одному купцу, торговавшему с Виргинией, на корабль, стоявший на якоре в Дет-
форде. Тюремщик доставил нас на борт, а хозяин судна выдал расписку в том,
что нас принял.
от недостатка воздуха. Утром корабль снялся с якоря и пустился по Темзе до
местечка Багбис-Хол; это было сделано, как нам сказали, по уговору с купцом,
чтобы лишить нас всякой возможности побега. Однако, когда корабль прибыл
туда и бросил якорь, нам было разрешено выйти на нижнюю палубу, но не на
шканцы, где могли находиться только капитан и пассажиры.
снялись с якоря, то сначала очень испугалась, как бы мы не уехали, не
повидавшись с друзьями; но скоро успокоилась, убедившись, что корабль снова
стал на якорь, и услышав от матросов, что завтра утром нам разрешат
подняться на палубу и проститься с друзьями, которые придут к нам.
нам отвели маленькие каюты - по крайней мере, тем, у кого была какая-нибудь
постель, - а также уголок, куда можно было поставить сундуки или ящики с
платьем и бельем, у кого оно было: это нужно оговорить, так как некоторые не
имели ни одной лишней рубашки, ни полотняной, ни шерстяной, и ни полушки
денег; однако я увидела, что и такие устроились на корабле недурно, особенно
женщины, которым матросы платили за стирку и т. п., так что они могли
доставать себе все необходимое.
одного из моряков, нельзя ли мне послать письмо на берег, чтобы известить
своих друзей, где мы находимся, и получить от них необходимые мне вещи. То
был боцман, оказавшийся очень учтивым и любезным; он мне сказал, что я могу
делать все, что пожелаю, в пределах дозволенного. Я заявила, что ничего
больше не желаю, и он ответил, что с ближайшим приливом в Лондон отправится
корабельная шлюпка и он распорядится, чтобы мое письмо было послано.
едет в город и, если мое письмо написано, он отвезет его. Я заранее
приготовила перо, чернила и бумагу и написала моей пестунье письмо, вложив в
него другое, к своему товарищу по заключению; однако я ей не сообщила, что
он мой муж, и скрывала это от нее до самого конца. Пестунье я написала, где
стоит корабль, и просила прислать вещи, которые она мне приготовила в
дорогу.
отправить письмо с рассыльным, как только шлюпка причалит к берегу, чтобы я
успела получить ответ и узнать, что с моими вещами, "так как, сударь, -
сказала я, - если корабль уйдет раньше, чем я их получу, я погибла".
немного лучше других ссыльных, что у меня есть кошелек, и кошелек этот не
пустой; и я убедилась, что один только вид кошелька изменил его обращение со
мной; правда, боцман был любезен и раньше, но то было лишь естественное
сострадание к женщине, попавшей в беду, тогда как теперь, узнав, что у меня
есть деньги, он выказал исключительную предупредительность и позаботился,
чтобы ко мне относились внимательнее, чем к другим, как это будет видно из
дальнейшего.
мне ее ответ; вручая его мне, он вернул шиллинг со словами:
что сказать, но после некоторой паузы ответила:
на свете друг.
как ребенок.
меня из этого ужасного положения.
сказал он, впрочем так тихо, что никто не мог услышать.
стоить мне жизни.
заботиться, там я бессилен.
письмо в тюрьму к мужу, получила от него ответ и на следующий день приехала
сама и привезла мне прежде всего морскую койку и постельные принадлежности,
очень хорошие, но такие, чтобы не слишком бросались в глаза, потом привезла
также корабельный сундук со всем добром, какое мне было нужно; в одном из
уголков этого сундука, в потайном ящичке, находился мой банк, то есть все
деньги, которые я решила взять с собой; часть их я оставила у пестуньи с
тем, чтобы она послала мне потом товаров, какие будут мне нужны, когда я
начну устраиваться; дело в том, что деньги в тех местах почти бесполезны,
там их обменивают на табак, и запасаться отсюда деньгами очень убыточно.
хотела, везти же с собой товар несчастной каторжнице, которую продадут в
рабство, как только она ступит на берег, значило привлекать к себе внимание
и, может быть, поставить все мое добро под угрозу конфискации; вот почему я
взяла с собой только часть своих денег, а остальные оставила у пестуньи.
