господина были упразднены и заменены. Но чем же? Надобность в крестьянском
труде не отпала, а вот вознаграждения за него - защиты, заботы, щедрости
Возвышенных - крестьяне лишились. Эти "освобожденные" серфы попросту
пренебрегли своим величайшим преимуществом в обмен на иллюзорную свободу,
которая ни на что не могла им сгодиться. В этом смысле, и правда,
переменилось немногое. Вероятно, Дреф сын-Цино, где бы он сейчас ни
находился, не согласился бы с ней, и напрасно. Однажды, возможно, совсем
скоро, думала Элистэ, они поймут масштабы своей ошибки, и если не будут
чересчур уж тупы, упрямы и заморочены красноречием экспров, то по доброй
воле захотят вернуться к прежней жизни - устоявшейся и правильной. А пока
вокруг царили хаос, глупость и утомительная нелепость.
спросила Карт. - И этот голубой сыр из Жерюндии? И пить славный фабекский
сидр? Я бы продала собственные волосы за кувшинчик домашнего сидра,
клянусь, что продала бы.
улыбнулась Элистэ. - У нас ведь волосы одного цвета. Но я не думаю, что
тебе надо так далеко заходить.
столкновения. Крестьяне Вонара, вдохновленные успехами своих шерринских
собратьев, жгли поместья и замки, где хранились записи их долгов и
повинностей. Провинциальные Возвышенные, рьяно защищавшие свою
собственность и традиционный уклад жизни, предприняли контратаку.
Воззвание короля об освобождении серфов они игнорировали с самого начала,
и серфы остались прикованы к поместьям хозяев. Судебные исполнители,
управляющие и сборщики налогов при поддержке вооруженных наемников
по-прежнему в течение некоторого времени взимали обычные поборы. Не
признавались и ущемления по части привилегий, и даже время от времени
составлялись заговоры, имевшие целью нападение на Шеррин, освобождение
короля и подавление бунта одним крепким ударом. Однако вскоре по стране
расползлись слухи, подтверждающие бессилие Чар Возвышенных, и на них не
замедлила последовать реакция со стороны черни. Почти немедленно
образовались разнообразные местные лиги Комитетов Патриотов-Защитников,
насчитывавшие большое число участников, и роялистская оппозиция была
быстро подавлена. Теперь же, шесть месяцев спустя, поражение сеньоров
казалось очевидным. Их открытое сопротивление ограничивалось провинцией
Фабек, несколькими областями Во Гранса и Оссадскими горами, которыми
владели самые могущественные творцы наваждений общины Божениль. Страна
находилась в руках патриотов, чувствующих себя все более уверенно, и
депутаты Конституционного Конгресса, числом в триста пятьдесят человек,
выбранные в примерном соответствии с численностью населения и по-разному в
разных провинциях, по собственному усмотрению были вольны отправиться в
Шеррин, собираться в Старой Ратуше, отремонтированной и переделанной для
их надобностей, и там продолжать заниматься будущим страны. И все бы
хорошо, но шерринцам, а в особенности привыкшим к роскоши Возвышенным,
трудно было переносить нехватку разных товаров и лишения, связанные с
беспорядками в провинции. Продуктов оставалось мало, и даже Возвышенным
пришлось свыкнуться с ржаным хлебом вместо белого, а еще город был просто
залит вином, которое слегка припахивало серой. Не хватало топлива, и к
тому же оно было плохого качества. Трудно стало добыть тонкие ткани,
кожаные изделия, духи, а импортные услады жизни - первосортный чай, кофе,
шоколад, табак - и вовсе сделались недоступными ввиду возросшей
нервозности соседей, ведших торговлю с Вонаром. Бедняки, разумеется,
продолжали по-прежнему голодать - собственно, даже пуще прежнего. Их
предполагаемая победа нимало не улучшила их материального положения, и эта
истина доставляла изрядное саркастическое удовлетворение исполненным
презрения Возвышенным.
