всегда умела сохранять бесстрастное лицо, но на этот раз он думал, он
надеялся, что сумел ее надуть.
сказал он, когда она уложила его обратно в постель.
Затем кивнула и покинула комнату.
скользнула под матрац. С тех пор как она вытащила оттуда нож, он ничего не
клал туда больше. Но он и не собирался оставлять там надолго эту баночку. До
конца дня, не дольше, но придется ей побыть там. Вечером он намеревался
положить ее в другое, более надежное место.
несколько остро заточенных карандашей, подкатила кресло к кровати.
машина, я услышу. Если же мы будем одни, то я, наверное, просплю до
завтрашнего утра. Захочешь встать и поработать - вот твое кресло. Хотя я
искренне не советую тебе вставать, пусть твои ноги согреются.
исправно нести службу. Я вполне понимаю, что ты имеешь в виду, говоря, что
время летит.
потребуется времени?
потом - две недели. Если начнется настоящая гонка - пять дней. Или может
быть неделя. Пусть в сыром виде, но должно быть готово.
целиком, а не по кусочкам и это произведет большее впечатление, понимаешь?
кресло. Он прислушался, но сверху не доносилось никаких звуков, даже пружины
не скрипели в матраце. Она, наверное, действительно очень устала.
писательский лагерь: здесь находилась его машинка С тремя выпавшими зубами,
корзина для бумаг, карандаши, копирки, блокноты и кучи исписанных листков,
половину из которых нужно было отправить в мусор.
мир. И за этой дверью обитал призрак писателя Пола Шелдона, талант которого
теперь уподобился детским передвижным картинкам.
прислушался еще раз, нагнулся и вытянул кусок плинтуса длиной примерно
дюймов в восемь" Впервые он заметил, что плинтус не держится в этом месте
примерно с месяц тому назад. И по тонкой пленке пыли он понял, что ("В
следующий раз завяжи волос для большей уверенности" - подумал он) Энни не
знает ничего об этом. За рейкой сохранилось узкое пространство, где не было
даже пыли.
совершенно жуткую минуту ему показалось, что сверху перестал доноситься храп
(О, Боже! Ее проклятые глаза слишком хорошо видят!), и затем он осторожно
заскользил назад от стены.
блокнот, взял карандаш и нашел убежище на бумаге.
четыре карандаша, которые она ему приготовила. Тогда он подкатил к кровати,
забрался в постель и отключился.
стоял в глубокой тени возле хижины, принадлежавшей М'Киби. На голове он
держал сундук Баронессы и это делало его похожим на исхудавшего циркового
силача.
М'Киби покинуть хижину, он услышал какое-то движение.
М'Киби был хранителем огня и в его хижине было больше сотни хороших
просмоленных факелов. Эта смола добывалась из стволов низких деревьев, и
Боуркас называли ее Огненное Масло или Кровь Огня. Как и многие в сущности
примитивные языки, язык Боуркас порой отражал некоторые понятия весьма
иллюзорно.
достаточно, чтобы поджечь всю деревню, - подумал Джеффри. - Ну и веселеньким
же будет вечерок, с огоньком".
будет выйти первая, потому что М'Киби есть Хранитель. Хезекьяж будет вторая
выйти. Твоя не будет ждать, сразу увидеть будет как блестит моя золотой зуб!
Твоя будет срубать их поганый голова с плеч. Быстро, раз раз!
почувствовал минутное колебание и судорогу в руках. Наверное это однажды...
дописав слова. Пол удивлялся собственному спокойствию. Вместо, казалось бы,
естественной в таком случае бури эмоций, он почувствовал лишь легкое
раздражение от того, что его прервали в тот самый момент, когда он начал
порхать словно бабочка и жалить подобно пчеле. Каблуки Энни загрохотали вниз
по лестнице.
хаки висела через плечо и была незастегнута.
поглядела еще раз убедиться, что на подоконнике не осталось его вещей, затем
кивнула.
за собой дверь. Закрыла, но не заперла.
мотора легко было догадаться, что это "Плимут 422". Пол услышал, как со
стуком захлопнулась дверь кухни и подобрался поближе к окну, чтобы лучше
видеть происходящее, но в то же время находиться в тени. Этот "авианосец"
подкатил к месту, где остановилась Энни, и мотор заглох. Водитель вышел из
машины. Теперь он стоял почти на том самом месте, где стоял молодой
полицейский, когда произнес свои последние слова... но никакого сходства
между ними не было. Тот, первый полисмен был совсем молоденьким, чуть ли не
подростком. Новичок, который шел по холодному следу одного полудурка
писателя, который сначала перевернулся в машине, а потом уковылял в лес
помирать или до сих пор гуляет, с блаженным видом любуясь окрестностями.
сорока лет. Про таких обычно говорят "косая сажень в плечах". Лицо словно
высечено из гранита; только узкие щелки глаз да резкие линии возле уголков
рта. Энни была крупной женщиной, но рядом с этим парнем казалась маленькой и
невзрачной.
один. А сейчас из машины вышел второй человек, невысокого роста блондин в
штатском.
вокруг нее. Он выглядел старым, уставшим невыспавшимся человеком. Но
светлоголубые глаза на сонном лице были живыми и замечали все.
вверх на Голиафа, а потом повернулась к Давиду и продолжала говорить уже
сверху вниз. Полу стало интересно, что случится, если он снова выбьет окно и
закричит. Он подумал, что восемь шансов из десяти, что они возьмут ее.
Конечно, она не слишком медлительна, но все же в быстроте ей будет далеко до
полицейского, хоть он и такой огромный, голыми руками сможет вывернуть
дерево с корнем. А неловкое топтание на месте этого полицейского в штатском
так же обманчиво, как и его полусонный вид. Но, увидев его, они могут
замешкаться, растеряться и тогда это даст ей шанс.
Пока он расстегнет его, чтобы достать свой пистолет, она успеет выпустить
ему десяток пуль в голову. Слишком далеко все зашло.
рта и не кидался пепельницами, я бы отпустила его на все четыре стороны. Он
остался бы жив..."
болезненное чувство вины - как глубокая ноющая рана от ножа или от жала
пчелы. Будет ли он молчать только потому, что у нее остаются два шанса из
десяти, что она справится с
двумя шансами.
Ответ был совершенно однозначным - нет. И не потому, что он не мог рисковать
чужими жизнями. Правда была проста: он хотел сам, собственноручно, отомстить
Энни Уилкз.