потянулся и ублаготворение следил, как карты покидают колоду. - До чего же я
люблю эту игру!
Глава 7
взлетел Эшли, чему с восторгом способствовал Ронни, обрушивавший Стерву на
бедную голову Эшли при каждом удобном случае. Мне в этой партии дама пик
пришла только дважды. В первый раз я ее придерживал, выжидая, когда
представится возможность взорвать на ней Эшли, и уже начинал думать, что в
конце концов сам с ней останусь, но туг Хью Бреннен отобрал ход у Эшли и тут
же пошел с бубен. Ему следовало бы знать, что этой масти у меня не было с
самого начала партии, но Хью нашего мира никогда ничего не знают. Вот,
полагаю, почему Ронни нашего мира так любят играть с ними в карты. Я сбросил
мою Стерву, зажал нос и загоготал на Хью. Вот так в давние нелепые дни
шестидесятых мы выражали торжество.
Эшли, который смотрел на нас довольно-таки тупым взглядом.
моменту у Ронни их было тридцать, у меня - тридцать четыре. У тех двоих было
гораздо больше. И вопрос стоял не о том, кто из жертв Ронни проиграет, но
кто выиграет из тех двоих, которые умеют играть.
адресовалась галерке. Вокруг нас столпилось уже человек шесть зрителей.
Среди них были Скип и Нат.
нее вложу кое-что.
восемью очками, быстренько спасовал. Зрители в мертвой тишине следили, смогу
ли я всучить Ронни шестерку, число, которое мне было необходимо, чтобы
отстать от него на очко.
от того, чтобы ход перешел к нему. Если в "червях" у вас мелкие карты, вы
практически пуленепробиваемы.
то все-таки выиграю. С Ронни я много не получу, но остальные двое будут
харкать кровью - больше пяти баксов с них двоих. И я увижу, как изменится
лицо Ронни. Вот чего мне хотелось больше всего - увидеть, как злорадство
уступит место злости. Мне хотелось заткнуть ему глотку.
пятерку. Я положил тройку. Я увидел, как угасла улыбка Ронни, когда он
положил девятку и взял эту взятку. Его фора сократилась до трех очков. И,
что было еще лучше, он наконец-то все-таки получил ход. У меня остались
валет треф и дама пик. Если у Ронни есть мелкая трефа, мне придется скушать
Стерву и терпеть его торжествующее кукареканье, которое будет очень язвящим.
Но если...
явно не понимая, что он, собственно, делает, сбросил карту другой масти.
их карт мою даму пик. Вокруг стола прошелестел вздох, а когда я поднял
глаза, то увидел, что полдюжины зрителей превратилась в полную дюжину. К
косяку двери прислонялся Дэвид Душборн, скрестив руки на груди, сверля нас
мрачным взглядом. Позади него в коридоре стоял еще кто-то. Стоял кто-то,
опираясь на костыли.
поведения в общежитии Университета штата Мэн", издание 1966-1967 года - и с
разочарованием не обнаружил в ней никаких запрещений карточных игр, даже на
деньги. Но, поверьте мне, его разочарование было ничто в сравнении с
разочарованием Ронни.
угрюмые проигравшие, злящиеся проигравшие, плачущие проигравшие.., а кроме
того, есть сверхдерьмовые проигравшие. Ронни принадлежал к сверхдерьмовому
типу. Щеки у него заалели, а вокруг прыщей стали почти лиловыми. Рот
превратился в узкую полоску, и я увидел, как задвигалась его нижняя челюсть
- он начал жевать губы.
комнате никого, кроме меня. - Почему ты пошел так, говнюк?
ярости.
не главное, главное - просто выигрыш. Плати, Ронни.
громко. И тогда я обойду вокруг стола, схвачу тебя, пока ты не сбежал, и
выбью из тебя все сопли.
Душка из двери, но никто на него не оглянулся. Все смотрели на меня и Ронни.
Ронни, и я почти увидел, какого физического усилия ему стоило взять себя в
руки, проглотить пилюлю, которую я ему преподнес, и улыбнуться так, как он
улыбнулся. Однако в его глазах стояли слезы ярости (эти глаза, большие,
зеленые, были единственным, что подкупало в наружности Ронни), а под ушными
мочками ходили желваки. Словно по сторонам его лица бились два сердца. -
Говна печеного: ты отстал от меня на десять очков, итого пятьдесят центов.
На хрена.
дискуссионный клуб да беговая дорожка, - и я еще ни разу в жизни никому не
угрожал выбить все сопли, однако Ронни словно бы вполне подходил для начала,
и. Бог свидетель, я бы так и поступил. Думаю, все остальные тоже это поняли.
В комнате бушевал юношеский адреналин, мы чувствовали его запах, почти
ощущали его вкус. Какая-то моя часть - заметная часть - ждала, чтобы Ронни
дал еще повод. Другая часть жаждала дать ему по яйцам.
но не сказал ничего.., во всяком случае, про деньги. Однако он спросил, есть
ли тут тот, кто вымазал его дверь бритвенным кремом или же те, кто знают,
кем она была вымазана. Мы все оглянулись на него и увидели, что Стоук Джонс
встал в дверях, когда Душка вошел внутрь. Стоук висел на костылях, наблюдая
за нами знающими глазами.
шее, всползла вверх по щекам и лбу к корням его короткой стрижки -
гомосексуальные прически на манер битлов были не для Душки, большое вам
спасибо.
бессознательно подражая Богарту. - Я не позволю смеяться над моим
авторитетом.
его гарвардской рубашки и потянул вверх. Ронни вскочил сам, чтобы рубашка не
разорвалась. Хороших рубашек у него было мало. Как и у нас всех.
свою жизнь: ни помощи, ни сочувствия ни от кого. Как обычно, он был совсем
один. И он понятия не имел почему.
стороны. Глупость в энной степени.
Стоук сам себе удивился.
Скип.
почти выигрышную партию. Он не мазал кремом твою хренову дверь.
кто-то вступился за него! - и перехватил предательское движение его зеленых
глаз - они почти метнулись в сторону. И я уже практически не сомневался, что
дверь Душки все-таки вымазал именно Ронни. Да и был ли более подходящий
кандидат среди всех, кого я знал?
же выводу. Но он смотрел на Скипа. Скип невозмутимо смотрел на него, и,
выждав несколько секунд, чтобы выдать это за собственное решение (хотя бы
для себя, если не для нас), Душка отпустил рубашку Ронни. Ронни встряхнулся,
разгладил складки на плечах и начал рыться в карманах, ища мелочь, чтобы
заплатить мне.
сожалею. Сожалею как черт, сожалею как дерьмо, до того сожалею, что жопа
ноет. Довольно с тебя?
Белоусов Валерий
Никитин Юрий
Шилова Юлия
Афанасьев Роман
Никитин Юрий
Суворов Виктор