read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com



нога, задранная под мучительным углом. Я вонзил пальцы в куртку сына. Малый
ход, - сказал я. Колеса начали крутиться. Я поспевал за велосипедом, то ли
подпрыгивая, то ли волочась. Меня тревожили мои яйца, которые свисали
несколько низковато. Быстрее! - закричал я. Всем весом он нажал на педали. Я
вспрыгнул на свое место. Велосипед качнулся, выпрямился, прибавил скорость.
Браво! - воскликнул я вне себя от радости. Ура! - закричал сын. Какое
отвращение испытываю я к этому восклицанию! С большим трудом вывел я его на
бумаге. Он был рад не меньше меня, кажется, так. Сердце его билось под моей
рукой, хотя рука моя была далеко от его сердца. К счастью, мы спускались по
склону холма. К счастью, я починил свою шляпу, иначе бы ее сдуло ветром. К
счастью, погода стояла прекрасная, и я не был больше один. К счастью, к
счастью.
Так мы и приехали в Баллибу. Я не стану рассказывать о тех
препятствиях, которые нам пришлось преодолеть, о злоумышленниках, которых мы
перехитрили, о проступках сына, о падениях отца. Рассказать все это входило
в мои намерения, почти доставляло радость, я испытывал удовольствие от
мысли, что настанет минута, когда я смогу это сделать. Но теперь намерения
отсутствуют, минута настала, радость исчезла. Лучше моей ноге не стало. Но
не стало и хуже. Рана на голени зажила. Один бы я не добрался. Это произошло
благодаря моему сыну. Что? То, что я добрался. Он часто жаловался на свое
здоровье, на живот, на зубы. Я давал ему морфий. Выглядел он все хуже и
хуже. Когда я спрашивал, что с ним, он не мог объяснить. Велосипед доставил
нам немало хлопот. Но я его чинил. Без сына я бы не добрался. Ехали мы
долго. Недели. Мы то и дело сбивались с пути, зря теряли время. Я
по-прежнему не знал, что я должен делать с Моллоем, когда найду его. Об этом
я больше не думал. Я думал о себе, много, в пути, когда сидел за спиной
сына, глядя поверх его головы, и на стоянках, когда он сновал туда-сюда или
уходил, оставив меня одного. А уходил он часто, разведать местность, купить
продовольствия. Я практически ничего не делал. Должен сказать, что заботился
он обо мне хорошо. Был он неуклюжим, глупым, медлительным, грязным, лживым,
лукавым, расточительным, непочтительным, но меня не покинул. Я много думал о
себе. То есть часто бросал на себя взгляд, закрывал глаза, забывался,
начинал все сначала. Добирались в Баллибу мы долго, а добравшись, не знали
об этом. Стой, - сказал я однажды сыну. Я только что заметил пастуха, вид
которого мне понравился. Он сидел на земле, поглаживая собаку. Стадо черных
стриженых овец безбоязненно бродило вокруг них. Боже, какая пастораль!
Оставив сына у обочины, я направился к ним, по траве. Я часто останавливался
и отдыхал, опершись о зонт. Пастух наблюдал, как я иду, не поднимаясь.
Собака тоже, не подавая голоса. Овцы тоже. Да, постепенно, одна за другой,
они поворачивались в мою сторону и смотрели, как я иду. Лишь изредка
попятное движение, крохотное копытце, бьющее о землю, выдавали их
беспокойство. Пугливыми, какими бывают овцы, они не казались. И сын мой,
конечно, наблюдал, как я иду, я спиной чувствовал его взгляд. Молчание было
полным. Во всяком случае, глубоким. Принимая во внимание все - наступил
торжественный момент. Погода стояла дивная. День завершался. Останавливаясь,
я каждый раз оглядывался вокруг. Смотрел на пастуха, на овец, на собаку,
даже на небо. Но когда я шел, то видел только землю и движение моих ног -
здоровая нога совершает прыжок, задерживается в полете, приземляется и
поджидает приход подруги. Наконец я остановился шагах в десяти от пастуха.
