Чтение 58–й страницы книги ~Жюльетта~

своего дома и своей доброй репутацией, может смело предаваться пороку и не
страшиться разоблачения. Однако всем известно, что цинизм уместен разве что
под священным домашним кровом: он плохо воспринимается окружающими, отдает
дурным запахом и, разрушая стену между вами и обществом, лишает вас
возможности наслаждаться всем тем, что предлагает жизнь. Преступления
разврата - не единственные, которые доставляют наслаждение: ты ведь
понимаешь, что есть тысячи других - очень выгодных, - которые лицемерие
делает для нас доступными, а цинизм недосягаемыми. Кто может сравниться по
скрытности, ловкости, беспощадности с мадам Бренвилье {См. "Мемуары маркизы
де Френ", "Глоссарий знаменитых людей" и другие источники. (Прим. автора)},
которая была одним из столпов высшего общества в свое время? Свои яды она
испытывала в благотворительных заведениях и под маской милосердия и под
покровом филантропии творила самые сладострастные из своих преступлений.
Лежа на смертном одре, отравленный дочерью, ее наивный и любящий отец
обратился к ней с такими словами: "О, любимая дочь моя, умирая, я жалею
только о том, что больше не смогу сделать для тебя того, что хотел и не
успел". Вместо ответа дочь подсыпала дополнительную дозу яда в чашку с
питьем, которую дала умирающему.
Никогда на земле не рождалось более талантливого, более утонченного
создания она с великим искусством изображала религиозное рвение, не
пропускала ни одной мессы, щедро раздавала милостыню и делала все, чтобы
скрыть свои преступления. Прошло очень много времени, прежде чем все
обнаружилось, и возможно, этого бы не случилось, если бы не досадная
небрежность ее любовника {См. "Мемуары маркизы де Френ", "Глоссарий
знаменитых людей" и другие источники. (Прим. автора)}.
Так пусть же эта великая женщина послужит тебе примером, дорогая,
потому что лучшего я предложить не могу.
- Я знаю наизусть всю историю жизни этой выдающейся личности, -
ответила я, - и давно мечтаю пойти по ее стопам. Но, любезный друг мой, мне
бы хотелось иметь более современную модель для подражания: я хотела бы,
чтобы она была много старше и опытнее меня, чтобы меня страстно любила и
имела такие же, как у меня вкусы и страсти, чтобы мы могли мастурбировать
вместе и удовлетворять друг друга, чтобы она смотрела сквозь пальцы на все
прочие мои безумства пусть даже она будет в чем-то выше меня, но не
пытается надо мной властвовать пусть дает мне мудрые советы, потакает моим
капризам и прихотям наконец, пусть она будет безмерно опытна в распутстве,
нерелигиозна и беспринципна, чужда добропорядочности и добродетели и
обладает пылким умом и ледяным сердцем.
- У меня как раз есть то, что тебе надо, - отвечал Нуарсей, -
тридцатилетняя вдовушка, очаровательная, да нет - просто красавица, с гнилым
и злобным нутром - короче, обладательница всех перечисленных тобой качеств,
и она окажет тебе неоценимую помощь в жизни. Она сможет заменить меня в роли
твоего наставника, ведь ты понимаешь, что, поскольку мы теперь почти
разлучены, я не смогу с прежним рвением оказывать тебе всяческие услуги.
Женщину эту зовут мадам де Клервиль, она владеет миллионами, знает всех,
кого стоит знать, и все, что только возможно познать, и я убежден, что она
согласится взять тебя под свое крыло.
- Вы слишком добры ко мне, несравненный Нуарсей, но это еще не все, мой
друг: я хочу поделиться своим знанием с другими, я чувствую в себе
настоятельную потребность в том, чтобы учиться, и искреннее желание учить
других я должна иметь учителя, это правда, но я хочу иметь и ученицу.
- Разумеется. Что ты скажешь насчет моей невесты?
- Что?! - Я вытаращила глаза. - Вы хотите доверить мне воспитание
Александрины?
- Разве могу я отдать ее в более надежные руки? Буду счастлив, если ты
займешься ею. Кроме того, таково желание Сен-Фона он хочет, чтобы она
близко сошлась с тобой.
- А что служит причиной отсрочки свадьбы?
- Ты же знаешь, что я в трауре по последней жене.
- Стало быть, вы подчиняетесь условностям?
- Иногда, просто ради видимости, хотя это жутко мне не нравится.
- Еще один вопрос, дорогой Нуарсей: вы уверены, что женщина, с которой
вы собираетесь меня познакомить, не станет моей соперницей?
- Ты имеешь в виду твое положение в глазах Сен-Фона? Не беспокойся:
Сен-Фон знал ее еще до того, как встретился с тобой, он и теперь
развлекается с ней, но мадам де Клервиль не согласится принять на себя твои
функции, а со своей стороны министр не будет воспринимать ее так, как тебя.
- Я обожаю вас обоих, и ваше благородство по отношению ко мне будет
сторицей вознаграждено моим усердием на службе вашим страстям. Повелевайте,
приказывайте - я буду счастлива служить инструментом вашего распутства и
оружием ваших злодейств.
