Чтение 58–й страницы книги ~Застывший огонь~

солнца, вошел в еще затянутую ночным туманом воду. Он оттолкнулся ото дна и
поплыл, совершенно не боясь речных зверей. Джеф чувствовал необъяснимую
уверенность в собственной безопасности.

Смыв с себя песок, Мэнсон направился к берегу, где его ждала принесшая
одежду Дала.

- Как ты себя чувствуешь, Жефа? - спросила она, и в голосе девушки Мэнсон
уловил ту же искреннюю заинтересованность, что и в недавнем вопросе Аюпы.

- Спасибо, Дала. Чувствую большое облегчение Видимо, эта звериная судьба
действительно слишком тяготила меня...

- Ты хочешь посмотреть хижину Когти? - спросила девушка.

- Хижину духа?

- Да.

- Сейчас?

- Прямо сейчас, Жефа.

- А это далеко?

- Нет. Это здесь, в деревне.

- Ну пошли, - пожал плечами Джеф и последовал за девушкой.

Как оказалось, жилищем Котти была одна из обыкновенных травяных хижин,
точно такая, как и все остальные хижины деревни. Она стояла на окраине, и
Джеф видел ее и раньше, но он считал, что там живут люди.

Вблизи жилище выглядело необжитым. Отпечатков ног почти не было, а
игравшие роль дверей циновки были совсем новые. Следуя за Лалой, Джеф вошел
внутрь и поразился необычному запаху или даже качеству воздуха. Он был
насыщен невидимым электричеством. Оттого и запахи букетов, подвешенных к
потолочным перекладинам, казались необыкновенно резкими.

А через секунду Джеф был удивлен еще сильнее. На значительно большем, чем
требовалось самому высокому человеку, лежаке были разложены десятки
жидкокристаллических экранов. В основном они были от портативных устройств
вроде переносных радиосканеров, периферийных датчиков и осциллографов. На
экранах болтались обрывки разноцветных проводов, из чего следовало, что они
выворачивались из приборов в большой спешке.

- Что это такое? - не понял Джеф. - Откуда все это?

- Это кристаллы. Пища для Котти. Именно за ними почти каждую ночь
отправляются наши охотники.

- Это и есть та самая ночная охота?

- Да, Жефа.

В то, что эти дикари могли куда-то "летать" и воровать там экраны, Джеф,
естественно, не верил. Ну да, колдовские штучки с наркотическим зельем,
гипноз, внушение - это понятно, но полеты в космос... такого Джеф просто не
мог принять.

Стараясь оставаться серьезным, он указал на сваленные экраны и спросил: -
Я могу это посмотреть?

- Конечно, Жефа.

Мэнсон подошел к свалке и осмотрел несколько экранов, которые были еще
"живы". На них горели остановившиеся в момент обрыва цифры дат и времени.

Кулончик с часами всегда находился при нем, и Мэнсон сумел сравнить даты
на экранах с реальным временем. Как оказалось, самые "свежие" экраны
запечатлели позавчерашний и вчерашний дни. Предположение, что аборигены
подобрали какие-то обломки, совершенно не годилось.

- Надеюсь, Аюпа научит меня летать к звездам? - спросил Джеф, чтобы
скрыть свое замешательство.

- Да. Но тебе нельзя делать это слишком часто.

- Ну конечно, - согласился Мэнсон, даже не интересуясь, почему нельзя.

Когда Джеф и Лада уже шли по деревне, их встретил один из ночных
охотников - Тамил. Увидев Джефа, он радостно улыбнулся и сказал: - Аюпа
велит тебе отдыхать три дня, а потом мы возьмем тебя с собой.

- Я очень рад, - вежливо склонил голову Мэнсон, и Тамил ушел.

- Скоро ты станешь одним из нас, Жефа, - сказала Дала и, посмотрев
Мэнсону в глаза, добавила: - Скоро судьба нашего народа переменится к
лучшему.

Три дня отдыха оказались не тем, что привык считать отдыхом Джеф Мэнсон.
Вместо того чтобы есть от пуза и часами сидеть у песчаной отмели, Джеф
подвергался длительным лечебным процедурам. В основном это были массажи и
растирания.

Пять человек - три девушки и двое мужчин - поочередно мяли мышцы Мэнсона,
втирая в его кожу то пахнущую нефтью прозрачную жидкость, то сок
напоминавшего алоэ растения, то какой-то порошок, который Джеф поначалу
принял за обыкновенную золу.

- Зачем эта зола, приятель? - спросил он молотящего его спину мужчину.

- Это не зола, Жефа. Это просеянный помет чайки...

- О-о... - только и смог сказать Мэнсон.

- Да, - по-своему истолковал его восклицание массажист. - Помета мало. Мы
его полгода всей деревней собирали...

После бесконечных втираний мыться Джефу не разрешали. Перерывы делали
только для еды. Приходилось много пить, и оттого Джеф постоянно потел и
отлучался в кусты чаще обычного.

