
бесповоротно...
которой жил. Детишки, копошившиеся во дворе, радостно приветствовали его
появление. Фатембер только отмахнулся от них. Он подтолкнул меня к
приставной лестнице, и мы полезли наверх, на бывший сеновал. Детишки вопили,
чтобы он с ними поиграл, Николае крикнул, чтобы они заткнулись.
Чего тут только не было! Столы, заваленные холстами, кипами бумаги, горшками
с красками и кистями всех размеров. Инструменты самого разного назначения и
геометрические фигуры. Множество предметов самых неожиданных, красноречиво
говорящих об интеллектуальных интересах хозяина:
костей, плетеная из коры шляпа, кокосовый орех, сосновые шишки, раковины,
ветви кораллов, засушенные насекомые, воинские доспехи, образцы пород и
минералов, книги по фортификации и другим предметам.
стремительно пересек помещение, отдернул занавеску и, подзывая меня рукой,
воскликнул:
Вселенную! Смотри, что может сотворить свет в руках подлинного Мастера!
крышке стола была изображена яркая, многоцветная картина. Краски так
сверкали, что, казалось, освещали комнату. С первого взгляда я понял, что
Фa^eмбep открыл какую-то чудесную технику, стократ превосходящую процесс
мерку риза-ции Бентсона. Владея такой техникой, Фатембер становился по
отношению ко всем остальным художникам, как человек по отношению к диким
животным.
передо мной всего лишь заурядная камера обскура. Над нами было небольшое
отверстие, откуда проникал свет, направленный особой линзой, установленной в
башенке на крыше экс-сеновала.
Почему человек должен - что его заставля-
безумного видения!
верхушки крыши на дорогу за пределами замка, туда, где Туа текла меж пыльных
берегов. Дорога раздваивалась на пригорке: один путь вел к старому кладбищу,
второй сворачивал к воротам замка. У реки, среди валунов, расположилась на
отдых группа людей, запыленных, как сама дорога. Их мулы паслись на привязи
неподалеку. Во всех подробностях я видел старика, вытирающего лысину
платком, вдову в черном, обмахивающуюся шляпой, и так далее. Я решил, что
это группа пилигримов, отправившихся на покаяние и подвергающих себя трудным
испытаниям. Каждая крошечная деталь была совершенна.
видим как бы глазами Бога или Дьявола - у него зрение острее. Мы считаем их
реальными, тогда как на самом деле мы смотрим всего лишь на игру света, не
оставляющую следов на столе. Погляди: вот идет моя жена, вот она -
карабкается на пригорок. Но ведь это не моя жена - это только крошечное
световое пятно, которое я идентифицирую со своей женой. Какое оно имеет к
ней отношение?
связи с тем, что я недавно пережил. Он, не слушая, тыкал рукой в стол.
здесь, плоть там. Реальность там, идеал здесь.
продвинулась на сантиметр или два по крышке стола.
сдвинув рукоятку, повернул линзу. Медленно поднимающаяся на холм женщина и
пилигримы мгновенно исчезли. Вместо них в волшебном круге света возникли
крыши и фронтоны, а затем внутренний двор.
знакомым строениям такую поразительную новизну, что я невольно вскрикнул от
восхищения. Крошечные птицы стремительно пересекали картинку на столе. То
были образьгтех самых
дымку в воздухе - вычесанная шерсть, поддерживаемая теплыми потоками
воздуха, колыхалась над двором как паутина. Я поискал глазами окно своей
спальни. Да, оно было здесь. Окно открыто, а на подоконнике сидит Посейдон и
следит за быстрыми существами, расхватывающими клочки его бывшей шубы. Хотя
окно на картинке не превышало моего ногтя, каждая его деталь была видна
совершенно отчетливо. Так же совершенно было изображение кота.
скоростью. Это была птица. Она как будто подымалась из глубины стола и
росла, пока не затмила всю картину полностью. Над нашими головами послышался
скребущий звук, и из тьмы вынырнул верток и пронесся между мной и
Фатембером.
бросился за птицей, попытался ее ударить, но попал в меня.- Все время
залетают, и каждый раз бардак из-за них! Постой в сторонке, пока я с ней
разделаюсь!
изменило мою жизнь. Я был в лесу...
отскочил в сторону.
но тот вырвался и промчался мимо моей головы.- Нет, сволочь, не уйдешь!
не будем в состоянии понять реальность. И все из-за ограниченности наших
Акунин Борис
Конюшевский Владислав
Земляной Андрей
Посняков Андрей
Прозоров Александр
Посняков Андрей