Чтение 58–й страницы книги ~Право на месть~

- Мертв. Необратимо.

Холодный взгляд Берестова уперся в переносицу врача.

-Уверен?

- Очевидная картина. Точно можно будет ответить только после вскрытия.

- Так, - сказал личный телохранитель Гришавина. - Кто был здесь, когда он
умер, останьтесь, остальные - брысь!

Толпа в комнате испарилась в две секунды.

- Ты - тоже, - сказал Берестов врачу. Теперь, если не считать покойника, их
осталось пятеро: Берестов с сопровождающим "быком", Ласковин, "тоболец",
которого он позвал, и Бухгалтер.

- Что произошло? - сухо спросил Берестов.

- Вот он! - Бухгалтер показал на Ласковина.

- А... Спортсмен!

Глаза Берестова напоминали отверстия автоматных стволов.

- Ты, значит, здесь?

- Корвет пригласил меня, - спокойно сказал Андрей.

Ему очень хотелось встать. Чтобы быть на ногах, наготове. .. Но Ласковин не
встал. Так выглядело естественней.

- И что же здесь произошло?

- Мы поговорили. Я уже уходил, когда Корвет... когда ему вдруг стало худо.

- Я думаю, ты его убил, - сказал Берестов, и сопровождающий его "бык"
мгновенно выхватил ствол. Ласковин, держа каменное лицо, пожал плечами.

- Я убиваю иначе, - возразил он. - Вы видели. Да н Корвет не из тех, кто
позволит себя так просто прикончить.

- Обыщи eго! - приказал Берестов сопровождающему. И Ласковину: - Что еще
скажешь?

В кармане у Андрея лежал пистолет, взятый у Корвета. Поэтому обыск мог
выдать его с головой.

Он поднялся. Пришло время показать крутизну.

- Убери лапы, - сказал он "быку". - Переломаю. Я могу, спроси у хозяина.

- Нарываешься? - осведомился Берестов. Однако сделал знак своему человеку:
погоди.

- Если бы я его убил, был бы я здесь? - Ласковин холодно улыбнулся. - У
меня было море времени, чтобы уйти. Но я не ушел, а позвал этого. - Ласковин
кивнул на "тобольца". И, обращаясь уже к нему: - Когда ты вошел, он ведь еще был
на ногах, так?

- Стоял, - покосившись на Берестова, ответил свидетель.

- Ты что скажешь? - Берестов повернулся к Бухгалтеру.

- Когда я пришел, он уже умер, - заметно мандражируя, проговорил Бухгалтер.

- Умер? Ты что -- доктор?

- Ну, лежал, не шевелился.

- Допустим. А скажи мне. Спортсмен, отчего вдруг здоровый крепкий мужик, не
наркоман, не алкаш, вдруг взял и умер?

- Я тоже не доктор, - ледяным тоном ответил Ласковин.

- О чем вы говорили?

- О работе.

- О какой?

- О моей.

- Не зарывайся, - предупредил Берестов. - Если выяснится, что это твоя
работа, я лично тобой займусь.

- Давай! - тем же тоном ответил Ласковин.

- А тебя, падла, не спрашивают! - вмещался сопровождающий.

- Ладно, можешь идти, - разрешил Берестов. - Мы тебя найдем.

"Знает о сделке?" - подумал Ласковин. Да, скорее всего. Но тогда почему его
отпускают?

Сделка откладывается?

Все еще начеку (могут ведь и в спину выстрелить!), Ласковин вышел из
комнаты.

И беспрепятственно покинул бандитскую базу. Обошлось. Пока. Но теперь ему
следовало спешить. До назначенного времени оставалось всего двадцать минут. А
еще надо было обдумать, как обыграть Лешинова.

Чертов "протоиерей" один опасней трех десятков бандитов. И не он ли
заказчик сделки, которая оплачивалась его, Ласковина, жизнью?

Глава пятнадцатая

наташа ВОЗВРАЩАЛАСЬ ДОМОЙ окрыленная. Растоцкий ее похвалил! Да не просто
похвалил, а сказал, что старинная ученица его выросла неизмеримо за три года,
что они не виделись. А такая оценка - не шутка. "Неплохо" - высшая награда,
которой удостаивалась от него Наташа в прежние времена.

Узнав, чем она занимается, мэтр огорченно покачал высохшей птичьей, но еще
сохранившей в посадке изящество великого балеруна, головой. И предложил
похлопотать, чтобы устроить на настоящую работу. Наташа не сомневалась:
Растоцкому достаточно позвонить, чтобы ее взяли хоть в "Мариинку". Нет. Не в
"Мариинку", конечно, но...

"Спасибо, дядя Сережа, может быть, потом..." "Потом, голубушка моя, меня
может и не быть". Шутка. Растоцкий в свои под семьдесят, хотя и иссох телом, от
Вечности был еще далеко.

Что же до голландского конкурса, то здесь мэтр триумфа ей не обещал. В
Голландии побеждают голландцы.

