Чтение 58–й страницы книги ~Сорок пять~

Глава 32

ГОСПОДА ПАРИЖСКИЕ БУРЖУА

Господин де Майен, о котором так много говорили в Лувре и который об этом
даже не подозревал, вышел из дворца Гизов черным ходом и верхом, в сапогах,
словно только что с дороги, отправился со свитой из трех дворян в Лувр.

Предупрежденный о его прибытии, г-н д'Эпернон велел доложить о нем
королю.

Предупрежденный, в свою очередь, г-н де Луаньяк вторично дал Сорока пяти
те же самые указания; итак, пятнадцать человек, как и было условлено,
находились в передней, пятнадцать во дворе и четырнадцать в казарме.

Мы говорим четырнадцать, так как Эрнотон, получивший особое поручение, не
находился среди своих товарищей.

Но ввиду того, что свита г-на де Майена не вызывала никаких опасений,
второй группе разрешено было возвратиться в казарму.

Господина де Майена ввели к королю: он явился с самым почтительным
визитом и был принят королем с подчеркнутой любезностью.

- Итак, кузен, - спросил король, - вы решили посетить Париж?

- Так точно, сир, - ответил Майен, - я счел своим долгом от имени братьев
и моего собственного напомнить вашему величеству, что у вас нет слуг более
преданных, чем мы.

- Ну, ей же богу, - сказал Генрих, - все это так хорошо знают, что, если
бы не удовольствие, которое доставил мне ваш приезд, вы могли и не
затруднять себя этим небольшим путешествием. Уж наверно имеется и
какая-нибудь иная причина!

- Сир, я опасался, что ваша благосклонность к дому Гизов могла
уменьшиться вследствие странных слухов, которые с некоторых пор распускаются
нашими врагами.

- Каких таких слухов? - спросил король с тем добродушием, которое делало
его столь опасным даже для самых близких людей.

- Как? - спросил несколько озадаченный Майен. - Ваше величество не
слышали о нас ничего неблагоприятного?

- Милый кузен, - ответил король, - знайте раз навсегда, я не потерпел бы,
чтобы здесь плохо отзывались о господах де Гиз. А так как окружающие меня
знают это лучше, чем, видимо, знаете вы, никто не говорит о них ничего
дурного, герцог.

- В таком случае, сир, - сказал Майен, - я не жалею, что приехал, - я
ведь имею счастье видеть своего короля и убедиться, что он к нам расположен.
Охотно признаю, однако, что излишне поторопился.

- О герцог, Париж - славный город, где всегда можно сделать хорошее
дельце, - заметил король.

- Конечно, сир, но у нас в Суассоне тоже есть дела.

- А какие же, герцог?

- Дела вашего величества, сир.

- Что правда, то правда, Майен. Продолжайте же заниматься ими так же, как
начали. Я умею должным образом ценить деятельность тех, кто мне служит.

Герцог, улыбаясь, откланялся.

Король возвратился к себе, потирая руки.

Луаньяк сделал знак Эрнотону, тот сказал два слова своему слуге и
последовал за четырьмя всадниками.

Слуга побежал в конюшню, а Эрнотон, не теряя времени, пошел пешком. Он
мог не опасаться, что упустит из виду г-на де Майена; благодаря болтливости
Пертинакса де Монкрабо и Пердикки де Пенкорнэ все знали уже о прибытии в
Париж принца из дома Гизов. Услышав эту новость, добрые лигисты начали
выходить из своих домов и выяснять, где он находится.

Майена нетрудно было узнать по его широким плечам, полной фигуре и бороде
"ковшом", по выражению л'Этуаля.

Поэтому сторонники Гизов шли за ним до ворот Лувра, а там они же
подождали, пока он выйдет, чтобы проводить герцога до ворот его дворца.

Тщетно старался Мейнвилъ избавиться от самых ревностных сторонников и
говорил им:

- Умерьте свой пыл, друзья, умерьте свой пыл. Клянусь богом, вы навлечете
на нас подозрения.

Несмотря ни на что, когда герцог прибыл во дворец Сен-Дени, где
остановился, у него оказалось не менее двухсот или трехсот человек
провожающих.

Таким образом, Эрнотону легко было следовать за герцогом, не будучи никем
замеченным.

В момент, когда герцог, входя во дворец, обернулся, чтобы ответить на
приветствия толпы, Эрнотону показалось, что один из дворян, раскланивающихся
вместе с Майеном, - это тот самый всадник, который сопровождал пажа или при
котором состоял паж, пробравшийся с его, Эрнотона, помощью в Париж и
проявивший столь поразительное любопытство ко всему, связанному с казнью
Сальседа.

