с жуткой обреченностью. По бокам не осталось звезд, только далекие полосы
космического газа, позади - страшная чернота без единой звезды, а впереди -
топка, раскаленная топка, побольше той, в которой японцы сожгли живьем Сергея
Лазо...
его глазах. А ужас пронизывал... хотел привычно сказать, что до мозга костей,
но сейчас у него нет ни костей, ни мозга в том старом привычном значении, но
страх оставался, леденил если не тело из костей и мяса, то эту его новую плоть.
Олег через ужас, захлестывающий сознание, заставил себя признать факт, что он -
все еще прежний клубок древних инстинктов, привычек, старой дури, и
порадоваться, что тащит с собой все три миллиарда лет эволюции.
себе наливаться силой, мир становился ярче. И вдруг он ощутил... удовольствие.
Странное, ни с чем не сравнимое удовольствие. Удивился, поспешно включил все
резервы, стараясь понять, но мозг, уже способный с легкостью представить
шестимерное пространство, пасовал, тыкался в темные стены.
жреть, как говаривал Мрак. Его шкура сама жрет энергию, впитывает ее из
космоса, а не просто усваивает, накапливает. Жрет, ест, кушает, а его
термоядерный организм просто рычит от удовольствия.
когда можно жрать, а когда нельзя.
что он, Олег, задумавшись, может в рассеянности съесть не только котлету с
чужой тарелки, но и саму тарелку, стол, столовую, здание и все вокруг на
километры.
населить его вот так сразу себе подобными, то он тут же населяет его... не
подобными. Он хорошо помнит, что когда-то из-за каждого дерева выглядывал
леший, на дереве сидели мавки, по лесу бегали чугайстыри, олени с золотыми
рогами, оборотни, на дорогах старались подлащиться и затем увести на плохую
тропку исчезники и попутники, в лесных озерах плескались водяные, водяницы,
русалки, везде летали вилы, ведьмы на метлах и в ступах, дома кишмя кишели
домовыми, овинниками, сарайниками, конюшенниками, подвальниками, бабы
перекидывались черными кошками, чтобы доить соседских коров, соседи оказываются
оборотнями, лягушки превращаются в царевен, а кабан или медведь мог оказаться
заморским принцем или ближайшим родственником.
менялось, а вот сейчас его вовсе выперло в межзвездное пространство, и вот
тут-то и пришла настоящая жуть, сверхжуть, гипержуть...
свистит и чуть не отрывает уши, а встречный вакуум бьет в лицо и раздувает рот,
и тут в самом деле ощутил нечто странное, отчего сразу шерсть встала дыбом,
мышцы напряглись, а по всем нервам пробежал ток. Из невообразимой дали донесся
странный тоскливый звук, похожий на рев одинокой заблудившейся паровозной
не пропал, только истончался все сильнее и сильнее, пока не исчез из зоны
слышимости. Мрак поспешно перешел на ультразвук, звук еще слышался. Уже не рев,
а писк все истончался, но теперь Мрак с холодком понимал, что ему не
почудилось. А если и почудилось, то уж очень странно как-то почудилось, реально
очень.
пространству, красивый такой волновой пакет, изящная структура, в которой он
весь, включая все родинки, прыщи и даже трещинку на ногте большого пальца левой
ноги.
потревожилась кровля, а потом легкое шуршание, что тоже понятно: каменная плита
дала трещину, по ней сыплется песок...
песок? Что у меня за глюки, неужто я стал такой тонкошкурый? Вот Олег прет, как
броненосец, морда ящиком, ничего не слышит, ничего не замечает. Умные - все
глухие тетери, их хоть по голове молотом, а тут весь как иголках, привык в лесу
ко всему прислушиваться...
уши. Из глубин космоса шел низкий, на грани даже их слышимости, долгий
нескончаемый звук,
похожего на этот звук, но почему-то решил, что зверь очень огромный и
обязательно морской. Или океанский.
вибрацией, сжималась и замирала в ужасе, как собака страшится грозы, а при
первых ударах грома дрожит и готова сорваться с поводка и бежать, бежать в
любую сторону, ослепшая и обезумевшая от страха.
завладевает волхвом, придвинулся к нему вплотную и крепко ухватил за плечо.
срывались в пространство. Мрак ощутил, что впервые наблюдает зримо, как именно
смотрит Олег, да и сам он смотрит сейчас. Уже в этом теле. Разве что Олег
сейчас старается увидеть с такой интенсивностью, что просто...
он ощутил плеск... странный плеск, словно он утонул в собственной крови...
сладостное ощущение проникло под его кожу и разлилось по всему телу. Огромные
ласковые ладони взяли и прижали к теплой, пахнущей молоком груди... Он плавает
в теплом океане. Все вокруг, и этот океан в том числе, существует только для
того, чтобы защитить его, беречь, а ему хорошо и сладко, счастливо, безмятежно.
Он счастлив,
что здесь ему ничего не грозит и не может грозить, вокруг теплая ласковая
плоть, дружелюбная, любящая и оберегающая, дающая жизнь и все-все для счастья,
существующая только для него, и всей целью этой Вселенной является только он,
самое драгоценное, и что эта Вселенная существует только для него...
в бездумной безмятежности, иногда пробуждаясь, когда какие-то мысли вяло ползли
в истоме... нет, не мысли, просто чувства, даже они заметны на фоне абсолютного
блаженства...
странном и сладостном мире он не дышал, даже не мыслил, ему просто было целую
вечность хорошо и безмятежно, но сейчас вокруг возник черный космос, великое
множество мельчайших тусклых точек, именуемых звездами, суровое сосредоточенное
лицо Олега, и - низкий вибрирующий звук уверенно и мощно вошел в его плоть,
начал подчинять ее, перестраивать, перемешивать...
головой ушел в теплую воду... и сообразил теперь, что это не вода, а теплая
кровь, а если не кровь, то околоплодные воды, потому ему так уютно и
сладостно... Эта последняя мысль тут же растворилась, уступив место сладостному
блаженному покою, безмятежному счастью.
солнце. Крепкие руки держали цепко, потом тело сжало, как тисками, мир
перевернулся, а чудовищное ускорение сделало руки и ноги тяжелыми, словно к ним
подвесили планеты.
прислушался, но от низкого гула не осталось и тени. Устрашенные мышцы поспешно
приводили в порядок тело. Мрак наконец высвободился, спросил хмуро:
угодили прямо в него.