спросила Кэрт. - Будет ли простой народ на улицах снова почтителен с нами?
Станете ли вы опять фрейлиной Чести?
требовалось убедить в этом самое себя. - И думаю, теперь уже совсем скоро.
этими беспорядками, руганью, воплями и визгами, тычками и толчками,
неразберихой и бранными словами. Хочу, чтобы все успокоилось, хочу обратно
во дворец. Госпожа, помните, как там полы блестели - как замерзший пруд? А
помните все эти свечи - они так хорошо пахли! И повсюду зеркала, видишь,
как входишь и идешь... А уж еда...
учтивость... - Элистэ протяжно вздохнула, совсем позабыв о своем прежнем
раздражении мертвенностью и искусственностью придворной жизни. - И
кавалеры...
носили туда-сюда. Помните его высочество Феронта, госпожа? Сколько он вам
всякого присылал, а вы все возвращали, кроме серебряного медальона. Вот
это был человек, который знал, чего хотел, и шел напролом! Не какой-нибудь
слюнтяй.
Она так и не собралась с духом, чтобы рассказать горничной о той сцене в
апартаментах герцога.
в клетке.
ударила по подоконнику.
городу.
улице камнями, или голодающие крестьяне сварят меня в масле и съедят, или
еще что-нибудь в этом роде. А ведь произносила пышные речи, что не
позволит страху управлять собой.
которых прямо мороз по коже.
комнату, даже не соизволив постучать. Упрек замер на губах Элистэ, когда
она увидела лицо кузины - разгоряченное, взволнованное, глаза блестят. Ее
гладкие розовые щеки странно контрастировали с модными разводами
небесно-голубого цвета, которыми кузина украсила свои темные кудряшки две
недели назад по случаю пятнадцатилетия. Ногти Аврелии тоже были выкрашены
в подходящий голубой оттенок. С руки свешивалась какая-то грубая длинная
ткань коричневого цвета. На ней было неожиданно простое платье и уличные
туфли без каблуков, - а Аврелия никогда по своей воле не ходила пешком.
отгадаешь! - объявила Аврелия. - Ну же, отгадывай.
Разве они не зеркало моей души? Они кричат о моей тайне всему миру, и
теперь я точно погибла! Ну же, кузина, только посмотри мне в глаза, и все
узнаешь. Ну, только один раз попробуй!
сделать признание, что, несомненно, с самого начала входило в твои планы,
и я непременно умру от стыда, но все же скажу. Кузина, это случилось
наконец, и я всегда знала, что так будет. Это - неизбежность для моей
бурной и страстной натуры, и теперь это обрушилось на меня, и я сражена,
повержена, полностью покорилась чувству. Кузина Элистэ... я влюблена!
непередаваемое страдание и радость.
большой дом на проспекте Парабо. Тот, что с трехэтажными верандами. Байелю
- правда, у него замечательное имя? - семнадцать лет, прекрасный возраст!
Слуги говорят, что весь прошлый год он провел за границей, путешествовал
для завершения образования, но теперь вернулся и останется.
ты с ним познакомилась?
туда и обратно. Но мне этого было достаточно, чтобы понять, что он
задумчив и молчалив, но иногда бывает безрассуден, склонен к грусти, но
вспыльчив, горд и страстен - короче говоря, он такой, как и я. Все это я
прочитала на его лице - а оно невероятно красивое и благородное.
скажет, что я еще молода, чтобы стремиться к счастью, но что такое
возраст? Все дело в душе, правда ведь? А моя душа родилась старой.
вас друг другу.
она от рождения лишена склонности к нежным чувствам. Поэтому я лелеяла
свою любовь в молчании. Порой мне казалось, что эта тайна разрывает меня
изнутри, но я все равно хранила молчание.
раз когда ты говорила мне, что тебе скучно и у тебя плохое настроение.
Земляной Андрей
Контровский Владимир
Шилова Юлия
Сертаков Виталий
Шидловский Дмитрий
Эриксон Стивен