Своего любовника я снова увидела только после того, как исполнила
предназначенную мне роль. Накануне условленного дня я постаралась внушить
себе твердость и непреклонность, а наутро пришел старый господин. Прежде чем
мы сели за стол, я употребила все свое искусство, пытаясь изменить к лучшему
его мнение о сыне, и скоро обнаружила, что примирения между ними быть не
может. Поэтому я поспешно переменила курс: ведь если бы примирение
состоялось, я упустила бы возможность совершить преступление, к которому
была полностью готова, а также потеряла бы миллион с лишком франков,
обещанных мне. Поэтому я покончила с переговорами и приступила к делу.
Подсыпать порошок было детской забавой, старик рухнул без чувств, его
поспешно увезли, и два дня спустя я с удовольствием узнала, что он скончался
в страшных муках.
Не прошло и часа после его кончины, как его сын пришел в мой дом на
очередной ужин. Из-за плохой погоды нам пришлось устроиться внутри, и
единственным гостем был Нуарсей. Я подготовила троих девочек от тринадцати
до пятнадцати лет неописуемой красоты, полученных от одного парижского
монастыря по цене в сто тысяч франков за штуку это было дорого, но
торговаться я перестала с тех пор, как Сен-Фон обещал возместить все мои
расходы.
- Эти создания, - представила я их министру, - утешат вас за потерю,
которую вы только что пережили.
- Я не нуждаюсь в утешении, - ответил министр, целуя меня, - и с
превеликой радостью посылал бы на смерть дюжину таких праведников ежедневно,
жалею я только о том, что он мало мучался - этот презренный шут.
- Однако должна признать, - сказала я, - что мне так и не удалось
убедить его.
- Ты правильно сделала, что не уговорила его: я просто содрогаюсь при
мысли, что эта тварь могла продолжать свое существование. Мне даже жаль, что
пришлось похоронить его, правда, я испытал удовольствие от того, что его
труп обратится в навоз и послужит пищей червям.
И тут же, будто желая поскорее забыть случившееся, распутник перешел к
своему излюбленному занятию, благо, что три мои служанки были под рукой.
Самый придирчивый критик не обнаружил бы в них никакого изъяна: размеры,
формы, происхождение, материальное положение, молодость, внешность - все
было в самом лучшем виде, однако же я заметила, что ни один из моих друзей
ничуть не возбудился: очевидно, пресыщенность не так-то легко перебороть
было ясно, что оба чем-то недовольны, хотя ни в чем не упрекнули меня.
- Если эти девочки вас не устраивают, - начала я, - скажите прямо, ведь
я никак не могу понять, что вы хотите.
Сен-Фон, которого старательно обрабатывали двое девушек, правда, без
видимого результата, вздохнул и сказал:
- Если кого-то и надо винить, то только нас с Нуарсеем. Мы выжаты до
предела, потому что только сегодня творили такие ужасные вещи, и я не
представляю, что можно сделать, чтобы взбодрить нас.
- Возможно, - предложила я, - вы расскажете о своих подвигах и,
вспоминая их, вновь обретете силы совершить новые злодейства.
- Пожалуй, можно попробовать, - согласился Нуарсей.
- Тогда раздевайтесь, - скомандовал, оживившись, Сен-Фон. - И ты тоже
разденься, Жюльетта, и слушай меня внимательно.
Две девушки приникли к Нуарсею: одна сосала его, он облизывал другую и
ладонями поглаживал их ягодицы мне было доверено ласкать рассказчика,
который в это время усердно тискал зад третьей девочки, и вот что поведал
нам Сен-Фон:
- Я привел свою дочь в комнату, где лежал умирающий отец. Со мной был
Нуарсей мы опустили шторы, заперли на засов все двери и потом, - при этом
член злодея приподнялся, будто подтверждая его слова, - и потом я в самых
жестких выражениях объявил отцу, что все с ним случившееся, вся эта
мучительная агония была делом моих рук. Я сказал ему, что ты отравила его по
моему указанию, и посоветовал подготовиться к смерти. Затем я задрал юбки
дочери и на его глазах совершил с ней акт содомии. Нуарсей, который обожает
подобные зрелища, с удовольствием трудился над моим анусом, но едва этот
стервец увидел голый зад Александрины, он тут же оставил меня и ринулся в
пробитую мной брешь... Я склонился над кроватью и заставил умирающего
ласкать меня, пока он держал в руке мой член, я душил его я кончил в тот
самый миг, когда он испустил дух, а Нуарсей в это время разрядился в чрево
моей дочери. Ах, Жюльетта, я не в силах описать мой восторг! Я был тем
презренным, подлым, чудовищным сыном, который за раз совершил: отцеубийство,
инцест, содомию, сводничество, проституцию. Ох, Жюльетта, Жюльетта, никогда
в жизни не был я так счастлив взгляни, даже при воспоминании об этих
подвигах сладострастия мой член стал таким же твердым, как в те минуты.
С этими словами злодей схватил одну из девочек и начал творить с ней
самые мерзкие и грязные вещи, заставив нас делать то же самое с другими. И
мы дали полную свободу своему неистощимому воображению Природа, глубоко
оскорбленная в лице несчастных девочек, стократно отыгралась на Сен-Фоне, и
распутник уже был готов излить свое семя, как вдруг, будто спохватившись,
что надо растянуть удовольствие, вытащил свой орган из одной задницы, чтобы
тут же вонзить его в другую, потом в третью. В тот день он владел собой
безупречно и возликовал шесть раз подряд со своей стороны Нуарсей так и не
раскрыл свои набухшие семенники и удовлетворился лишь отцветшими розами. Тем