Ближе подходить не имело смысла. С каким удовольствием я его описал бы.
Собака его любила, овцы не боялись. Скоро он поднимется, почувствовав
появление росы. Овчарня далеко-далеко, но он видит издали огонек в своей
хижине. Я оказался посреди овец, они окружили меня, их взгляды сошлись на
мне. Возможно, они приняли меня за мясника, пришедшего выбрать одну из них.
Я снял шляпу и видел, как собака проследила взглядом за движением моей руки.
Я снова оглянулся, утратив дар речи. Я не знал, как нарушить это молчание. Я
был близок к тому, чтобы отступить, не произнеся ни слова. Наконец я
произнес: Баллиба, - с вопросительной, надеюсь, интонацией. Пастух вынул изо
рта трубку и ткнул мундштуком в землю. Я страстно хотел сказать: Возьмите
меня с собой, я буду верно вам служить, а нужен мне лишь ночлег да немного
еды. Я понял, но, кажется, не подал вида, ибо он повторил свой жест и
несколько раз ткнул мундштуком в землю. Балли, - произнес я. Он поднял руку,
мгновение она колебалась, как бы над картой, затем замерла. Трубка все еще
слабо курилась, голубая струйка дыма повисла в воздухе, затем исчезла. Я
посмотрел в указанном направлении. Собака тоже. Мы все трое повернулись на
север. Овцы теряли ко мне интерес. Может быть, они поняли. Я услышал, как
они снова щиплют траву, переходя с места на место. Наконец я различил на
границе равнины неясное мерцание, рой светлячков, затуманенных расстоянием.
Я подумал о Млечном Пути. Как будто слабые брызги на мрачном горизонте. Я
возблагодарил вечер, приносящий с собой огни - в небе звезды, а на земле
ответные огоньки, зажигаемые людьми. Тщетно поднимал бы свою трубку пастух
при свете дня, направляя ее к отдаленному, четко очерченному месту
соединения земли и неба. Но вот я почувствовал, что пастух и собака снова
поворачиваются ко мне, и пастух затягивается трубкой в надежде, что она не
погасла. Я знал, что теперь уже один всматриваюсь в это отдаленное мерцание,
которое будет становиться все ярче и ярче, это я тоже знал, и затем внезапно
потухнет. А мне не хотелось оставаться одному, или с сыном, нет, одному,
очарованному. И я стал обдумывать, как бы покинуть их, не проклиная себя и
не причиняя боли, или с проклятьями и болью, но как можно меньшими, как
вдруг огромной силы вздох вокруг меня дал мне понять, что ухожу не я, а
стадо. Я смотрел, как они удаляются, - впереди человек, за ним овцы,
сбившись в кучу, низко опустив головы, толкая друг друга, изредка пускаясь
трусцой, вслепую, не останавливаясь, хватая в последний раз сколько удастся
травы, и позади всех - собака, помахивая длинным черным поднятым хвостом,
хотя и нет свидетелей ее торжества, если это именно то, что она испытывала.
Вот так, в идеальном порядке, который пастуху не надо устраивать, а собаке
поддерживать, маленькое стадо отбыло. Нет сомнения, что в том же порядке
добредут они до хлева или загона. А там пастух отойдет в сторону, чтобы
пропустить их и пересчитать, пока они проходят перед ним. Затем он
направится к своей хижине, дверь на кухню открыта, лампа горит, он войдет и,
не снимая шляпы, сядет за стол. А собака замрет на пороге, не зная, можно ли
ей войти или она должна остаться на улице.
В эту ночь у меня с сыном произошла дикая сцена. Не помню по какому
поводу. Подождите, это может оказаться важным.
Нет, не помню. У меня с сыном было столько сцен. В тот момент она,
вероятно, показалась похожей на любую другую, и это все, что я помню. Я,
конечно, провел ее наилучшим образом, как всегда, благодаря своей
безукоризненной технике, и продемонстрировал сыну всю безмерность его вины.
