весь дом прогремел голос Звягина:
краснолицый, явно взволнованный майор в мокрой, заляпанной грязью шинели.
Через всю щеку, от виска к подбородку, пролегла вспухшая царапина. Держа
руки по швам, вытянувшись, Кондратьев молчал. На щеке, возле царапины,
ходил желвак.
противоположную дверь заглядывали штабники-артиллеристы. Каждое слово
явственно раздавалось в тишине.
участившееся дыхание Звягина.
запрещении самовольного отхода с занимаемых позиций?
только к Кондратьеву, - приказано: теперь, в решающие дни битвы за Москву,
самовольное оставление позиции равносильно предательству и измене Родине!
Вы поступили как предатель...
коже, вдруг резко обозначилась, выделилась багровой полосой. Точно кто-то
хлестнул его по лицу. Оглянувшись, будто ища участия, майор снял поясной
ремень с пристегнутой кобурой пистолета и положил на стол.
звезду.
приказом по армии... Увести!
Панфилову:
командиров. Поедем в этот полк. Поможем собрать тех, кто разбежался,
сколотим и поведем в контратаку. Звоните к себе, - приказал Звягин
начальнику политотдела. - Пусть ваши работники садятся на коней. Сейчас
выезжаем.
обстановкой, Звягин покинул штаб дивизии.
долговязый артиллерийский полковник. Несколько по-домашнему, даже как бы
бравируя небрежностью тона, он бросил:
забываетесь!" или: "Вы распустили нюни!", не прибег к громким словам, а
ограничился ироническим вопросом.
посмотрел на карту, лежавшую на его столе, прошелся по комнате. И
неожиданно сказал:
говорится, что в военном деле случается и так: беспорядок есть новый
порядок.
карманные часы, отстегнул, положил на стол.
устремленная к городу с севера, по-прежнему была намечена легким
пунктиром. Как сообщил Дорфман, связь с полком, на участке которого
прорвались немцы, все еще не была восстановлена. Двигается ли оттуда
противник? Серьезная ли это опасность? Или лишь демонстративный обманный
удар, рассчитанный на отвлечение резерва? Имеет ли право Панфилов послать
туда, в неизвестность, в ночь, свой последний резервный батальон? И имеет
ли право не посылать, если линия обороны прорвана, если путь к городу
открыт?
обратился ко мне Панфилов.
укрепленного района, заранее, еще до прибытия дивизии, подготовленного
оборонительного рубежа по рекам Ламе и Гродне.
берег господствует... Обвод сделан по шаблону: река, - значит, бери
карандаш, проводи линию...
минуты колебаний, неясности в мыслях, - в такие минуты он непроизвольно
слегка растопыривал пальцы. Вот и сейчас он повертел в воздухе
растопыренной пятерней, вероятно даже не заметив этого.
высоты, деревню Иванково и задержать противника. Если же столкнетесь с ним
раньше, вступайте во встречный бой. Понятно?
уверен, ты колеблешься, не знаешь, на что решиться. Зачем же посылаешь
меня?" Впервые за все время, что мне довелось общаться с Панфиловым, он
вызвал во мне досаду.
мои мысли, он добавил:
нет и времени.
Ведь он правдив, честен со мной, он не разыгрывает передо мной
непогрешимого.
городе. Подумывал: после того как мы измотаем противника здесь, - Панфилов
показал карандашом рубежи боев с главной группировкой немцев, - я поручу
вам оборону в самом городе. Может быть, выдержать характер, не посылать
вас?
слов, моего совета. Но что я мог посоветовать генералу?
севере, - я не знаю. Возможно, вам придется принимать решения самому.
Смело это делайте, я вам доверяю. Возможно, вдогонку еще что-нибудь
сообщу. Ну, товарищ Момыш-Улы... - Он протянул мне руку, крепко пожал мою.
- Верю вам, товарищ Момыш-Улы. Чести вы никогда не потеряете.
ввяжется. Вы ориентируетесь - и со своими главными силами бочком,
бочком... Глядишь, выбьете без больших потерь. Вы меня поняли?
3. БАТАЛЬОН ВО ТЬМЕ
не спутаешь с другими лошадьми: на лбу большая белая пролысина, на сухих,
тонких ногах белые чулки до колен. Гнедая, она сейчас под дождем казалась
черной.
зашагал мне навстречу.
в боковой улице. Я издалека увидел черневшие на мостовой орудийные
запряжки, двуколки с пулеметами, обозные повозки, кухни на колесах. В
ожидании меня батальон расположился на привал. Неясными группами, в
Сертаков Виталий
Перумов Ник
Прозоров Александр
Пехов Алексей
Соломатина Татьяна
Сертаков Виталий