Чтение 58–й страницы книги ~Гиперион~

Ветровоз был освещен куда хуже "Бенареса" - горело лишь несколько
фонарей на мачтах и реях. Пока судно шло к пристани, на палубе не было
видно ни одной живой души; никто не появился и сейчас.

- Эй? - крикнул Консул, стоявший возле нижней ступеньки сходней.
Ответа не последовало.

- Будьте добры, подождите минутку, - сказал Кассад и стремительно
взбежал наверх.

Паломники увидели, как он на мгновение замер, положив руку на "жезл
смерти", торчавший из-за пояса, а затем исчез внутри судна. Через
несколько минут в широких окнах на корме вспыхнул свет, и на траву упали
желтые трапециевидные пятна.

- Идите сюда! - крикнул полковник, снова появившись на сходнях. -
Здесь никого нет.

Все тут же потащили наверх свой багаж. Спустившись в последний раз.
Консул помог Хету Мастину справиться с тяжеленным кубом Мебиуса, ощутив
кончиками пальцев слабую, но интенсивную вибрацию.

- Так где же эта треклятая команда? - спросил Силен, когда паломники,
осмотрев судно, собрались на баке. Внутри было тесно - узкие коридоры, по
которым приходилось идти гуськом, крутые лестницы, или, вернее, трапы и
каюты, едва вмещавшие откидные койки. Только кормовая каюта, по-видимому,
капитанская, не уступала по размерам и комфорту помещениям на "Бенаресе".

- Очевидно, судно автоматизировано. - Кассад указал на фалы, которые
исчезали в прорезях палубы, и почти сливавшиеся с рангоутом манипуляторы.
На середине бизань-мачты, несшей косые паруса, также поблескивал какой-то
механизм.

- Все же непонятно, откуда им управляют, - сказала Ламия. - Я не
заметила ни дисплеев, ни дубль-пультов. - Она извлекла из нагрудного
кармана свой комлог и попыталась настроиться на стандартные частоты
телеметрии, инфосети и биомеда. Судно не отзывалось.

- На этих колымагах всегда кто-то был, - заметил Консул. - Жрецы
обычно сопровождали паломников до самых гор.

- Но сейчас здесь их нет. - В голосе Хойта слышалась растерянность. -
Впрочем, может быть, кто-то еще остался на станции канатки или в Башне
Хроноса. Ведь послали же за нами ветровоз.

- Может, все поумирали, а вагон так и ходит по своей программе, -
предположила Ламия и тут же резко оглянулась: снасти и паруса внезапно
скрипнули под порывом ветра. - Омерзительное ощущение - быть отрезанной от
всего и всех. Словно ты вдруг ослепла и оглохла. Просто не представляю,
как жители колоний это выносят.

Подошел Мартин Силен. Усевшись на поручень, он отхлебнул из длинной
зеленой бутылки и произнес:

Где же он и с кем - поэт?

Музы, дайте мне ответ!

- Мы везде его найдем:

Он с людьми, во всем им равен;

С нищим он и с королем,

С тем, кто низок, с тем, кто славен;

Обезьяна ли, Платон -

Их обоих он приемлет;

Видит все и знает он -

И орлу, и галке внемлет;

Ночью рык зловещий льва

Или тигра вой ужасный -

Все звучит ему так ясно,

Как знакомые слова

Языка родного...

[Д.Китс. Написано, вероятно,

в октябре 1818 года]

- Где вы раздобыли эту бутылку? - холодно спросил Кассад.

Мартин Силен улыбнулся, и его сощуренные глаза ярко блеснули в свете
фонаря.

- В камбузе полно еды, кроме того, там есть бар. Возвещаю всем его
открытие!

- Надо подумать об ужине, - сказал Консул, хотя ему хотелось сейчас
лишь вина. В последний раз они ели часов десять назад, если не больше.

Что-то лязгнуло, загудело, и шестеро паломников, бросившихся к
правому борту, увидели, как поднимаются сходни. Тем временем развернулись
паруса, натянулись шкоты, и гудение маховика, постепенно повышаясь,
перешло в ультразвук. Паруса наполнились ветром, палуба слегка накренилась
- и ветровоз, отойдя от причала, двинулся в темноту. Было слышно лишь
хлопанье парусов, поскрипывание корпуса судна, глухое громыхание колеса да
шорох травы по днищу.

