выцветшим бархатом. Одна лампа с матовым шаром едва освещала ее, оставляя в
тени углы и открытую дверь в дальнем конце. Лоскутов усадил свою даму на
небольшой круглый диванчик и не знал, что ему делать дальше. Зося сидела с
опущенными глазами и тяжело дышала.
затем слабо улыбнулась и движением руки указала Лоскутову место рядом с
собой.
глухим голосом. - Я вижу, не отпирайтесь. Вы думаете, что я способна только
дурачиться, наряжаться и выезжать лошадей. Да? Ведь так?
кажется, ничем не дал повода так думать...
полузабытьи, не слушая Лоскутова. - Может быть, никто так сильно не
чувствует пустоту той жизни, какою я живу... Этой пустотой отравлены даже
самые удовольствия... Если бы... Вам, может быть, скучно слушать мою
болтовню?
задумываться над чем-нибудь серьезно... Да? Вы видели только, как я
дурачилась, а не замечали тех причин, которые заставляли меня дурачиться...
Так узнайте же, что мне все это надоело, все!.. Вся эта мишура, ложь,
пустота давят меня...
иначе... Вам стоит только захотеть.
мной будут смеяться, если я скажу... будут считать сумасшедшей... У меня
есть только один преданный человек, который слишком глубоко любит меня и
которому я плачу за его чувства ко мне тысячью мелких обид, невниманием,
собственной глупостью. Этот человек - доктор. Доктор все для меня сделает,
стоит только мне сказать слово, но здесь и доктор бессилен. Я пробовала
переломить себя, прикрывалась дурачествами, шутками, смехом и очень рада,
что все приняли это за чистую монету.
заметил Лоскутов. - Я несколько раз думал...
Лоскутова широко раскрытыми глазами.
мечтаете приносить пользу другим, а потом все это и соскочит с вас, как с
гуся вода... Может быть, я ошибаюсь, Софья Игнатьевна, но вы сами...
известные недостатки, тот стоит на полдороге к исправлению. Если бы была
такая рука, которая... Ах да, я очень тщеславна! Я преклоняюсь пред силой, я
боготворю ее. Сила всегда оригинальна, она дает себя чувствовать во всем. Я
желала бы быть рабой именно такой силы, которая выходит из ряду вон, которая
не нуждается вот в этой мишуре, - Зося обвела глазами свой костюм и
обстановку комнаты, - ведь такая сила наполнит целую жизнь... она даст
счастье.
органическая потребность в таком рабстве? Возьмите то, для чего живет
заурядное большинство: все это так жалко и точно выкроено по одной мерке. А
стоит ли жить только для того, чтобы прожить, как все другие люди... Вот
поэтому-то я и хочу именно рабства потому что всякая сила давит... Больше: я
хочу, чтобы меня презирали и... хоть немножечко любили...
рассыпались у нее по обнаженным плечам роскошной волной: в ее красоте в
настоящую минуту было что-то захватывающее, неотразимое, это была именно
сила, которая властно притягивала к себе. Нужно было быть Лоскутовым, чтобы
не замечать ее волшебных чар.
голосом; лицо у нее покрылось розовыми пятнами, глаза потемнели. - Проходят
лучшие молодые годы, а между тем найдется ли хоть одна такая минута, о
которой можно было бы вспомнить с удовольствием?.. Все бесцельно и пусто,
вечные будни, и ни одной светлой минуты.
тяжело колыхнулась.
Положим, есть такая девушка, которая любит вас... а вы считаете ее пустой,
светской барышней, ни к чему не годной. Что бы вы ответили ей, если бы она
сказала вам прямо в глаза: "Я знаю, что вы меня считаете пустой девушкой, но
я готова молиться на вас... я буду счастлива собственным унижением, чтобы
только сметь дышать около вас".
Лоскутов, пробуя встать с дивана, но Зося удержала его за руку. - Мне
кажется, что мы не понимаем друг друга и...
перебила девушка. - Вы хотите... вы добиваетесь, чтобы я первая сделала
признание... Извольте: я люблю вас!
ждала смертельного удара.
Лоскутов, стараясь осторожно отнять руки от лица. - Поговоримте серьезно...
В вас сказалась теперь потребность любви, и вы сами обманываете себя. У вас
совершенно ложный идеализированный взгляд на предмет вашей страсти, а
затем...
сказала вам, что я, теперь скажите вы про себя, что вы.
спинку дивана.
уважала... Отчего вы не скажете мне прямо?.. Ведь я умела же побороть свой
девический стыд и первая сказала, что вас люблю... Да... а вы даже не могли
отплатить простой откровенностью на мое признание, а спрятались за пустую
фразу. Да, я в настоящую минуту в тысячу раз лучше вас!.. Я теперь поняла
все... вы любите Надежду Васильевну... Да?
лицу.
белоснежными, чудными руками шею Лоскутова и покрыла безумными поцелуями его
лицо.
о каком-то происшествии... Дамы зашептались, улыбки сменились серьезным
выражением лиц. Кто пустил первую молву? Что случилось? Никто и ничего
хорошенько не знал. Видели только, как пробежал побледневший доктор куда-то
во внутренние комнаты. Привалов в числе другой публики испытывал общее
недоумение и отыскивал знакомых, чтобы узнать, в чем дело. Когда он проходил
по одной из боковых комнат, его догнал Ляховский с искаженным лицом и
остановившимся взглядом.
Умерла, умерла...
вопроса и бежал вперед, схватив себя за волосы.
Привалов побрел в числе других, отыскивая Надежду Васильевну. На лестнице он
догнал Половодову, которая шла одна, подобрав одной рукой трен своего
платья.
он отыскал шубу, помог ее надеть и напрасно отыскивал глазами Половодова.
Зоси, а меня отпустил одну... Проводите, пожалуйста, меня до моего экипажа,
да, кстати, наденьте шубу, а то простудитесь.
Антонида Ивановна поместилась в нее, Привалов протянул ей руку проститься,
но Антонида Ивановна не подала своей, а отодвинувшись в дальний угол кареты,
указала глазами на место около себя. Дверцы захлопнулись, и карета, скрипя
по снегу полозьями, бойко полетела вдоль по Нагорной улице; Привалов
почувствовал, как к нему безмолвно прильнуло красивое женское лицо и теплые
пахучие руки обняли его шею. Настала минута опьяняющего, сладкого безумия;
она нахлынула на Привалова с захватывающим бешенством, и он потерял голову.
сама отворю двери... - шептала Половодова, когда карета катилась мимо
бахаревского дома. - Александр домой приедет только утром... У них сегодня в
"Магните" будет разливанное море. Тебя, вероятно, приглашали туда?
Херберт Фрэнк
Русанов Владислав
Маккарти Кормак
Ильин Андрей
Жюль Верн
Шилова Юлия