Еще он заметил, что начал сильно сбрасывать вес, а в теле появилась
необычайная легкость и какой-то мышечный восторг. Однако этот восторг быстро
улетучивался, когда за Мэнсона снова бралась команда массажистов.

Иногда приходила Лала. Она не разговаривала с Джефом и только издали
наблюдала за тем, что с ним проделывали. Аюпа не появлялся вовсе, однако
Джеф подозревал, что старик и так был в курсе всех событий.

Во время процедур Мэнсон пытался не терять времени даром и размышлял о
своей дальнейшей судьбе и о задании полковника Кельвина, однако массаж и
душистые притирки делали процесс мышления совершенно невозможным. Голова
была пустой и расслабленной.

Лениво анализируя эти новые ощущения, Джеф пришел к выводу, что они
сродни отдыху натруженных мышц. Этот вывод слегка удивил и озадачил Джефа -
ему и в голову не приходило, что мозги могли отдыхать.

Наконец минули три установленных дня, и снова появилась Дала. Она помогла
Джефу подняться с топчана и, взяв его за руку, повела к реке. Мэнсон
двигался совершенно автоматически, не обращая внимания ни на Лалу, ни на
встречавшихся жителей деревни.

В кустах возле самого берега он помочился на речные лопухи и затем
спустился к воде, где Нала уже скручивала мочалки из сухих водорослей.

Первое за три дня прикосновение к воде вызвало у Джефа небольшой стресс.
Он громко вскрикнул, и из уголков его глаз покатились слезы. Зайдя в воду
поглубже, Мэнсон окунулся с головой и вынырнул уже совершенно другим
человеком.

- Как ты себя чувствуешь, Жефа? - задала Дала ставший традиционным
вопрос.

- Я как будто родился заново... - признался Мэнсон и подставил спину под
жесткие мочалки.

Спустя час Джеф выглядел чистым, как поросенок из рекламного ролика
овсяных хлопьев. От него пахло мыльной травой и мокрыми водорослями.

Дала помогла Мэнсону надеть некое подобие штанов, в которых ходили все
местные мужчины. Только сейчас Джеф осознал, что все три дня он был
совершенно нагим. Девущка безо всякого стеснения проверила правильность
укладки в штанах всех приложений и после этого завязала шнурок, игравший
роль пояса.

Уже почти стемнело, когда Джеф с Лалой оказались в деревне, где уже шли
приготовления к очередной ночной охоте. В сопровождении помощников важно
расхаживал Аюпа, разжигались костры, и мужчины усаживались вокруг них,
занимая свои места.

Подошел Тамил. Он принял руку Лалы Джефа и повел его на заранее
подготовленное место. Джеф покорно следовал за ним, немного удивленно
посматривая по сторонам. Необычная способность видеть все, как в освещенном
туннеле, забавляла его, и он вновь и вновь крутил головой, наводя прожектор
своего зрения на разные детали.

Куда бы он ни смотрел, все виделось ему совершенно отчетливо, несмотря на
то, что синие сумерки становились все темнее.

- Садись сюда, Жефа, - сказал Тамил, показывая на свободное место между
двумя ночными охотниками.

Джеф сел и посмотрел на своих соседей, но они не обратили на него
внимания, поглощенные только созерцанием пламени. Мэнсон решил, что Тамил
ушел, но голос охотника неожиданно прозвучал над самым ухом: - Не верти
головой, Жефа. Смотри на огонь...

- Зачем? - спросил Мэнсон.

- Смотри на пламя до тех пор, пока оно не остановится.

- А что потом?

- Потом я скажу тебе, что делать. А пока смотри на огонь...

Больше у Мэнсона вопросов не было, и он стал смотреть на пламя. Поначалу
оно было обычным жарким и оранжево-красным, но стоило Джефу сконцентрировать
свое внимание на огненных языках, как, странное дело, они замирали. Он
удивлялся и начинал думать, а мысли тотчас разрушали концентрацию, и пламя
вновь оживало, вспыхивая редкими искрами.

Мэнсон понял, что посторонних мыслей допускать нельзя, и пытался избегать
эмоций, едва только останавливались языки пламени. Он держался в этом
состоянии не более секунды-двух, но эффект был поразителен. Пламя
растворялось, а свечение, наоборот, усиливалось, будто огонь распространялся
вокруг и занимал все пространство. И опять удивление порождало ненужные
мысли, и снова разрушалась концентрация, но Джеф быстро учился.

Отдохнув несколько мгновений, он снова устремился за едва уловимой точкой
концентрации, проходя все новые и новые пороги. Фантомы дежурных мыслей
пытались разрушить обретенную гармонию, но Джеф гнал их прочь, оставаясь на
тонкой грани необъяснимого мира.

Наконец он осилил дисциплину собственного мозга, и все образы
растворились в едином ощущении всеобщего состояния.

Мэнсон парил в ярком и ясном пространстве, лишенном всякого движения и