разговаривать.
прищурились. - Пожалуй, это мой второй друг после Ки-и-
скаля, несмотря на то, что мы не видимся десятилетиями.
Такой же непоседа, как и я, хотя он родом из Пирта. Когда я
был помоложе, у нас на пару с ним было немало приключений,
но теперь, к сожалению, у меня уже не та прыть. А он, как я
вижу, все тот же.
речь зашла о приключениях.
глаза Зербинаса. - Тех, кто не маги, это мало касается... по
крайней мере сейчас.
углу. Понимаете, Дантос, у нас, магов, свои дела и свои
интересы, они редко касаются остальных. Но тот случай был
как раз таким, что касался всех. Многие чародейства у нас
совершаются только во время определенного сочетания светил
нашего мира, как в случае с магическим зеркалом Гримальдуса,
помните?
маги, которые могут путешествовать по ним. Все они связаны
общим пространством, у которого есть свои особенности. Об
этом можно долго рассказывать, но в данном случае важно то,
что в этом пространстве тоже возможны чародейства, если
определенное сочетание светил наступает одновременно в
нескольких мирах. Это очень редкие события, но и чародейства
в это время возможны большие. Так вот, сорок с небольшим лет
назад в нескольких мирах установилось положение светил,
*.b.`.% позволяло открыть в определенной точке межмирового
пространства, являющейся центром магического равновесия этих
миров, вход для притока в них магии из запредельных миров -
так называемый Портал Первичной, или, как ее еще называют,
Древней Магии.
догадался архонт.
изменение количества магии вызвало бы в мирах тяжелые
катаклизмы - ураганы, землетрясения, подвижку континентов и
прочие бедствия. Конечно, магам ничего не угрожало - маги
могут о себе позаботиться, - поэтому среди них нашлись и
такие, которым безразлична массовая гибель остального
населения. Как этот Скарпенцо, например.
было гораздо больше иномирцев. Наш Лирн, прямо скажем, по
уровню магии считается очень средненьким. Тот же Пирт куда
выше, не говоря уже об Асфри, где рождаются величайшие маги.
мгновение задумался. - Маги из разных миров нередко ближе
друг другу, чем обитателям собственного мира, не владеющим
магией. Я бы даже сказал, что все мы - подданные в первую
очередь мира магии, а уж затем - земель своих
соотечественников. И дружба, и вражда магов никак не связаны
с их расой и службой.
условием там стоит, что наниматель никогда не должен
принуждать мага идти против другого мага.
меняться, но это - обязательное, по крайней мере у
академиков. Конечно, магам не запретишь враждовать друг с
другом, если они сами этого пожелают, но никакая служба не
должна принуждать их к этому. Принадлежность магии для нас
выше любой другой.
заслужить одобрение архонтского аристократа. По его
понятиям, любой мужчина был воином и должен был подчиняться
вышестоящему воину. А воинам не полагалось иметь собственное
мнение о том, кто их друзья и кто враги, - это им говорил
военачальник, и следовало думать именно так, пока тот же
военачальник не скажет другое. На этом держались и сила
рода, и воинская верность. Что же получится, если каждый из
воинов будет сам решать, кто его враги, а кто друзья? Нет,
эти маги были чрезвычайно ненадежными помощниками, хотя
порой и очень полезными. Была бы его воля - и он отговорил
бы леди Аринтию держать в услужении мага, каким бы тот ни
был выдающимся.
мага и полагаться на него. Однако, присмотревшись к
Зербинасу за время совместного пути, лорд Дантос не мог не
признать, что из ректора получился бы неплохой воин, если бы
c него не было этого изъяна - способностей к магии.
берега. На привалах Зербинас вызывал карту Лирна и
отслеживал по ней пройденный путь. Наконец наступил день,
когда он направил Ки-и-скаля вниз, к небольшой бухте с
полоской песчаного пляжа по кромке воды.
Дантосу.
мелкая, чтобы определить его точное расположение. Но бухта
та самая, я все время тщательно проверял наш путь.
выступу, нависшему над береговой линией. У самой скалы
Зербинас придержал Ки-и-скаля, высматривая перед собой что-
то невидимое.
скалой, канал.
человеческих ростов над отвесным утесом. Попасть туда мог
только маг, и далеко не каждый маг, потому что левитация
выше человеческого роста давалась немногим. Но для ларов это
не составляло никакой проблемы, и они один за другим влетели
в канал.
обнаружили себя на лесной поляне с необычайно высокой и
сочной растительностью. Вокруг возвышались огромные деревья
с блестящими листьями, с которых капала вода. Ослепительно
белое светило обжигало кожу, вызывая острое желание как
можно скорее укрыться в тени.
под тень ближайшего дерева. От сырости было трудно дышать,
кожа под одеждой мгновенно покрылась смесью пота и
насыщавшей воздух влаги. Ректор поклялся бы хоть своей
жизнью, хоть своей магической силой, которая иному магу
дороже собственной жизни, что зима на втором континенте
выглядит как угодно, но только не так.
недоуменный вопрос Дантоса.
оглядываясь вокруг. Его окружал сад - изумительно прекрасный
сад, ветви деревьев которого ломились под тяжестью зрелых
плодов, и каких плодов! Круглые шапки приземистых
короткоствольных деревьев были увешаны оранжевыми гроздьями
мохнатых шариков зикко, каких не попробуешь на первом
континенте, потому что они никогда не вызревают там до таких
размеров.
чей этот сад и удобно ли рвать в нем фрукты, висевшие так
близко, что достаточно протянуть к ним руку. Он протянул ее
и ощутил на ладони теплую мохнатую тяжесть плода,
.b" +("h%#.ao с ветки от единого прикосновения. Прокусил
плотную кожицу и с наслаждением выпил полужидкую мякоть, в
другое время показавшуюся бы приторно-сладкой. Но после
грубой дарнарской пищи, мало чем отличающейся от свиного
корма, она была просто восхитительно вкусной.
затем еще один. Оказывается, он так отвык от еды, что сейчас
ему нужно было совсем немного, чтобы почувствовать себя
сытым. Утолив голод, Эрвин снова оглядел место, в которое он
так неожиданно попал. Это был необычайно ухоженный сад, где
не валялось ни одной соринки и, казалось, каждая веточка