показал мне заплату в потолке. - Представьте, в прошлый метеоритный град я
подошел к шкафу за трудами Асклепия и вдруг слышу за спиной грохот.
Оборачиваюсь и вижу: на месте письменного стола зияет дыра. Ну, говорю я себе,
старик, ты ещ" нужен Всевышнему. Понимаете, что я имею в виду, Тит?
любовно пров"л ладонью по корешкам.
мозга, вышедшие за последние полторы тысячи лет. Но, поверьте, хотя их и
много, в большинстве не содержится ничего нового. Все авторы оперируют одними
и теми же данными, которые кочуют из одной работы в другую. Последние десять
лет мне достаточно просмотреть библиграфию, и я уже знаю, какого
перекладывания из одного кармана в другой следует ожидать... Пойдемте теперь
сюда. Осторожно, ступеньки.
оборудованном под лабораторию. Не берусь ее описывать. Многое я уже забыл.
Помню только, что вдоль стен в строгом иерархическом порядке громоздились
молекулярные микроскопы, рентгеноскопы, синхрофазатроны, трепанаторы и
генераторы; в ящике небрежно валялись кибернетические мозги, многие из которых
были разобраны.
дня, поднимаясь наверх лишь по необходимости. Тут же, в углу, притулившись
между синхрофазатроном и осциллографом, стоял диван, на котором лежала подушка
и был наброшен плед - здесь Коромийцев, вероятно, спал.
поднимающимися со дна воздушными пузырьками, плавал в синеватом растворе мозг,
со множеством вживленных в него трубок и датчиков. Перо осциллографа,
прикрепленного к мозгу, ни на секунду не останавливаясь фиксировало на
бумажной ленте постоянные всплески.
заставило меня замереть. Я заметил, что видеокамера, соединенная с лобными
долями мозга тонким шнуром, обратилась в мою сторону, и осциллограф заработал
в ускоренном режиме, как если бы мозг реагировал на мое появление. Я схватил
профессора за рукав.
решил, что мне показалось.
экспериментальных моделей, - после легкого замешательства ответил профессор.
искусственный. Каждый из его отделов - правое полушарие, левое, лобные доли,
подкорку - я довел до совершенства, исправив все ошибки и тупиковые ходы
природы, все аппендиксы, порожденные слепой эволюцией. Я сам лично склонировал
его и вырастил на питательной сыворотке. Но, в конце концов, разве ваш мозг не
возник внутри черепной коробки под воздействием сходных химических процессов?
Если судить с этой точки зрения, физической, а не формальной, то его можно
признать живым.
сторону, чтобы не попадать в поле зрения видеокамеры.
ворона - настолько не гармонировал с общим - добродушным и мягким обликом
профессора, что я, помню, испытал тогда удивление.
совершеннейший, находящийся выше нас на целую эволюционную ступень, на три
ступени! Во вс"м, что касается интеллекта, чувств, переживаний, работы
воображения, способности логически мыслить он превосходит homo sapiens в
десятки раз. Находись он в вашем или моем теле, он стал бы гением-универсалом
- куда там Леонардо, он был бы как три Леонардо!
носом, бросил на пол.
использовать лишь сотую часть процента накопленных знаний, ибо наша
оперативная память (назовем ее так по аналогии с компьютерной, чтобы было
понятнее) в тысячи раз меньше объ"ма нашей памяти общей. Попробуйте-ка разом в
одну секунду, ничего не пропустив, обозреть все то, что вы слышали, читали,
видели, о чем думали с двух лет до сегодняшнего дня? Не можете? А он может!
Мой homo superior способен одновременно задействовать все резервы сознания, в
десятки тысяч раз увеличив таким образом общую результативность своего
мышления.
упорно смотреть на меня. В ее наведенном, круглом, как зрачок, объективе
чудилось страдание заточенного в тесный сосуд живого существа.
получать информацию извне? Имеет какое-нибудь представления о нашей
цивилизации, ее ценностях? - спросил я.