Почти в тот же миг, сейчас же после того, как Майен скрылся за воротами,
через толпу проехали конные носилки. К ним подошел Мейнвиль: раздвинулись
занавески, и Эрнотону при лунном свете почудилось, что он узнает зараз и
своего пажа и даму, которую он видел у Сент-Антуанских ворот.

Мейнвиль и дама обменялись несколькими словами, носилки исчезли в
подворотне дворца, Мейнвиль последовал за носилками, и ворота тотчас же
закрылись.

Спустя минуту Мейнвиль показался на балконе, поблагодарил парижан от
имени герцога и ввиду позднего времени предложил им разойтись по домам, дабы
злонамеренные люди не истолковали их скопления по-своему.

После этого удалились все, за исключением десяти человек, вошедших во
дворец вслед за герцогом.

Эрнотон, как и все прочие, удалился или, вернее, пока другие расходились,
делал вид, что следует их примеру.

Десять избранников, оставшихся после всех других, были представителями
Лиги, посланными к г-ну де Майену, чтобы поблагодарить его за приезд и -
одновременно - убедить его, что он должен уговорить брата тоже приехать в
Париж.

Дело было в том, что эти достойные буржуа, с которыми мы свели беглое
знакомство в вечер, когда Пулен скупал кирасы, эти достойные буржуа, отнюдь
не лишенные воображения, наметили во время прежних своих собраний массу
планов; этим планам не хватало только одобрения и поддержки вождя, на
которого можно было бы рассчитывать.

Бюсси-Леклер только что сообщил, что им обучены военному делу три
монастыря и составлены воинские отряды из пятисот буржуа - то есть у него
наготове около тысячи человек.

Лашапель-Марто провел работу среди чиновников, писцов и всех вообще
служащих судебной палаты. Он мог предложить делу и людей совета, и людей
действия: для совета у него было двести чиновников в мантиях, для прямых
действий - двести пехотинцев в стеганых камзолах.

В распоряжении Бригара имелись торговцы с Ломбардской улицы, завсегдатаи
рынков и улицы Сен-Дени.

Крюсе, подобно Лашапелю-Марто, располагал судейскими и, кроме того, -
Парижским университетом.

Дельбар предлагал моряков и портовых рабочих, пятьсот человек - все народ
весьма решительный.

У Лушара было пятьсот барышников и торговцев лошадьми - все заядлые
католики.

Владелец мастерской оловянной посуды по имени Полар и колбасник Жильбер
представляли полторы тысячи мясников и колбасников города и предместий.

Мэтр Никола Пулен, приятель Шико, предлагал всех и вся.

Выслушав в четырех стенах своей звуконепроницаемой комнаты эти новости и
предложения, герцог Майенский сказал:

- Меня радует, что силы Лиги столь внушительны, но я не вижу той цели,
которую она, видимо, намерена мне предложить.

Мэтр Лашапель-Марто тотчас же приготовился произнести речь, состоящую из
трех пунктов. Все знали, что он весьма велеречив. Майен содрогнулся.

- Будем кратки, - сказал он.

Бюсси-Леклер не дал Марто заговорить.

- Так вот, - сказал он. - Мы жаждем перемен. Сейчас мы сильнее противника
и хотим осуществить эти перемены; кажется, я говорю кратко, ясно и
определенно.

- Но, - спросил Майен, - что вы намерены делать, чтобы добиться перемен?

- Я полагаю, - сказал Бюсси-Леклер с откровенностью, которая в человеке
столь низкого происхождения могла показаться дерзостной, - я полагаю, что
раз мысль о нашем Союзе исходила от наших вождей, это они, а не мы должны
указать цель.

- Господа, - ответил Майен, - вы глубоко правы: цель должна быть указана
теми, кто имеет честь являться вашими вождями. Но потому-то я и повторяю
вам, что лишь полководец может решать, когда именно он даст бой. Пусть он
даже видит, что его войска построены в боевой порядок, хорошо вооружены и
проникнуты воинским духом, - сигнал к нападению дается им только тогда,
когда он считает это нужным.

- Но все же, монсеньер, - вмешался Крюсе, - Лига не хочет больше ждать,
мы уже имели честь заявить вам об этом.

- Не хочет ждать чего, господин Крюсе? - спросил Майен.

- Достижения цели.

- Какой цели?

- Нашей; у нас тоже есть свой план.

- Тогда - дело другое, - сказал Майен. - Если у вас есть свой план, я не
стану возражать.

- Так точно, монсеньер, но можем ли мы рассчитывать на вашу поддержку?

- Без сомнения, если план этот подойдет моему брату и мне.

- Весьма вероятно, монсеньер, что вы его одобрите.