в кабинет по окончании торговли. Он ждал ее стоя. Войдя, она забыла
затворить за собою дверь.
это... Вы знаете, каким недостойным образом покинула нас госпожа Фредерик.
С завтрашнего дня вы назначаетесь вместо нее на должность помощницы
заведующей.
- пролепетала она наконец дрожащим голосом.
выбираю вас, это вполне естественно... Вы недовольны?
чувство смущения, в котором растворился весь ее страх. Но почему же она
прежде всего подумала о тех толках, которые вызовет эта нежданная милость?
И она пребывала в замешательстве, несмотря на всю свою благодарность. А он
с улыбкой смотрел на девушку - на ее простенькое шелковое платье без
всяких украшений, если не считать царственной роскоши белокурых волос.
Теперь она стала гораздо изящнее: белая кожа, элегантная, строгая
внешность. Еще недавно такая тщедушная и невзрачная, она превратилась в
миловидную женщину, волнующую своей скромностью.
кожаную сумку, а искалеченной прижимал к груди огромный портфель; за его
спиной виднелся Альбер с целой связкой мешков, оттягивавших ему руки.
сантимов! - провозгласил кассир, и его вялое, изможденное лицо словно
осветилось солнечным лучом, исходившим от всего этого золота.
"Счастья". Вдали, в глубине отделов, по которым только что медленно,
тяжелой поступью перегруженного вола прошествовал Ломм, слышался гул
изумления и радости, вызванный проследовавшей мимо гигантской выручкой.
Ломм; отдохните, вы совсем обессилели. Я прикажу отнести эти деньги в
центральную кассу... Да, да, кладите все на мой стол. Я хочу видеть всю
кучу.
Кожаный мешок звякнул тем особенным, чистым звоном, какой издает золото;
из двух других чуть не лопавшихся мешков потекли серебро и медь, из
портфеля торчали ассигнации. Часть большого стола совершенно исчезла под
этой лавиной богатства, собранного в течение десяти часов.
стоял неподвижно, рассеянно глядя на деньги. Подняв голову, он заметил
Денизу, отошедшую в сторону. Тогда на лице его снова засияла улыбка; он
попросил девушку подойти и сказал, что готов дать ей столько денег,
сколько она захватит в пригоршни; под этой шуткой скрывалось предложение
заключить любовный союз.
захватите. У вас такая маленькая ручка!
она ясно ощутила постепенно разгоравшийся пламень желания, вспыхнувший в
Муре с тех пор, как она вернулась в магазин. Еще больше изумляло ее биение
собственного сердца: оно готово было разорваться. Зачем он оскорбляет ее
этими деньгами, когда ее благодарность так безгранична, что она сдалась бы
от одного его ласкового слова? Он все придвигался к ней, продолжая шутить,
как вдруг, к его великой досаде, появился Бурдонкль: ему не терпелось
сообщить цифру посетителей, побывавших в этот день в "Счастье", огромную
цифру в семьдесят тысяч. И Дениза поспешила уйти, еще раз поблагодарив
Муре.
10
товаров, который надо было закончить в тот же: вечер. Как и в обычные дни,
все служащие были с утра на месте, и в пустом, запертом магазине закипела
работа.
четверга не выходила из своей комнаты. Потому что, поднимаясь в
мастерскую, вывихнула себе ногу; теперь она уже чувствовала себя гораздо
лучше, но так как г-жа Орели баловала ее, она не торопилась; однако, с
трудом обувшись, Дениза решила все-таки показаться в отделе. Теперь
комнаты продавщиц занимали шестой этаж нового здания по улице Монсиньи;
комнат было шестьдесят, они тянулись по обеим сторонам коридора и были
значительно комфортабельнее прежних, хотя обстановка их все так же
состояла из железной кровати, большого шкафа орехового дерева и туалетного
столика. Интимная жизнь продавщиц тоже стала как-то чище и элегантней; они
увлекались дорогим мылом и тонким бельем, - в этом сказывалась их
естественная тяга к буржуазии, а также то, что они теперь стали жить
лучше. Правда, еще слышались и грубые слова, и хлопанье дверей от
сквозняка, который свистел в меблированных комнатах утром и вечером, унося
и принося с собою продавщиц. Денизе, как помощнице заведующей, была
отведена одна из самых больших комнат с двумя мансардными окнами,
выходившими на улицу. Не стесняясь теперь в деньгах, она позволила себе
некоторую роскошь: красное пуховое одеяло с кружевным покрывалом, коврик
перед шкафом, а на туалетном столике - две голубые стеклянные вазы, в
которые ставила розы.
