Россоха развел руками.
– Да, Олег… Это верно, за тобой это заметили. И не преминули воспользоваться. Мол, он все о высоком да о высоком, на этом и поймаем! Мы тоже когда-то о высоком… пробовали. Но кто устал, кто увидел, что в невысоком можно быстрее нарыть радостей. Хакама тоже, говорят, искала в высоком, но… недолго. Высокое все-таки далеко, до него еще добраться надо, а невысокое вот оно, бери, пользуйся!
Олег сказал раздраженно:
– Так и пусть пользуется! Я при чем?
Россоха вздохнул, кротко посмотрел на него, поколебался, не зная, говорить или смолчать, все же молвил осторожно:
– Увы, не каждая даже очень умная женщина способна постичь элементарную истину – существуют и такие мужчины, которые к ней абсолютно равнодушны!..
Олег не уловил смысла, в голове гудело от усталости, а мысли плыли разноцветными обрывками.
– Когда у тебя есть только молоток, – прошептал он, – все похоже на гвоздь. Ладно… Не пора ли обратно? Уже близок рассвет. Скоро здесь начнется…
Россоха посмотрел на него добрыми печальными глазами.
– Я остаюсь с тобой, Олег, – сказал он просто. – Что бы там тебя ни ожидало.
ГЛАВА 41
Олег смотрел на Россоху, в его доброе лицо. Этот маг никогда не был ему другом, но вот такой поступок… Это действительно Поступок. Тем более для мага, который видел много такого, чего никогда не узрит простой человек. Чье сердце должно не просто огрубеть или покрыться твердой коркой, но вообще превратиться в камень.
– Побудь здесь, – сказал он. – Поспи, до рассвета еще час.
Россоха посмотрел печальными глазами.
– А ты?
– Я что-то попытаюсь, – ответил Олег. – Ты в самом деле зажег огонь в моем сердце. Еще не все потеряно, если на свете есть такие люди.
Россоха смотрел вслед непонимающе, а Олег плотно притворил за собой дверь, быстро пробежал через другую комнату к окну. Второй этаж, ставни открыты, в помещение смотрит холодная звездная ночь. Луны не видно, а звезды блестят, как направленные в него стальные наконечники длинных стрел.
Внизу чернота, холод ночи. Разогретое Россохой сердце снова застыло, как ледышка. «Да что я теряю, – мелькнула злая мысль. – Утром здесь будут одни сгоревшие трупы и пепел…»
Он протиснулся в окно, заставил себя разжать вцепившиеся в подоконник пальцы. В ушах сразу засвистел ветер. Он в ужасе представил, с какой силой его тело ударится о землю, как лопнет, расколется череп, во все стороны брызнет кровь, выплеснутся мозги, вывалятся внутренности…
В мозгу помутилось. Он чувствовал, как руки и ноги трепыхаются в отчаянной попытке уцепиться за воздух, удержаться, не упасть… Все тело скрутило судорогой, из горла вырвался хриплый нечеловеческий крик.
На востоке блеснуло красным, по глазам ударил оранжевый блеск, а тело охватило морозом. Дыхание рвалось из груди с хрипами, он задыхался, в изнеможении раскинул руки… широкие кожистые крылья. Над самой головой купол звездного неба, еще чуть – разбил бы голову, а внизу чернота, чернота, там еще ночь…
Куда лететь, зачем он поднялся в такую жуткую высоту, над Гелонией, над миром? Глупо для мудреца, который сперва семь раз должен отмерить… Но жизнь такова, что, пока будешь отмерять, другие уже отрежут.
Снизился, выискивая глазами лагерь. Один огонек распался на множество мелких, те подобно светлячкам разбежались в стороны. Воины спят, у костров только стража, но второй раз уже не удастся, не удастся… Колдуны начеку, да и сам Агафирс не настолько глуп…
Он еще не понял, что ему грозит, но крылья судорожно хлопнули по воздуху с такой силой, словно ударили по земле. Его метнуло в сторону, а через то место, где он висел в воздухе, пронеслась огненная стрела.
