жвачку Кузьме.
видно.
Кузьму он принимает за кого-то из своих приятелей-темнушников, а порученное им
обоим дело состоит в подрыве мощного порохового заряда, сосредоточенного у
самой поверхности земли, непосредственно под Гранью.
последовательно, в деталях не путался и слова свои сопровождал вполне
определенными действиями, имевшими, правда, форму мимического представления -
так, например, сначала он поджег зажигалкой несуществующий огнепроводный шнур,
а потом словно припадочный засучил ногами, изображая быстрый бег.
сделать то же самое. Когда тревожная пауза стала чересчур затягиваться, Юрок
голосом, полным волнения, осведомился:
стал надоедать.
Каширы!
он заорал:
летучих мышей, про снулись, а Юрок, будто бы и в самом деле задетый ударной
волной, откатился к стене и застыл там позе, для живого человека отнюдь не
характерной.
вполне приемлемым). Уж Кузьме-то было хорошо известно - иных не то что испуг,
даже радость способна убить.
темнушника вряд ли стала бы неизбывным горем.
Ничего страшного не случилось.
объяснить.
смолки" Юрка и про свою не совсем удачную шуточку.
он от фонаря дурочку катит?
одно серьезное событие в Шеоле не может ускользнуть от вашего внимания. А такой
факт действительно имел место. И совсем недавно. В непосредственной близости от
Грани темнушники произвели взрыв достаточно мощного порохового заряда.
подумал, что тут темнушники замешаны. А зачем им это понадобилось?
поверхности земли. Только мы из этого тайны не делаем, а темнушники почему-то
упорно отрицают свою причастность к взрыву.
сторону Юрка, продолжавшего пребывать в позе человека, тело которого
неоднократно, но безуспешно пытались свернуть в жгут. - Попробуйте ненавязчиво
расспросить его об этом случае.
Кузьма. - Только не забывайте, что мы уже встречались с вами при весьма
пикантных обстоятельствах. И я ни единого вашего доброго словечка и поступка не
забыл. Поэтому с подобными предложениями прошу ко мне впредь не обращаться.
виду). Летучие мыши, недовольно попискивая, возвращались на прежние места и
принимали излюбленную позу - головой вниз и крыльями в обхват. Светляки,
лежавшие в разных углах, ничем себя не обнаруживали. Юрок - тоже.
какими-либо качествами, присущими живому существу, ей было бы за что обижаться
на людей.
отличились - взорвали свою дурацкую бомбу. А если и светляки не остались в
стороне от сих благих дел? Разожгли, например, под Гранью костер из свиного
сала или окропили ее святой водой, предназначенной для развенчания любых
дьявольских наваждений? Эх, ребята, не делом вы занимаетесь...
мог дать фору самому стойкому схимнику. Воля изменяла ему разве что во сне, но
зато частенько.
счастливой, то хотя бы привлекательной, - огромный ковш водяры, голая задница
Феодосии, а главное, целая сковорода свиной колбасы с грибной подливкой.
сковороде, но увы - между ними уже пролегала преграда, куда более
непреодолимая, чем пресловутая Грань. Оставалось только глотать слюнки.
каждом шагу) и сейчас были не прочь отведать спиртного, однако Кузьма с
некоторых пор взял себе за правило поощрять стаю только за конкретные дела.
Авансы не выдавались никому, даже Князю.
продирать глаза.
ночь метелили.
Прострел от этого бывает.
- Ни голода не чувствую, ни усталости. Выдай еще.
остальным могу предложить. Вместо завтрака, так сказать. Незаменимое средство
от усталости и мрачных мыслей. Если не злоупотреблять, конечно.
вниманию крошечный катышек, очень похожий на мышиные экскременты.
"Смолка" ведь не сытость дает, а одну только видимость. Обманывает организм.
Тот и жжет себя самого, причем без всякого разбора. При обычной голодухе это
сначала пропадает. Жир, мясо лишнее, плевки всякие. Сердце и мозги на очереди
самые последние. Природа все предусмотрела. А когда организм "смолкой" насквозь
отравлен, все в дело идет - от кожи до потрохов. Потому-то, наверное, и глюки
такие бывают.
примером Юрка.
позиция.
катышек "смолки". - Времени у нас с комариный нос. Я сам сейчас пойду как
заведенный и отстающих дожидаться не собираюсь. Нечего тут кочевряжиться! Такая
доза даже ребенку не повредит...
(по слухам) лакомство химер подействовало на уставших, отчаявшихся, голодных
людей, как порыв свежего ветра на угасающее пламя. Накануне едва влачившие
ноги, сейчас они вышагивали столь же бодро, как и в первый день пути.
только Юрок, считавший себя обделенным.
напоминал, и на свою щедрость намекал. Пришлось Кузьме в довольно категоричной
форме заявить:
путай, братан! Это метростроевец контуженый. Вон до сих пор в ухе ковыряется. А
я вполне нормальный. На мне, считай, ни единой царапины нет.
случилось? - сказано это было тоном, не допускавшим сомнения в осведомленности
Кузьмы.
метростроевец, драть его в перегиб?
детали вашего дела известны.
отрубился.
дойдет, - горестно вздохнул Юрок. - Правильно ведь говорят: не ножа вражьего
бойся, а собственного языка! Это же надо так облажаться... Нет, не хочу я
больше твоей "смолки"!