мозг, но отнюдь не подвергаю его средневековой пытке одиночеством. По
компьютерной сети он получает всевозможную энциклопедическую информацию:
техническую, гуманитарную, биологическую. Одновременно он присоединен к пяти
тысячам телевизионных каналов и семидесяти тысячам радиочастот. Одним словом,
объем получаемой им информации просто колоссален. И, насколько можно судить по
заполнению клеток серого вещества, он активно вс" усваивает и строит вс" новые
логико-информационные цепи. Предполагаю также, что он научился считывать мою
речь с губ. Во всяком случае, когда я говорю с ним, он всегда фокусирует на
них свой объектив.
считывать мысли по всплескам активности в различных участках коры мозга наука
пока не научилась. Максимум, что мы умеем, это фиксировать настроения и
отличать периоды сна от периодов бодрствования, но это ничтожно мало. Я
подумывал о речевом синтезаторе, но опять же это технически невыполнимо,
потому что вс" опять упирается в вербализацию процесса мышления. Да и стоит ли
пытаться: захотел бы homo superior разговаривать с нами? О чем бы мы могли ему
рассказать, когда пропасть между нами и ним больше, чем между нами и
питекантропами? Это даже не пропасть, а черт знает что - целая галактика!
мозга, всмотрелся в неровную, бугорчатую поверхность с маленькими отверстиями,
в которых исчезали питающие его трубки. Я смотрел на мозг - сероватый, чем-то
похожий на чудовищный кочан цветной капусты, и размышлял о том, что в этом
хаосе клеток заточена живая, мыслящая, страдающая личность, могущественная и
бесконечно одинокая. Суждено ли нам вообще понять ее, если она оторвалась и
ушла от нас в своем развитии так далеко, как мы и помыслить не в силах? Какие
картины, сложные и невообразимо прекрасные, рождаются и навеки запечатлеваются
в ее клетках? Что он, наконец, такое, этот homo superior, если даже его
создатель профессор Коромийцев в сравнении со своим творением не более чем
любознательный неардерталец, случайно вырубивший кремневым зубилом нечто,
заставившее его замереть, оцепенеть с открытым ртом - такое, чего не в
состоянии охватить разум человека?
он чувствует? - взволнованно спросил я.
сознание в нем только зародилось, Мозг был немного напуган, озадачен, словно
не совсем понимал, что он такое. На второй стадии, разобравшись, что к чему,
испытал радость от новизны собственного существования и от самых простых
физиологических чувств, вроде изменения температуры бульона или насыщенности
раствора кислородом. С каждым днем он совершенствовался, вскоре часами мог
любоваться какой-нибудь пылинкой или цветком, который я приносил сверху.
Приборы фиксировали высочайший уровень эндоморфов восторга. Он буквально
переполнялся эйфорией счастья собственного бытия.
продолжил:
стал постепенно предоставлять им информацию: вначале математику, затем физику,
естественные науки. Мой homo superior ухватился за знания с такой жадностью,
что я только диву давался. Обучающий процессор работал день и ночь, а ему вс"
было мало. Пришлось приобрести в помощь первому ещ" два процессора с
увеличенным быстродействием. За месяц он поглотил практически все знания из
области химии, физики, высшей математики, астрономии и естественных наук.
Сразу скажу, этих знаний оказалось не так и много, ибо мы весьма недалеко ушли
от каменного века. По графику осциллографа я видел, что мой подопечный
порядком разочарован. Ещ" бы, ведь вс", что я мог ему дать, было для него
азами, начальной школой, а дальше... дальше уже ничего не было. Тогда, махнув
рукой на прежнюю систему, я загрузил в обучающие процессоры философию. Это
открыло для него новый мир, и он с упоением стал купаться в океане абстрактных
понятий. Из идеалистов ему больше других понравился Платон, а из рационалистов
- Декарт. Я сужу это по тому, что к их базам он обращался чаще всего. Но через
некоторое время уже и философия перестала его удовлетворять, и он явно
заскучал.
художественную литературу (о ее существовании он, вероятно, уже догадывался по
некоторым оговорками в философии), а потом, когда запас серьезной литературы
исчерпался, стал пичкать его мемуарами, жизнеописаниями великих людей и
историческими романами. Я не хотел это делать, но уж очень было обидно за
человечество: пусть хоть узнает, что мы собой представляем. Вначале, с
непривычки перескочив с точных знаний на абстрактные, а с абстрактных - на
Акунин Борис
Шилова Юлия
Жюль Верн
Муркок Майкл
Лукьяненко Сергей