Дженни и, когда официантка ушла, доверительно и деловито шепнула Стефену:
- Я их знаю. Стоит недосмотреть, так они живо положат маргарин вместо
масла.
одобрены.
чашку, которую она налила ему. - Я с сожалением узнал... что вы теперь
одна.
кто любит ныть. На деньги, которые мне выплатили за страховку Алфа, я
купила славный домик и, оказывается, поступила не так уж глупо.
капитан Тэпли... мистер Джо Тэпли полностью. Хоть его и прозвали
капитаном, но, чтоб вы знали, он всего-навсего работал на барже, когда
вышел в отставку, а до этого - на речном пароходике" Но он славный
человек, сэр, хоть и глух как пень. Потом я еще сдаю другую комнату - на
время, по рекомендациям - капитанам, пока их корабли разгружаются в доках,
или механикам, которые приводят суда на ремонт. А когда в Доме благодати
собирается слишком много народу, я беру на постой какого-нибудь
священника.
выгнали? Я вижу, вы все такая же добрая и... жизнерадостная.
независимый. И притом - счастливый; у меня, например, есть Флорри.
дружим. Она держит небольшую торговлю в Маргете. Я частенько езжу к ней и
помогаю, сколько могу.
торговцы говорят: свежая. Может, оно и глупо. Только ведь есть и вяленая
треска, и копченая селедка, и еще какая-то. Но Флорри торгует больше
креветками.
распахнув макинтош на высокой груди, обтянутой дешевеньким платьем, - и,
глядя на нее, он понял, почему ему всегда хотелось писать ее. В ней была
какая-то заманчивая женственность - этот щедрый большой рот с пухлой
нижней губой, яркий цвет лица, щеки с тончайшей сеточкой прожилок, челка
густых черных волос, ласковые глаза и смелый, независимый взгляд. Он уже
видел ее лежащей на синей кушетке - на этом фоне ее яркие щеки горели бы
огнем, - такая миниатюрная и в то же время округлая.
- Я опозорил себя даже больше, чем ожидали злейшие мои враги. Уклонился от
войны, побывал "во всех зловонных ямах Европы" - это цитата из одного
письма, которое я недавно получил, - и вышел из этой переделки, весьма
пообтрепав перышки.
джентльменом. - Она помолчала. - Вы еще не бросили рисования?
быть, того не миновать. Это совсем как... как моряка тянет в море, хотела
я сказать, сэр.
плыви.
Помню, в Доме благодати каждый день принимали холодную ванну.
ним. Звук этого дружного хохота заставил официантку выглянуть из задней
комнаты. Неодобрительно нахмурившись, она подошла к ним и демонстративно
положила на стол счет.
посмеялись всласть. Ничто ведь не веселит так душу, как добрый смех.
Выпейте еще чайку.
произнесла это как-то удивительно просто. - Вы, конечно... приезжали в Дом
благодати?
нижнюю губу. Затем спросила: - Вы долго пробудете в Лондоне?
вздохнула, затем с трогательной застенчивостью спросила: - А вы не зайдете
к нам познакомиться с капитаном Тэпли? Я приготовила бы вам расчудесный
завтрак, сэр.
него подкупающе. Но он постарался не думать о соблазне.
сюда.
ее и Стефена, они пожали друг другу руки, и Дженни направилась на рынок, а
он - в противоположную сторону: ему захотелось пройтись пешком до
Фулхем-роуд. Дойдя до перекрестка, он невольно обернулся. Она стояла и
смотрела ему вслед. Он помедлил, затем помахал ей рукой и пошел дальше.
Пелена моросящего дождя превратилась в густой туман, и Стефену показалось,
что туман этот, словно стена, отделил от него дружбу и тепло.
3
владелец галереи, опасаясь бури возмущения, которую может вызвать в печати
выставка произведении Десмонда, с большой неохотой взялся за ее
устройство, и то после настоятельных просьб Ричарда Глина, которого он с
большой выгодой для себя выставлял в течение последних нескольких лет.
Однако, к его великому изумлению (если торговца картинами вообще может
что-либо изумить), две картины Десмонда, наиболее высоко оцененные, -
"Благодеяние" и "Полдень в оливковой роще" - были куплены чьим-то агентом
в последнюю неделю выставки, что с лихвой перекрыло расходы Мэддокса по ее
организации, а Стефен, за вычетом комиссионных, получил чек на триста
фунтов. Сколь ни был он безразличен к материальному успеху, возможность
выбраться из состояния хронического безденежья не могла не порадовать его.
А кроме того, это неожиданное богатство позволяло ему в более пристойном
виде предстать перед своими родными в Стилуотере. Он получил короткое, но
отнюдь не враждебное письмо от отца с приглашением навестить их и уже
ответил согласием. Теперь по крайней мере он приедет к ним не нищим.
мастерской записку для Глина, который вскоре должен был вернуться в
Лондон, и отправился на поезде в Сассекс. Часом позже он сошел в
Гиллинхерсте - за одну остановку до Халборо: ему захотелось прогуляться в
Стилуотер пешком. Стояло чудесное зимнее утро. Бледно-желтое солнце еще не
растопило следы мороза, и все травинки, все веточки боярышника были
покрыты серебряным налетом. С сучьев бука свисали сосульки, в которых
преломлялся солнечный свет, отражаясь всеми цветами радуги. Воздух был
тих, но слегка пощипывал, словно сидр. По полям бродили коровы, окруженные
облачками пара от собственного дыхания. Как часто в Испании, мучительно
тоскуя в изгнанье, блуждал он в жгучем одиночестве по знойным оливковым
рощам, и картины английской природы неотступно преследовали его, - влажная
земля и безлистые деревья, мокрые луга и ручейки под плакучими ивами,
казалось, звали и звали к себе.
гулкое эхо своих шагов по твердой, как железо, земле, и перед его
мысленным взором вставали картины тех дней, когда он бегал по этим лесам и
лугам со своим братишкой. Вот справа чаща, где они собирали орехи; ходили
они и вон в ту рощицу, где однажды июньским полднем нашли сокровище:
пятнистое яйцо крапивника - птицы с золотистым хохолком на голове. Еще
один поворот Дороги - и сквозь безлистые деревья блеснуло Чиллинхемское
озеро. Как часто они с Дэвидом приходили сюда удить серебристого окуня,
скользившего и нырявшего в чистых струях среди лилий и зарослей жерухи.
Боль воспоминаний заставила Стефена стиснуть зубы. В груди его вновь
пробудилось чувство вины, которое почти не покидало его с тех пор, как он
Сертаков Виталий
Херберт Фрэнк
Лондон Джек
Никитин Юрий
Лукин Евгений
Беляев Александр