Чтение 58–й страницы книги ~В тихом омуте?~

Пока ты со мной, я смело могу переключаться на "Мурзилку".

Влас положил фотоаппарат в футляр и застегнул "молнию"
на сумке. Когда приготовления были закончены и квартира
лишилась наших отпечатков, он сказал:

- Жду дальнейших указаний, товарищ командир.

- Теперь поедем ко мне, хорошенько выспимся, а завтра
займемся твоим Греком.

- Нашим. Нашим Греком. Труп-то здесь оставляем?

- Нет, с собой заберем. Заспиртуем и сдадим в
анатомический театр. Ты меня удивляешь.

- Да, действительно... Никогда не был в Италии, -
мечтательно протянул Влас.

***

...Я проснулась оттого, что он целовал меня. Голова
раскалывалась, ей нужна была пачка анальгина, а не дурацкие
чувственные поцелуи. Но ответить пришлось, чтобы не
разочаровывать жеребца. Ко мне возвращалась память, а вместе
с ней и картинки с выставки - мертвый киллер, развороченная
голова в нимбе крови; та же голова, ограниченная зернистым
рисовым пространством фотоснимка; связка ключей, ледовое
побоище и убийство Кеннеди, затертые до дыр кассеты
Тарантино...

Сосредоточенная переносица Власа появлялась в поле
моего зрения и исчезала вновь, он честно отрабатывал
черствый хлеб героя-любовника - и мне ничего не оставалось,
как ответить на его страстные чувства.

"Сегодня суббота, - безразлично подумала я, когда он
выпустил в меня торжествующую струю, - сегодня суббота,
вечером уходит паром, билет еще не просрочен, еще не
поздно..."

Поздно. Поздно.

...Днем мы отправились на исходную позицию, на
местечковый Олимп, с которого, как древнегреческие боги, в
ближайший понедельник решим судьбу нашего зарвавшегося
соплеменника. Влас долго вел меня какими-то сомнительными
проходными дворами, загаженными подъездами, чердаками,
полными кошек и стертой памяти о золотом веке Петербурга. Я
почти выдохлась, когда он наконец привел меня к железной
двери и сказал:

- Это здесь.

Дверь оказалась запертой.

- Вот черт! - досадливо сплюнул Влас. - Из башки вон...
Чертов замок. Фигня какая!

Он пнул ногой неприступную дверь, его лицо сморщилось,
как у ребенка, которому не досталось йогурта на завтрак.

- Ну-ка попробуй, - я достала из кармана связку ключей
Сирина. Я не брала се специально, она лежала у меня в
кармане с прошлой ночи, и я совсем забыла о ней. Я не
проверила содержимое карманов, как не проверила содержимое
сумки, где лежала кассета и записная книжка Нимотси, -
тогда, летом... Моя забывчивость становилась не только
стилем, но и действующим лицом, способным вовлечь меня в
самые невероятные передряги.

- Ну у тебя и башка! - восхитился Влас. - Приятно все-
таки работать с профессионалом.

Один из ключей - второй по счету - действительно
подошел к двери, и мы оказались на узком длинном чердаке,
который венчало слуховое окно.

- Ну, как тебе правительственная ложа императорского
театра оперы и балета? - горделиво спросил Влас, будто он
сам являлся архитектором этого чердака.

- А что слушать-то будем? - в тон ему спросила я.

- "Половецкие пляски". А также оперу "Коварство и
любовь".

- Лучше уж балет "Идиот" посмотрим.

- А что, и такой есть? - удивился Влас.

- Есть, есть, не сомневайся.

Я осмотрела чердак.

Место для преступления было выбрано идеально: все
прилегающие улицы просматривались, а следовательно, и
простреливались. Нужно было очень хорошо знать город, чтобы
остановиться на этом чердаке.

- А нас не засекут? - спросила я.

- Сегодня суббота, никого нет. Кстати, его офис прямо
напротив. - Влас взял на себя обязанности гида.