Шесть человек стояли у поручней и смотрели, как темная масса утеса
исчезает за кормой, а так и не зажженный сигнальный костер превращается в
слабый отблеск звездного света на светлом дереве; потом остались только
ночь, небо и качающиеся круги света от фонарей.

- Спущусь вниз, - объявил Консул, - и приготовлю нам что-нибудь
поесть.

Его спутники даже не пошевелились. Палуба тихо вибрировала и
покачивалась, а навстречу судну неслась тьма. Невидимая граница делила ее
на две части: вверху сияли звезды, внизу расстилалось Травяное море.
Кассад достал фонарик, и пятно света забегало по снастям, выхватывая из
мрака то кусок паруса, то мачту, то шкоты, туго натянутые невидимыми
руками; затем полковник проверил все щели и уголки на палубе от кормы до
носа. Остальные молча наблюдали. Когда он выключил фонарик, тьма
показалась паломникам уже не такой гнетущей, а звезды засияли ярче. В
воздухе пахло землей и перегноем; этот запах, вызывающий ассоциации,
скорее, с весенним полем, чем с морем, приносил ветер, несущийся над
тысячами квадратных километров травы.

Вскоре послышался голос Консула, и все отправились вниз.

Камбуз оказался тесноват, и к тому же там не было стола, поэтому в
качестве столовой пришлось использовать большую каюту на корме, а в
качестве стола - сдвинутые вместе чемоданы. Четыре фонаря, раскачивавшиеся
на низких балках, ярко освещали помещение. Хет Мастин распахнул высокое
окно над кроватью, и в каюту ворвался легкий ветерок.

Консул расставил тарелки, нагруженные бутербродами, на самом большом
чемодане, а затем принес толстые белые чашки и кофе в термосе. Пока он
разливал кофе, все принялись за еду.

- Недурно, - произнес Федман Кассад. - Где это вы раздобыли ростбиф?

- Холодильник битком набит всякой снедью. Кроме того, в кладовой на
корме есть большая морозильная камера.

- Электрическая? - спросил Хет Мастин.

- Нет. С двойными стенками.

Мартин Силен понюхал одну из банок, разыскал на блюде нож и посыпал
свой бутерброд крупно порезанными кусками хрена. На глазах у него
заблестели слезы.

- Сколько времени обычно уходит, чтобы пересечь море? - спросила
Ламия у Консула.

Консул, сосредоточенно разглядывавший свою чашку с горячим кофе,
поднял взгляд:

- Простите, не расслышал?

- Я спрашиваю о Травяном море. Сколько времени уходит на дорогу?

- Ночь и половина дня, и мы у гор, - ответил Консул. - При попутном
ветре, разумеется.

- Ну, а потом... через горы долго перебираться? - спросил отец Хойт.

- Меньше суток, - ответил Консул.

- Если будет работать канатная дорога, - добавил Кассад.

Консул отхлебнул кофе, обжегся и поморщился.

- Надо думать, будет. Иначе...

- Что иначе? - резко спросила Ламия.

- Иначе, - ответил полковник Кассад, подойдя к открытому окну, -
иначе мы застрянем в шестистах километрах от Гробниц Времени и в тысяче -
от южных городов.

Консул покачал головой.

- Нет, - сказал он. - Жрецы Святилища или уж не знаю кто, взявший на
себя заботу о нашем паломничестве, позаботились о том, чтобы мы добрались
сюда. Я не сомневаюсь, что они позаботятся и о том, чтобы мы прошли
оставшуюся часть пути.

Ламия Брон, нахмурившись, скрестила руки на груди.

- Зачем мы нужны им? Как жертвы?

Мартин Силен захохотал и вытащил свою бутылку:

Какие боги ждут кровавой мзды?

К какому алтарю ведут телицу,

Которая торжественной узды

И ласковой руки жреца дичится?

И что за город, из оправы стен

Глядящий ввысь зеницами святынь,

Внезапно обезлюдел в час урочный?

Он нем навеки, чуждый перемен, -

Не скажут площади, мертвей пустынь,