жажду, но тем не менее не откажется от "маленькой чарочки", если все нужное
для соответствующей смеси под руками. При обоюдном их молчании жилец достал
из своего огромного сундука нечто подобное маленькому храму, сверкающему
серебряными гранями, и осторожно поставил его на стол.
джентльмена. В одно отделеньице этого маленького храма он опустил яйцо, в
другое всыпал кофе, в третье положил кусок сырого мяса, вынутый из жестяной
баночки, в четвертое налил воды. Потом чиркнул фосфорной спичкой и поднес ее
к спиртовке под храмом, потом захлопнул крышки на всех отделениях, потом
открыл их, - и тут оказалось, что какая-то чудесная, невидимая глазу сила
поджарила бифштекс, сварила яйцо, вскипятила кофе - словом, приготовила ему
полный завтрак.
они сидели на кухне у очага, - вот вам замечательный ром, сахар и дорожный
стакан. Смешайте сами. И поскорее.
храм, который умел делать все что угодно, то на огромный сундук, который
хранил в себе все что угодно. Жилец же приступил к завтраку с видом
человека, привыкшего творить чудеса и не находившего в этом ничего
особенного.
совершенно сверхъестественный.
потому, что ему приходилось встречаться со всякими чудесами во время своих
странствий, то ли потому, что он был одинокий джентльмен, - и лишь спросил:
- Жена или сестра?
отделаться от нее при желании.
после небольшой паузы. - Ложиться когда угодно, вставать когда угодно,
приходить домой когда угодно, уходить когда угодно и не потерплю никаких
расспросов и никакой слежки. Что касается последнего, то все зло в
служанках. Но здесь только одна.
меня подходящая - так?
дна.
из-за стола. - Если они будут надоедать мне, то лишатся хорошего жильца.
Если они разнюхают, что я жилец хороший, этого с них совершенно достаточно.
Если попробуют разнюхивать дальше, я съеду немедленно. Лучше договориться
обо всем этом сразу. До свидания!
которую жилец уже хотел распахнуть перед ним. - Когда тот, кто тебя обожает,
только имя оставил свое...* - Не понимаю!
меня не винить, сэр, - добавил Дик, все еще медля у двери. - О, не кори
певца...
Дик в мгновение ока очутился на лестнице перед захлопнутой дверью.
внезапное появление заставило оторваться от замочной скважины. Они сразу
увлекли его в контору и потребовали отчета о беседе с жильцом, так как,
несмотря на все их старания, им ничего не удалось подслушать, по причине
ссоры из-за первого места на этом наблюдательном посту - ссоры, которая хоть
и ограничилась в силу необходимости пинками, щипками и немой жестикуляцией,
но отняла у них порядочно времени.
всем, что касалось характеристики одинокого джентльмена и высказанных им
пожеланий, и поэтически-вольный в части, относящейся к огромному сундуку,
который он описал, скорее увлеченный фантазией, чем преданностью истине,
клятвенно заверяя, будто в нем хранятся все виды самых изысканных напитков и
съестных припасов, известных нашему времени, и будто сундук этот
представляет собой некий аппарат, который приводится в действие часовым
механизмом и извлекает из своих недр решительно все. Кроме того, мистер
Свивеллер дал понять, что храм со спиртовкой за две с четвертью минуты
зажарил ростбиф в семь фунтов весом, чему свидетели его собственные чувства,
а именно - зрение и вкус. Каким образом это было сделано, ему неизвестно, но
он хорошо помнит, что одинокому джентльмену стоило только мигнуть, и вода
сразу закипела и забулькала, из чего он (мистер Свивеллер) заключает, что
жилец их какой-нибудь знаменитый фокусник, или химик, или и то и другое
вместе, -, а следовательно, его пребывание под этой крышей озарит славой имя
Брасса и вызовет новый интерес к истории улицы Бекис-Маркс.
небольшой чарочке, которая, последовав по пятам за скромными обеденными
возлияниями и отличаясь крепостью своего содержимого, вызвала в нем легкую
лихорадку и заставила его два-три раза в течение вечера приложиться к другим
таким же чарочкам в ближайшей харчевне.