себя слишком большими удобствами, по крайней мере, до тех пор, пока я не
узнала, каков наш капитан. Когда старуха поднялась на корабль, я думала -
она сейчас умрет; сердце ее сжалось при виде меня от одной мысли, что мы
расстаемся в таких условиях, и она так горько разрыдалась, что долго не
могла выговорить ни слова.
тюрьме, которое привело меня в большое замешательство. Он мне сообщал, что
отнюдь не раздумал ехать, но не успеет так быстро получить освобождение,
чтобы ехать на одном корабле со мной; больше того: он не уверен, что ему
позволят выбрать корабль, хотя он и согласился добровольно отправиться в
ссылку; ему сдается, что его посадят на корабль насильно и отдадут под
надзор капитана так же, как и других каторжников, поэтому он не надеется
увидеть меня до приезда в Виргинию, и это приводит его в отчаяние; с другой
стороны, он боится, что не найдет меня там, ведь может же случиться, что я
умру или погибну в море, и тогда он будет несчастнейшим человеком на свете.
пестунье историю с боцманом, и та горячо советовала мне столковаться с ним,
но я не хотела делать этого, пока не выясню, будет ли позволено моему мужу,
или товарищу по тюрьме, как называла его пестунья, ехать со мной. В конце
концов мне пришлось посвятить ее во все это дело, скрыв только, что он мой
муж. Я ей сказала, что мы твердо условились ехать вместе, если ему разрешат
плыть на этом корабле, и я знаю, что у него есть деньги.
как мы заведем плантацию, будем устраиваться и богатеть, не пускаясь больше
ни в какие приключения; и под большим секретом я сообщила старухе, что мы
обвенчаемся, как только он прибудет на корабль.
минуты приняла все меры, чтобы мой муж был освобожден вовремя и мог уехать
на одном корабле со мной; в конце концов все это было устроено, хотя и с
большим трудом, причем ему так и не удалось освободиться от всех стеснений,
которым подвергаются ссыльные каторжники, хотя в действительности он им не
был, ибо дело его так и не разбиралось в суде; понятно, это очень задевало
его самолюбие.
направлявшемся в Виргинию, в унизительном положении ссыльных каторжников,
обреченных на продажу в рабство, я - на пять лет, а он - с обязательством
никогда не возвращаться в Англию, то муж мой находился в очень подавленном и
удрученном состоянии; гордость его сильно страдала от того, что его везли
как заключенного, тем более что ему сначала пообещали дать разрешение на
свободный отъезд. Правда, ему не грозила, как нам, продажа в рабство по
прибытии в Америку, почему он должен был заплатить капитану за проезд, чего
от нас не требовалось; но он был растерян и беспомощен, как ребенок, шагу не
мог ступить самостоятельно.
откровенностью сказал мне, что у него была порядочная сумма денег, когда он
вошел в тюрьму, но барский образ жизни, который он там вел, и особенно
друзья и хлопоты по делу вовлекли его в большие расходы; так у него осталось
всего сто восемь фунтов, которые он обратил в золото и взял с собой.
тех, что я взяла с собой, ибо я решила на всякий случай умолчать о том, что
оставила про запас; если я умру, думала я, то ему хватит этих денег, а
оставшиеся у пестуньи перейдут к ней: она их вполне заслужила.
шиллингам; таким образом, мы имели вместе триста пятьдесят четыре фунта;
вероятно, еще никто не начинал новую жизнь на деньги, добытые более нечистым
путем.
невыгодного груза, какой только можно было везти на плантации. У мужа моего,
очевидно, осталось не больше денег, чем он мне сказал; но у меня, когда надо
мной стряслась беда, было более семисот фунтов в банке, и я имела
преданнейшего на свете друга, чтобы распорядиться этим капиталом, хотя
вообще эта женщина не отличалась праведностью; у нее оставалось еще триста
фунтов моих денег, которые, как уже сказано, я решила держать про запас;
кроме того, у меня было с собой несколько ценных вещей, в частности двое
золотых часов, немного серебряной посуды и несколько колец - все краденое. С
этим капиталом я на шестьдесят первом году жизни пускалась, можно сказать, в
Новый Свет несчастной каторжницей, едва избежавшей петли. Одета я была бедно
Шломо Вульф
Прозоров Александр
Русанов Владислав
Флинт Эрик
Андреев Николай
Орловский Гай Юлий