Действительно, автостоянка на противоположной стороне
улицы была пуста. Два вечнозеленых деревца легкомысленно
торчали в кадках по обе стороны от входа, в предбаннике
солидного заведения.

- Дешевый шик, - констатировала я, - с греками это
бывает.

- Его кабинет на третьем этаже, два окна, третье и
четвертое, если считать с левого торца, стекла -
пуленепробиваемые.

- Скажите пожалуйста! - восхитилась я. - У него был
повод, чтобы поставить пуленепробиваемые стекла?

- Был. Кстати, в его "мерее" тоже пуленепробиваемые.
Так что у нас, вольных стрелков, имеется только сорок пять
секунд - между стоянкой и дверями.

- Что же они чердаки упустили? - заметила я; откуда что
берется, но раз решила изображать крутую профессионалку,
изображай до конца. - И за что служба безопасности денежки
получает?

- За дело. Все чердачные двери в округе, между прочим,
были посажены на амбарные замки. В прошлом году нашего
мотылька уже пытались пришпилить.

- А что же эту проглядели?

- Да не проглядели. Просто всегда нужно иметь во
вражеском стане подлючего человечка, который продастся за
чечевичную похлебку.

- Понятно, - сказала я, смутно сожалея о несовершенстве
человеческой натуры.

- Уточним. - Власу нравились эти игры в спецагентов с
лицензией на убийство; я впервые столкнулась с человеком,
для которого все - решительно все! - было игрой. - В
понедельник он приезжает в офис ровно к восьми пятнадцати. В
восемь одиннадцать - его "мере" на стоянке, и, как я сказал,
у нас есть только сорок пять секунд, чтобы отработать свои
зеленые. Кто возьмет его на себя?

Он смотрел на меня исподтишка, лукаво-умоляюще, как
ребенок перед витриной магазина игрушек.

- У тебя как со стрельбой, - поинтересовалась я, -
тренировок не пропускал?

- Не пропускал, так что могу случайно и попасть в
яблочко.

- Случайно попадают только сперматозоиды в яйцеклетку,
им для этого тренироваться не нужно.

- Брось ты, у меня здорово получается, я не то что
яблоко снесу - огрызок даже.

- Хорошо. - Я пообещала ему эту проклятую игрушку.

- Тогда ты на подстраховке. Тебе останутся два
телохранителя, мало что им в репы стукнет, вдруг начнут
бросаться грудью на амбразуру.

- Не сомневайся, начнут.

...Мы вышли на улицу тем же путем.

Шел гнусный питерский дождь, но даже он не мог
испортить настроения Власу: эпопея с Сирином закончилась для
него без потерь, теперь начинала раскручиваться история со
мной, она обещала все прелести жизни на юге Италии, в
маленьких пиццериях у порта: этой идиллической пряничной
картинке нельзя было не доверять, и он доверился, дурашка.

Пережидая дождь, мы зашли в небольшое кафе на Невском,
Влас заказал кофе и коньяк и развалился за столиком, интимно
поглаживая ногой мою ногу.

- Мне нужно посмотреть на Грека вблизи, - сказала я,
между делом отвечая на его подстольные манипуляции. - Что он
делает по субботам и воскресеньям?

- Обычно торчит в "Паризиане", слушает чертов джаз,
mb.b наглый кабак его, между прочим. Ужасно хочу тебя,
детка...

Я знала этот элитный ресторан, пару раз мы ужинали в
нем с Аленой. Я понимала, почему Влас назвал его наглым -
цены там были запредельные. В "Паризианс" не было и намека
на сальные куплетики Шуфутинского и исповеди стареющей
идейной проститутки в интерпретациях Любы Успенской. Там
играли только Дюка Эллингтона и Майлза Дэвиса.

- Ну что ж, - я отхлебнула кофе, - приглашаю тебя в
"Паризиану" на вечер при свечах. Но сначала подберем тебе