read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com


Было без десяти семь; ее пригласили в кафе "Кронер", а потом велели
прийти в отель "Принц Генрих", и вот она явится туда и начнет деловой
разговор, хотя суббота для патрона священна и он не терпит, чтобы в этот
день с ним вели деловые разговоры. Но, быть может, проект Х5, в виде
исключения, изменит его привычки? Покачав головой, Леонора с мужеством
отчаяния толкнула дверь отеля, но в испуге убедилась, что ее придерживают
изнутри.
Душечка моя, душечка, и в отношении тебя я позволю себе сделать одно
замечание личного характера; только подойди поближе, надеюсь, ты
смущаешься так не из-за цели своего визита, а из-за самого факта этот
визита; на своем веку я перевидал немало девиц, которые входили в эту
дверь, но они были не такие, как ты; тебе здесь не место; в нашем отеле
сейчас находится только один гость, к которому я могу пустить тебя, не
позволяя себе никаких замечаний личного порядка, - фамилия этого гостя
Фемель; я гожусь тебе в дедушки; ты не должна обижаться, если я сделаю
тебе одно замечание личного порядка; в этом разбойничьем вертепе таким,
как ты, делать нечего; рассыпай крошки, чтобы найти дорогу обратно; ты
заблудилась, детка; у тех, кто приходит сюда по служебным делам, совсем
другой вид, а у тех, у кого здесь личные дела, и подавно; подойди ко мне
поближе.
- Доктор Фемель? Ах так, секретарша? Срочно требуется? Подождите,
фройляйн, сейчас я позвоню ему по телефону... Надеюсь, вам не помешает шум
на улице...
- Леонора? Я очень рад, что отец пригласил вас на рождение... Извините
меня, пожалуйста, сегодня утром я наговорил вам бог знает что. Ведь вы
меня извините, правда? Отец просит вас прийти в двести двенадцатый номер.
Письмо от господина Шрита? Все данные в проекте Х5 неправильно вычислены?
Хорошо, я созвонюсь со Шритом. Как бы то ни было, благодарю вас, Леонора.
Итак, мы вас ждем...
Она повесила трубку, подошла к портье и уже хотела было открыть рот,
чтобы спросить, где двести двенадцатый номер, как вдруг раздался не очень
громкий сухой звук, прозвучавший так необычно, что Леонора испугалась.
- Господи, - сказала она, - что это было?
- Это был выстрел из пистолета, дитя мое, - сказал Йохен.