Максимум - третье место. И то если подыграть конъюнктуре.

- Не хочешь, Наташенька, осенью в Италии потанцевать? Там тебе лучше будет.

Наташа хотела. Но от Голландии отказаться уже не могла. Тем более третье
место - совсем неплохо. И деньги, с которыми последний год совсем туго, - тоже
неплохие. Даже за участие, от русского спонсора.

- Третье место - будет, - уверенно пообещал Растоцкий. - В номере твоем
кое-что подправим, кое-что прибавим-убавим, лучше не станет, да и Бог с ним.
Жюри понравится.

Договорились на послезавтра. Уже не дома (хотя в шестикомнатной квартире
Растоцкого места хватало), а на студии. Там - строже.

Напоследок порасспросив Наташу о маме и велев позвонить и передать, чтоб
заглядывала, не забывала, Растоцкий Наташу отпустил. И еще раз обнадежил.

Так что домой Наташа ехала в розовом тумане. Забыв о том, что, кроме ее
мира, есть и другой.

И этот другой мир не замедлил напомнить о себе.

- Она, сука! - злобно сказала Лариса, показывая своим спутникам на вышедшую
из-за угла девушку.

Один из мужчин, мышцеватый, лет двадцати пяти, с лихими усиками, тихо
присвистнул.

- Клевый кадр! - сказал он. - Чем же она тебе, Ларка, не подфартила?

- Из-за этой розочки три мужика теперь живьем гниют! - фыркнула женщина.

- Ни хрена себе! Черный пояс, да? Так, может, она и нас замочит?

- Не она, хахаль!

- Так в чем проблема? - ухмыльнулся свистун. - Давай хахаля и чпокнем. Жаль
такую милашку позорить!

- Жорик, - сердито сказала женщина. - Ты зелень взял? Давай работай. Счас
она в подъезд зайдет. Дашь ей дверь открыть и заваливай. Гвоздь - то же самое.

- Хахаль-то нам кайф не сломает?-спросил Гвоздь, дерганый худой мужик с
фиксой.

- Не ссы. Хахаль к Башмаку поехал.

- К Корвету, что ли?

-Ну.

- Ну ты, бля, что, подставить нас хочешь? - зашипел Гвоздь. - Под
"тобольцев"?

- Не ссы, я сказала! Башмак за него не встанет. Разве для понта елдой
помашет!

- Харе базарить. Гвоздь, - сказал Жорик. - Двигаем. Вон она уже рядом.

Наташа, тихонько напевая, достала ключи, Андрея дома наверняка нет. Ну и
ладно. В последние дни она старалась не думать об их взаимоотношениях. Что
будет, то будет.

Наташа открыла оба замка, потянула дверь на себя... И чужие пальцы сдавили
ей горло. - Только тихо, кисочка, - сказали ей в ухо. - И все будет нормалек!

Ласковин приехал на Конюшенную без пяти шесть. Его уже ждали. Митяй. И не
только.

Мелехов и Коваль, два неразлучных дружка, семь на восемь; Крупицкий,
которого Андрей не видел уже лет пять (по слухам, открыл школу где-то в Канаде;
вранье, выходит?); Лешка Вожжа, трудившийся в телохранителях у Нагибина, и с ним
- Ростик Саэтдинов, капитан, особоуполномоченный и т. д. Конечно, здесь был
Шиляй, как же без него? И еще четверо из башкеевской школы, Ласковин не помнил,
как зовут, но в лицо знал хорошо. И сам Башкеев, седой весь, но боец - будь
здоров: мастера со временем только крепчают, как хорошее дерево. Короче, не
один-два, как рассчитывал Андрей, а двадцать! Половина - зимородинских,
остальные - кто откуда. Друзья-соперники десятилетней с хвостиком давности.
Арсюха Стужин, с которым вместе сдавали на зеленый пояс; Юрка Русков, у коего
Ласковин подружку увел в незапамятные времена (первую свою подружку, кстати);
Грушин, с этим и в новые времена оттянулись в масть, когда от "Шлема" к финикам
катались...

В общем, едва Ласковин вылез из машины, тут же оказался в толпе. Обступили,
хлопали. Мяли.

"Здорово, боец!" - "Ну, Ласка, как житуха?" - "Как в старые времена? Дадим
шарлатанам просраться?"

Матерые мужики. Каждому минимум под тридцатник, а иным уже и на пятый
десяток перевалило. Кто худой, кто брюхом обзавелся. Кто преуспел, кто не очень.
Иные и отвоевали.

- Я тут провел агитацию, - шепнул довольный Митяй. - Ты-то не против? Не
помешает?

Ласковин едва не прослезился.

А тачки все подъезжали. К шести скопилось уже человек тридцать. Даже менты
заинтересовались: вдруг разборка в центре Питера?

Ростик к ним подошел, ксиву показал: "Все в норме. Собрались кореша
годовщину справить. Без заморочек".