опираться на мебель, потому что боль те прошла. Но это пройдет. Все же она
благоразумно отказалась от приглашения на обед к дядюшке Бодю и попросила
тетку взять Пепе из пансиона г-жи Гра, куда он был снова отдан. Жан,
навестивший ее накануне, тоже обедал у дяди. Она продолжала тихонько
ходить, но намеревалась пораньше лечь спать, чтобы дать ноге отдых, как
вдруг к ней постучалась надзирательница, г-жа Кабен, и с таинственным
видом передала ей письмо.
женщины, распечатала конверт и упала на стул. Это было письмо от Муре. Он
выражал свою радость по поводу ее выздоровления и просил вечером
спуститься к нему пообедать, раз она еще не может выходить из дому. В
непринужденном и отеческом тоне письма не было ничего оскорбительного, но
ошибиться было невозможно: в "Дамском счастье" слишком хорошо знали
истинный смысл таких приглашений, и на этот счет ходили целые легенды; у
хозяина обедала Клара, обедали и другие - все, кого он удостаивал своим
вниманием. А после обеда, как говорили шутники-приказчики, полагался
десерт. И бледные щеки Денизы залились румянцем.
глаза на ослепительный свет, лившийся через окно, и сердце ее тревожно
билось. В этой самой комнате, в часы бессонницы, она призналась себе: если
еще и теперь ей случается вздрагивать, когда он проходит мимо, она знает,
что причиной этому не страх и что ее прежние боязнь и тревога были не чем
иным, как пугливым неведением любви и зарождающейся нежностью в душе
девочки-дикарки. Она не рассуждала, она только чувствовала, что любила его
всегда, с того самого часа, когда впервые задрожала и залепетала в его
присутствии; она любила его и в то время, когда он пугал ее, представляясь
безжалостным хозяином; любила и тогда, когда ее пылкое сердце,
бессознательно уступая потребности любви, жило мечтою о Гютене. Быть
может, она отдалась бы другому, но никогда еще не любила она никого, кроме
этого человека, от одного взгляда которого ее охватывал трепет. И все
прошлое вновь оживало перед ней, развертываясь в ярком свете дня:
строгости первых месяцев службы, сладость прогулки под темной листвой
Тюильрийского парка, наконец, вожделение, которое горело в нем с того дня,
когда она возвратилась в "Счастье". Письмо скользнуло на пол, а Дениза все
продолжала смотреть на окно, ослепленная лившимся в него солнечным светом.
в карман. Это была Полина, под каким-то предлогом ускользнувшая из своего
отдела, чтобы немножечко поболтать.
запрещено, поэтому Дениза увела подругу в конец коридора, где находилась
приемная, устроенная по милости директора для приказчиц, чтобы они могли
здесь до одиннадцати часов вечера болтать или рукодельничать. В этой белой
с золотом комнате, так походившей своей банальной пустотой на зал
заурядной гостиницы, стояло пианино, в центре круглый стол, вдоль стен
несколько кресел и диванов в белых чехлах. Впрочем, после немногих
вечеров, проведенных вместе под впечатлением новизны, продавщицы уже не
могли здесь встречаться без того, чтобы тотчас же не наговорить друг другу
гадостей. В маленьком фаланстере еще не хватало согласия - в этом
сказывался недостаток воспитания. Так что теперь в приемной можно было
застать вечером только помощницу заведующей из корсетного отдела, мисс
Поуэлл, которая сухо барабанила на пианино Шопена, обращая в бегство всех
остальных этим завидным талантом.
спуститься.
найдись только предлог!
приятельница стала помощницей заведующей. К ее обычной сердечности
прибавился оттенок почтительности и удивления при виде головокружительной
карьеры, которую сделала эта маленькая, тщедушная продавщица. Но Дениза ее
очень любила, и из двухсот женщин, занятых теперь в магазине, поверяла
Корнев Павел
Русанов Владислав
Орловский Гай Юлий
Афанасьев Роман
Каменистый Артем
Смоленский Вадим