память. Выбита в камне. Узнаю ли Я ее, скажем, на улице?.. Я тоже потре-
пан времечком, но держусь. У менЯ нет живота. Жив и импульсивен. У менЯ
С руки. У менЯ твердый шаг и хороший свитер; несколько чистых рубашек.
(Если б еще ботинки!..)
ков, с пятого, когдаРто мелкий работник Моссовета, а сейчас просто ста-
реющий паникер с мутным взглядом.
вздорным, ничто не шло на ум. Ни осень. Ни партиЯ в домино. Ни пивко из
горла. Они словно прощались с миром. За всю нынешнюю новизну (за все го-
ры бананов) они, казалось, всеРтаки не отдадут и не выменяют общинноРсо-
вейскую труху, что угнездилась в их седых головах. Как это приватизиро-
вать и жить без прописки?.. Старухи прятали глаза, старики подозревали
сговор. (њтобы сын да обездолил родного отца?!.) Назывались, нашептыва-
лись баснословные суммы за каждый пахучий кв метр. Старуха тотчас зате-
вала говорить по телефону, старик молчал и курил, а через пять минут, со
слезящимисЯ глазами, со стиснутыми челюстями старикан вдруг пробегал по
коридору, на ходу напяливаЯ кепку. Куда он бежал?.. (Ничего не имеющий,
Я мог себе позволить посмеиваться.)
деликатный алкоголик с высокого этажа, пришел ко мне с четвертинкой.
(ТМогу ли Я поговорить с интеллигентным человеком?..У С известный за-
чин.) Был уже под хмельком и говорил о людской жестокости. Выговаривал-
ся. Но и при обиде одинокий Неялов умел остатьсЯ честным стариком: жало-
ба была обща, он так и не назвал обидчиков, возможно, родных детей, не
захотевших помочь заплатить приватизационный взнос за его чистую квар-
тирку (но это уж Я домышляю!)
сумеет ли он сегоднЯ выпить.
рукой в сторону коридора С мол, порядок, мол, дома у него еще четвертин-
ка, родненькая, зябнет в холодильнике. Кондицию он доберет. Не такой он
человек, чтобы не оставить себе норму... В сузившихсЯ глазах стояла, не
уходила обида.
раканы, когда их морят. Как не знать. Конечно, знаю. Одурманенный химией
таракан бродит там и тут, наконец сдыхает С почемуРто как раз посредине
комнаты, под нашими ногами...
Старик не отрывал взгляда от моих губ (считывал с них).
есть не правы про последний их час. НетРнет, заторопилсЯ глуховатый ста-
рик Неялов, Я не говорю, что тараканов не надо морить. Морить надо. Но
только измените свою точку зрениЯ на их последнее ползание и гибель пос-
реди пола: это вовсе не одурманенность. Они больше уже не хотят пря-
таться, последний час: это они прощаются. Это они прощаютсЯ с землей и с
жизнью.
торожился. Стариковские кв метры пахли ожившей пылью, что на подоконни-
ках, на столе, на зеркале и на старинном комоде С пылью, с которой ста-
рик Неялов билсЯ день за днем с тряпицей в руках. њерез двери тянуло юж-
ным, как бы астраханским полынным настоем. СтарикуРалкоголику под во-
семьдесят; скоро умрет? С отметил Я машинально.
Мое ТяУ нетРнет и ощущало ревность. Я приглядывалсЯ к их силе, пружиня-
щей походке и почемуРто особенно к тому, как энергично они, молодые,
едят на ходу С жуют, играЯ скулами. Ешь, пока рот свеж. Жили свою жизнь,
а задевали мою. Их опьянЯла сама возможность покупатьРпродавать, да и
просто толкатьсЯ по улицам у бесчисленных прилавков. Они сторожили дачи,
особняки, банки С они могли стрелять, убивать за пустяк и сами столь же
легко расставатьсЯ с жизнью за вздорную плату. Я мог только приглядывать
за кв метрами.
ке, поселилсЯ нанятый мужчина лет тридцатиСсорока С то есть Явно помоло-
же меня, покряжистей, да и покруче челюстью. Утром Я шел обходом и
встречал его в коридоре, мордатого и крепкого, возвращавшегосЯ с ночного
сторожениЯ дачи господина Дулова. Профи. Он не здоровался, даже не ки-
вал. њерез месяц его там ночью и застрелили.
тера Трофимыча С нас двоих вызвали в милицию длЯ опознания. Откинули
простынь и показали знакомое лицо в запеках крови. Выстрел в висок (ска-
зали, контрольный) разворотил его красивую крепкую голову. Губы оста-
лись. И челюсть знакомо торчала.
пев, он показал бумагу с печатью. Там документально оговаривалось, что в
случае смерти сторожа (бывает же, человек умирает) беленаЯ квартирка
706-а вновь отходит к высоколобому Толе: он может в ней заново поселить
очередного бомжа, готового ночами ходить вокруг дачи Дулова.
самый плохонький кв метр. Соседствовавший с беленой квартиркой Сухинин
успел в один день сломать стенку, присоединил сомнительные кв метры к
своим и скоренько их оформил. У Сухинина двое детей. СудитьсЯ с ним
трудно, сложно С общага бы безусловно встала за ТсвоегоУ. Так что высо-
колобый Толя, взяв с Сухинина отступного (всю летнюю зарплату, так гово-
рили), оставил квартирку ему С живи и плодись дальше, хер с тобой!..
Упомянутый и точно был с ним С уже на будущий год у Сухинина, вернее, у
его жены, появилсЯ третий ребенок, дочка.
С уже совсем слабо С стенной побелкой, пылью моего недолгого там пребы-
вания.
Я встретил вас
ну, и с отскоком менЯ С уже небольно. Притиснутых друг к другу людей
стало заносить влево к воротам магазина ТРоссийские винаУ (в те дни пус-
товавшего). Толпа гудела. Оттого что ворота, с высокой красивой решет-
кой, оказались полуоткрыты, нас вталкивало, впихивало, вдавливало в про-
ходной двор. Мы начали кричать. (Жертвы, всем известно, как раз возле
таких чугунных решеток. Из нас могли выдавить не только наш демократи-
ческий дух.) Милиционеры лишь теперь сообразили, что людей вдавило вов-
нутрь, в то самое времЯ как огромнаЯ демонстрациЯ продолжала продви-
гатьсЯ все дальше, минуЯ Манеж и к подъему на Красную площадь.
ционеры обезопасили нас, но и, конечно, отрезали. њеловек до ста, и Я с
ними.
домой!..
изоляциЯ стала обидна: какого черта мы тут, а не там?! Гражданин с кра-
сивым российским флагом возмущался: он пришел на демонстрацию демокра-
тов, а не на встречу (в проходном дворе) с работниками милиции. ТОткрой-
те!У С требовал он. И нервно подергивал флагом.
проходящей толпой. Ни шанса. Мы поостыли. Видеть в прикрытых воротах
Нортон Андрэ
Свержин Владимир
Березин Федор
Шилова Юлия
Трубников Александр
Корнев Павел