Я бы обязательно запомнил ее. Может, сказать, что напомнил мне ее голос?
Впрочем, лучше не надо, она может разозлиться за сравнение с мургу. Но она
произносит звуки так же, как ийланы, кроме того, ее рот устроен так же, как
у них. Возможно, это из-за раздвоенной верхней губы. Инлену была немного
похожа на нее лицом, но, конечно, пошире и потолще".
иначе бы он уже рассмеялся или задал вопрос о ее лице. Мальчики никогда не
оставляли ее в покое. Однажды пятеро из них захватили ее среди деревьев,
когда она была одна. Она сопротивлялась, но они крепко держали ее и,
смеясь, тыкали в губу и нос, пока она не расплакалась. Это было не больно,
но очень обидно. Она так отличалась от других девушек, что они даже не
пытались сорвать с нее одежду, как делали с другими, когда заставали их
одних, а только тыкали в ее лицо. Она была для них всего лишь забавным
животным.
повернулся и смотрит на нее. Она быстро закрыла лицо волосами.
всегда закрываешь лицо волосами.
повернулся к ней, завернувшись в шкуры, потому что утро было сырое и
туманное.
было слишком поздно: он сломал Ульфадану шею. Это был сильный зверь: один
удар его хвоста переломил мне ногу. Нам нужно было брать больше
смертоносных палок с собой. Это единствеююе, что остановило безобразную
тварь.
каждый отряд охотников имел с собой смертоносные палки для предотвращения
подобных случаев. Но в лесу одной было мало. Теперь охотники будут носить
с собой, по крайней мере, два хесотсана.
поближе. Ее волосы коснулись его плеча, когда она наклонилась, чтобы
забрать чашку из-под воды, при этом он почувствовал сладковатый запах
женского тела. Никогда прежде он не был рядом с девушкой, и возбуждение
охватило его. Вернулись незваные воспоминания: Вайнти над ним, рядом... Это
было отвратительно, и он прогнал мысли прочь.
взять поднос, он коснулся ее обнаженной руки. Она была теплая, а не
холодная. И мягкая. Армун замерла, вся дрожа, не зная, что делать. Не
задумываясь, она повернулась к нему. Их лица оказались совсем рядом, а он
не засмеялся и не отпрянул. И в это мгновение голоса снаружи нарушили
молчание.
прочь, унося поднос. Фракен вошел в палатку, и Херилак последовал за ним.
Шаман дернул кожаный ремень, крепивший на ноге Керрика деревянное
сооружение, и счастливо улыбнулся.
подложи под них сухой травы. А я пойду петь об Ульфадане.
охотников пойдет туда. Когда отпевание закончится, тело Ульфадана завернут
в мягкую траву и повесят высоко на дерево, высыхать на ветру. Тело уже не
нуждается ни в чем, если дух уже покинул его. Кроме того, это делалось,
чтобы пожиратели падали не нашли его.
ноги.
остановилась. Когда он повернулся к ней, она быстро потянулась за
волосами, но затем опустила руку, потому что на его лице не было смеха.
быстро, стараясь скрыть свое смущение. - Тебе было страшно там, в плену,
одному среди иих?
девушку, я забыл ее имя. Правда, потом они убили ее.
заговорил с мургу. Меня убили бы, не начни я разговаривать с ними, и я
сделал это, потому что очень испугался. Но мне не следовало говорить.
ничего постыдного. Это спасло ему жизнь и привело сюда, к Армун, которая
понимала его.
мальчиком.
почувствовал, что глаза его наполиились слезами, и отвернулся от девушки.
Слезы сейчас, у охотника?! Без причины? Впрочем, причина была - он не
пролил их тогда, когда был маленьким мальчиком, попавшим к мургу. Однако
это все в прошлом, а он уже не маленький мальчик. Он взглянул на Армун и
неожиданно ддя себя взял ее за руки. Она не вырывалась.
значит: правда, это напоминало ему происходившее, когда он оставался
наедине с Вайнти и та хватала его... Ему не хотелось думать сейчас о
Вайнти и вообще об ийланах. Не сознавая того, он все сильнее сжимал руку
девушке, делая ей больно, но она не вырывалась. Что-то важное происходило
с ним, но он не знал, что это.
разговоры молодых женщин, слышала и более взрослых, имевших детей, когда
они говорили о том, что происходило ночью в палатках, когда они оставались
наедине с охотниками. Она знала, что происходит сейчас, и хотела этого,
открывая себя для переполнявших ее чувств. Может, это было потому, что она
почти не надеялась на это. Если бы только сейчас была ночь и они были
одни! Женщины были предельно откровенны, описывая то, что происходило, но
сейчас был день, а не ночь. И все же вокруг было так тихо, а она была так
близко к нему сейчас... Когда она мягко отстранилась, Керрик разжал руку.
Она отодвинулась от него, встала, и, провожаемая его взглядом, направилась
к выходу.
дети молчали. Что все это значит?
был саммадаром и они должны быть на его отпевании, все до одного человека.
Они с Керриком были сейчас одни.
уверенно зашнуровав за собой клапан. Потом также уверенно расшнуровала
шнурки своей одеязды, встала на колени, откинула в сторону шкуры и
опустилась на Керрика.
холодном теле начали ускользать прочь. Армун была все ближе, и у нее не
было твердых ребер, а только теплое тело, округлое и крепкое. Он стиснул
руки, прижимая ее голову к себе, а та, прижавшись губами к его уху, что-то
говорила без слов.
в палатке под теплыми шкурами жар их тел растопил воспоминания о холодном
и грубом теле. Воспоминания о другой жизни ушли прочь, сменившись гораздо
более важной действительностью.
города двигались когда-то несколько фарг, теперь маршировали и двигались в
паланкинах ийланы, фарги в одиночку и группами тащили какие-то грузы, и
даже встречались хорошо охраняемые группы самцов, смотревших на
непрерывное движение. Гавань была значительно расширена, и все же не
вмещала всех прибывающих, поэтому темные тела урукето, приходивших из
океана, останавливались в реке, прижимаясь к берегу, ожидая своего часа.
Когда их ставили в док, толпы фарги бросались разгружать их, и пассажирам,
стремившимся ступить на твердую землю после долгого путешествия,
приходилось расталкивать их.
линии ее напрягшегося тела. Ее желание исполнилось: Инегбан наконец-то
пришел в Альпесак. Союз этих двух городов приводил ее в возбуждение,
которому невозможно было сопротивляться. Молодость и неопытность Альпесака
были смягчены возрастом и мудростью Инегбана.
чем каждый из них в одиночку. Мир рождался заново, и все в нем было
возможно.
пока Вайнти гнала ее прочь: этим можно было заняться попозже. Сейчас она
хотела только греться под солнцем в свое удовольствие на этом берегу
успехов. Ее большие пальцы крепко сжимали твердую ветвь балюстрады, причем
возбуждение было так велико, что она не замечала того, переступая с ноги
на ногу в своем одиноком марше победы.
что это Малсас зовет ее к себе на верхнюю платформу.