ГЛАВА XXXVI
мистера Брасса, по-прежнему отказывался разговаривать или хотя бы
объясняться знаками с самим стряпчим и его сестрицей и каждый раз избирал
своим посредником Ричарда Свивеллера и так как он оказался жильцом во всех
смыслах подходящим - то есть платил за все вперед, не докучал просьбами, не
шумел, рано ложился спать, - мистер Ричард незаметно приобрел большой вес в
доме в качестве лица, которое имело влияние на таинственного обитателя
верхнего этажа и к добру ли, к худу ли - вступало с ним в переговоры, тогда
как никто другой не осмеливался даже близко к нему подойти.
джентльменом были не слишком-то близкие и не слишком-то поощрялись
последним, - но поскольку Дик еще ни разу не вернулся с этих односложных
бесед без того, чтобы не процитировать такие высказывания безыменного
жильца, как: "Свивеллер! Я уверен, что на вас можно положиться", "Скажу не
колеблясь, я к вам очень расположен, Свивеллер", "Свивеллер, вы мой друг и
никогда от меня не отступитесь", а также много других столь же дружеских и
доверительных по тону заявлений, якобы сделанных одиноким джентльменом по
его адресу и служивших главным содержанием их разговоров, - мистер Брасс и
мисс Салли ни минуты не сомневались в силе влияния мистера Ричарда, слепо
веря ему на слово.
Свивеллера имелась и другая, которая обещала быть не менее надежной и
значительно укрепляла его положение в доме Брасса.
привыкшие глумиться над женскими чарами, навострить уши в надежде на
романтическую повесть, которая послужит им пищей для насмешек. Нет! Мисс
Брасс хоть и была создана для любви, но сердце ее не ведало, что такое
любовь. Привыкнув с детских лет цепляться за подол Фемиды, сделав с ее
помощью первые самостоятельные шаги и не ослабляя с тех пор своей цепкой
хватки, это прелестное существо так и осталось на всю жизнь питомицей богини
правосудия. Еще малюткой Салли славилась уменьем перенимать походку и манеры
судебного пристава и, выступая в его роли, научилась по всем правилам
опускать руку на плечо сверстников и уводить их будто в долговую тюрьму,
поражая зрителей правдоподобием этих сценок. Но что ей удавалось лучше
всего, так это составление описи имущества у кукол с точным учетом всех
столов и стульев. Эти невинные забавы скрашивали и услаждали последние годы
жизни ее вдового родителя - джентльмена в высшей степени почтенного (друзья,
преклонявшиеся перед его житейской мудростью, дали ему прозвище "Старый
Лис"), который всячески поощрял дочку и, предвидя свое скорое переселение на
кладбище у Собачьей канавы, более всего скорбел о том, что она не сможет
выправить бумаги на стряпчего и вступить в это сословие. Обуреваемый столь
нежными и трогательными чувствами. Старый Лис торжественно вверил Салли
заботам своего сына Самсона, рекомендовав ее как бесценную помощницу, и со
дня кончины старичка и по сей день мисс Брасс была верной опорой брату во
всех его делах.
одному попечению, мисс Брасс соприкасалась с жизнью лишь постольку,
поскольку жизнь соприкасалась с законом, а следовательно, можно ли ждать,
чтобы леди со столь возвышенными запросами была мастерицей по части более
изящных и утонченных искусств, которыми обычно блистают женщины.
Совершенства мисс Салли носили характер мужественный и не выходили из рамок
юриспруденции. Они начинались с деятельности стряпчего и на том же
кончались. Служа лишь закону, она пребывала, так сказать, в законном
состоянии невинности души и сердца. Закон был ее нянькой, - но ведь кривые
ноги и всякие другие уродства в детях часто приписывают неумелому уходу, и
если в таком светлом уме могли быть обнаружены какие-либо нравственные
изъяны и выверты, то винить в этом следовало только няньку мисс Салли Брасс.
снилась ей даже во сне, ворвался мистер Свивеллер - ворвался и давай
Шилова Юлия
Прозоров Александр
Лондон Джек
Сертаков Виталий
Лукин Евгений
Смит Кордвейнер