Но на следующий день я понял, что допустил ошибку. Ибо, проснувшись утром, я
обнаружил, что нахожусь в шалаше один, а ведь я всегда просыпался первым.
Более того, инстинкт подсказывал мне, что один я нахожусь уже длительное
время и что мое дыхание давно уже не смешивается с дыханием сына, в тесном
шалаше, который он воздвиг под моим наблюдением. Но то, что он исчез вместе
с велосипедом, ночью или на рассвете, само по себе не вызвало у меня
серьезного беспокойства. Если бы дело ограничивалось только этим, я нашел бы
его поступку великолепные и веские причины. К несчастью, он забрал свой
рюкзак и плащ. И ничего из принадлежавшего ему ни в шалаше, ни вне шалаша не
осталось, абсолютно ничего. Но и это еще не все, ибо ушел он со значительной
суммой денег, он, которому дозволялось иметь при себе лишь несколько пенсов,
иногда, чтобы опустить в копилку. Ибо раз уж он отвечал за все, под моим
наблюдением, конечно, и прежде всего за покупки, то пришлось доверить ему
деньги. Так что денег у него всегда было больше, чем необходимо. Чтобы
сказанное мной звучало правдоподобнее, добавлю следующее.
1. Я хотел, чтобы он научился двойной бухгалтерии в денежных расчетах,
и сам преподал ему ее основы.
2. Я не желал более иметь дела с этими жалкими грошами, некогда
составлявшими предмет моего восторга.
3. Я велел ему приглядывать, в его отъезды, второй велосипед, легкий и
недорогой. Ибо я устал от багажника и предвидел тот день, когда у сына не
останется больше сил крутить педали за нас обоих. Я подозревал, что я
способен, и более того, знал, что я способен, немного попрактиковавшись,
крутить педаль одной ногой. И тогда я снова займу принадлежащее мне по праву
место, то есть впереди. А сын мой будет следовать за мной. И прекратится
позор его неповиновения, когда я говорю: Направо, а он поворачивает налево,
а когда я говорю: Налево, он поворачивает направо, или едет прямо, когда я
говорю: Направо или налево, как это случалось в последнее время все чаще и
чаще.
Вот и все, что я хотел добавить.
Но, заглянув в свой кошелек, я обнаружил в нем всего-навсего пятнадцать
пенсов, и это привело меня к выводу, что сын мой, не довольствуясь имеющейся
у него суммой, обшарил мои карманы, прежде чем уйти, пока я спал. А душа
человеческая столь причудлива, что первым моим чувством было чувство
благодарности за то, что он оставил мне эту ничтожную мелочь, которая
выручит меня, пока не придет помощь, и в поступке его я усматривал
деликатность!
Итак, я остался один, имея при себе рюкзак, зонт (который он тоже мог
легко унести) и пятнадцать пенсов, сознавая, что меня покинули, безжалостно
и, наверняка, умышленно, в Баллибе, если я и впрямь находился в Баллибе, но
по-прежнему далеко от Балли. Я пробыл несколько дней, не знаю сколько, там,
где меня оставил сын, доедая остатки еды (которую он также мог легко
унести), не встретив ни одной живой души, бессильный что-либо предпринять,
или, возможно, достаточно наконец сильный, чтобы не предпринимать ничего. Я
сохранял спокойствие, ибо знал, что скоро все кончится или возобновится -
неважно, как это произойдет - тоже неважно, оставалось только ждать. И, то
отгоняя их, то призывая, чтобы проще было их уничтожить, я забавлялся
детскими надеждами, как например: сын мой, поостыв, сжалится надо мной и
вернется! Или: Моллой, в чьем краю я нахожусь, придет ко мне, если я не в
силах прийти к нему, и станет моим другом, моим отцом, и поможет мне сделать
то, что я должен сделать, и тогда и Йуди не разгневается на меня и меня не
накажет! Да, я не мешал моим надеждам расти и множиться, сверкать и



Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 [ 58 ] 59 60 61 62
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.