Красный шар катился по зеленому полю, белый по зеленому; Гуго
прислонился к белой блестящей двери, скрестив руки за спиной; на этот раз
геометрические фигуры казались ему не такими точными, а ритм шаров менее
четким, хотя это были все те же шары, все то же сукно наилучшего качества,
за которым постоянно следили самым тщательным образом. Да и Фемель стал
еще более метким, его удары безошибочно попадали в цель, шары образовывали
все новые геометрические фигуры, словно извлекая их из зеленой пустоты. И
все же Гуго казалось, что ритм игры нарушен и что фигуры стали менее
точными. Объяснялось ли это присутствием Шреллы, который принес с собой
настоящее, действительность, и разрушил колдовство? То, что происходило
сейчас, происходило во времени и пространстве, в этом отеле в восемнадцать
часов сорок четыре минуты, в субботу, шестнадцатого сентября тысяча
девятьсот пятьдесят восьмого года: теперь тебя уже не отбросят на тридцать
лет назад и не кинут на четыре года вперед, на сорок лет назад, а оттуда
опять в сегодняшний день; то, что происходило сейчас, было стабильно,
ограничено рамками времени, которое тащила вперед секундная стрелка,
происходило именно в этом отеле, где из ресторана доносились бесконечные
возгласы: "Счет, кельнер, счет!"; публика напирала к выходу, чтобы поспеть
на фейерверк, народ теснился у окон в ожидании парада, толпы направлялись
к древнеримским детским гробницам... "Все готово? Магний вспыхнет
вовремя?" - "Разве вы не знали, что под буквой "М" скрывается министр?" -
"Элегантно, не правда ли?" - "Счет, кельнер, счет!.."
Не зря часы отбивали время, не зря передвигались стрелки; минут
становилось все больше и больше, они превращались в четвертушки и в
половинки часов, и в конце концов часы показывали точное время - год в
год, час в час, секунда в секунду. Разве в ритме шаров нельзя было уловить
вопросы: Роберт, где ты есть? Роберт, где ты был? Роберт, где ты бывал? И
разве в ударах кия Роберта не слышалось в ответ: Шрелла, где ты есть?
Шрелла, где ты был? Шрелла, где ты бывал? Их игра на бильярде походила на
какой-то нескончаемый ряд заклинаний. Казалось, ударяя кием по шарам на
зеленом сукне, они без конца вопрошали "зачемзачемзачем?" или же причитали
"господи помилуй, господи помилуй". Отходя от бортов, чтобы дать ударить
Роберту, Шрелла каждый раз улыбался и качал головой.
И Гуго, сам того не замечая, тоже качал головой после каждого удара;
колдовство рассеялось, все стало не столь четким, как прежде, ритм
нарушился, а часы и календарь совершенно точно отвечали на вопрос:
"Когда?" Часы и календарь говорили: "Шестого сентября тысяча девятьсот
пятьдесят восьмого года, восемнадцать часов пятьдесят одна минута".
- Давай оставим это, - сказал Роберт, - ведь мы больше не в Амстердаме.
- Хорошо, - согласился Шрелла, - оставим, ты прав. А что, нам еще нужен
этот мальчик?
- Да, - сказал Роберт, - лично мне он еще нужен. Или, может, ты хочешь
уйти, Гуго? Не хочешь? Тогда побудь здесь, пожалуйста, поставь кий на
место, убери шары и дай нам что-нибудь выпить... да нет, оставайся, детка;
я хотел показать тебе одну вещь: видишь кипу бумаг? Все эти документы, мой
милый, скреплены печатями, и на них множество всяких подписей, недостает
всего лишь одной подписи, твоей подписи вот на этой бумаге. Если ты ее
подпишешь, ты станешь моим сыном. Когда ты подавал вино там наверху, ты
видел моих отца и мать, отныне они будут твоими дедушкой и бабушкой;
Шрелла станет твоим дядей, Рут и Марианна - сестрами, а Йозеф - братом; ты
заменишь мне того мальчика, которого моя жена так и не успела родить;
интересно, что скажет старик, когда я представлю ему в день его рождения
нового внука, внука с улыбкой Эдит... Нужен ли мне этот мальчик, Шрелла?
Да, он мне нужен, нужен всем нам; хорошо, если бы мы тоже стали ему нужны;
честно говоря, нам без него просто-таки невозможно; слышишь, Гуго, нам без
тебя невозможно. Да, ты не сын Ферди, и все же ты унаследовал его душу...
Тише, родной мой, не плачь, отправляйся к себе в комнату и прочти эту
бумагу, только осторожно иди по коридору, будь осторожен, сынок.
Шрелла раздвинул портьеры и посмотрел на площадь перед отелем; Роберт
протянул ему пачку сигарет, Шрелла зажег спичку, и они закурили.
- Ты еще не отказался от комнаты в гостинице?
- Нет.
- Разве ты не будешь жить у нас?
- Еще не знаю, - ответил Шрелла, - я боюсь домов, в которых
устраиваешься надолго и убеждаешься в той тривиальной истине, что жизнь
идет своим чередом и что время примиряет со всем; Ферди стал бы для меня
всего лишь далеким воспоминанием, а мой отец - сном, хотя именно здесь, в
этом городе, они убили Ферди, хотя именно здесь бесследно исчез мой отец;
их имена не значатся нигде, их не найдешь в списках политических
организаций, потому что они не занимались политикой, еврейская община не
поминает их в заупокойных песнопениях, ведь они не были евреями; если имя
Ферди вообще где-то фигурирует, то лишь в судебных архивах; о нем никто не
вспоминает, кроме нас с тобой, Роберт, твоих родителей да еще старого
портье в этом отеле; твои дети уже не думают о нем; я не могу жить в этом
городе, потому что он для меня недостаточно чужой; здесь я родился и ходил
в школу; в те времена я мечтал освободить Груффельштрассе от злых чар; я
знал одно слово, которого никогда не произносил вслух, даже разговаривая с
тобой, Роберт; то единственное слово, на которое я еще надеялся; даже
сейчас я не произнесу его вслух, разве только на вокзале, когда ты будешь
сажать меня в поезд.
- Ты собираешься ехать уже сегодня? - спросил Роберт.
- Нет, нет, не сегодня; меня вполне устраивает жить в гостинице; я
закрываю дверь своего номера, и этот город становится для меня таким же
чужим, как все города на земле. Сидя в номере, я знаю, что скоро
отправлюсь в путь и опять начну давать уроки немецкого языка; я
представляю себе, как войду в класс, сотру с доски арифметическую задачу и
напишу мелом: "Я вяжу, я вязал, я вязал бы, я буду вязать, я завязал... ты
завязал, ты завязывал". Я люблю грамматику, она для меня то же, что стихи;
ты думаешь, наверное, я не хочу здесь жить потому, что не вижу никакой
реальной политической перспективы для этого государства, а мне кажется,
скорее, что я не могу жить здесь, так как всегда был вне политики и сейчас
тоже вне ее. - Шрелла показал на площадь и засмеялся. - Нет, не эти люди
пугают меня; да, да, я все знаю, я их вижу, Роберт, вижу Неттлингера и
Вакеру, но я боюсь не того, что такие люди появились у нас снова, а того,
что в этой стране не появилось иных людей; ты спрашиваешь - каких? Людей,
которые, пусть шепотом, произносят заветное слово; однажды старик в
Гайд-парке спросил меня: "Если вы в него верите, то почему вы не следуете
его велениям?" Ты скажешь, что это глупо и нереалистично, не правда ли,
Роберт? "Паси овец Моих", а они между тем взращивают одних только волков,
Роберт. С чем вы вернулись домой после войны, Роберт? Ни с чем, кроме
динамита. Хорошенькая игрушка, я прекрасно понимаю тебя, тобою движет
ненависть к миру, в котором не нашлось места ни для Ферди, ни для Эдит, не
нашлось места ни для моего отца, ни для Гроля, ни для мальчика, имя
которого мы так и не узнали, ни для поляка, поднявшего руку на Вакеру.
Итак, ты коллекционируешь статическую документацию, как другие
коллекционируют мадонн в стиле барокко, ты собрал целую картотеку,
состоящую из одних формул. И моему племяннику, сыну Эдит, тоже надоел
запах известки, и он начал искать формулы своего будущего не в залатанных
стенах аббатства Святого Антония, а где-то вне этих стен. Как ты думаешь,
повезет ему? Сможешь ли ты указать ему нужную формулу? Или он прочтет ее в
глазах своего нового брата, в глазах мальчика, отцом которого ты хочешь
стать? Ты прав, Роберт, нельзя _быть_ отцом, им можно только _стать_;
голос крови - это выдумка, надо верить совсем в другое; вот почему я не
женился, просто я не нашел в себе мужества уверовать в то, что сумею стать



Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 [ 58 ] 59 60 61
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.