Намного выше парил, раскинув крылья, огромный дракон. Олег судорожно замахал крыльями, его понесло в сторону, по большой дуге он начал взбираться вверх, хорошо бы оказаться выше дракона, так плеваться огнем они не умеют…
И лишь когда поравнялся с драконом, понял свою ошибку. На хребте дракона сидят пятеро. Все схватились за луки. Олег по инерции еще поднимался, когда несколько стрел сорвались с тетив.
Он рванулся в сторону. Ноги, живот пронзило острой болью. Хуже того, острое железо ударило в крыло. Тонкая перепонка под напором ветра лопнула, затрещал сустав. Связки напряглись, вот-вот лопнут, тогда трещина побежит по крылу дальше…
Темная земля и звездное небо несколько раз поменялись местами, потом его завертело вокруг оси. Сцепив зубы, он пытался выровняться одним крылом, но завертело так, что кровь пошла из носа, а глазные яблоки начали вылезать из черепа.
Заплакал от боли, потихоньку попытался выдвинуть раненое крыло, с другого бока точно так же выставил здоровое. От боли трещало все тело, но земля стала вырастать уже не так, будто ее бросил навстречу великан. Вдруг рядом зашипел сгорающий воздух, пахнуло жаром. Мимо пронеслась струя огня, больше похожая на раскаленный добела столб железа. Он не успел опомниться, как следом вжикнули стрелы. Жгучей болью опалило спину, наконечник проткнул толстую кожу, еще две тяжелые стрелы со страшной силой понеслись к темной земле.
Его не оставили, мелькнула паническая мысль. Стремятся добить еще в воздухе. Но и на земле от зверя, что плюется огнем, укрытия не найти. Тем более не спрятаться от стрелков, сверху утыкают его стрелами с ног до головы.
Тело кричало о боли. Он стонал, плакал, слезы срывало ветром. Еще раз семь совсем близко пронеслись снопы огня, он как мог бросался в стороны, снижался быстро, старался делать зигзаги, только они и спасали от стрел.
Глаза уже привыкли к предрассветной темноте, он лихорадочно высматривал хоть какое-то укрытие: темный массив леса, река делает петлю, там обрывистый берег, вот в стороне убегает неглубокий овражек, поросший мелким лесом… Нет, в лес нельзя ни в мелкий, ни в глубокий: дракону достаточно дохнуть огнем, и сам выползешь из горящего леса…
Нельзя и в город начнется паника. Да и где бы он ни пал на землю, туда тут же ударит огненный столб и два десятка стрел! А вот по эту сторону города целое нагромождение темных глыб… это те развалины, о которых говорил Окоем. В старых храмах, насколько он помнил, всегда есть подземные залы, где приносят жертвы, где собираются адепты, где бог является самым избранным. И хотя вход и выход в такие залы только один, но те массивные гранитные плиты никакому дракону не поджечь, а за ним если кто или что и пролезет в узкий ход, то дракона таких размеров он удавит голыми руками…
Мимо пронесся столб огня. Страшно обожгло крыло, он сам успел уловить запах горелого мяса, от боли закричал каркающим голосом. Его занесло в сторону, перекувырнуло. Светлое небо и темная земля поменялись местами.
На темной земле расцвел огненный цветок, пошел вширь, как идут круги по воде от брошенного камня. Оранжевый огонь стал красным, потом совсем погас, но Олег успел увидеть темные глыбы. Он из последних сил отчаянно замахал крыльями. Мимо пронеслась огненная стрела, он пугливо вильнул в сторону, закричал от боли. В плечевой сустав стрельнуло так остро, что он заорал снова, заплакал, что-то хрустнуло – это вывернуло плечевой сустав.
Темная земля приближалась чересчур быстро. В стороны разбежались массивные темные глыбы. Он напрягся, сцепил челюсти и, задержав дыхание, расставил крылья. Острой болью стегнуло в плечи. Там хрустело, трещало, от боли помутилось в голове, а встречный ветер злорадно рвал его на клочья.
В плечах хрустнуло в последний раз, крылья закинуло ему за спину… И почти сразу земля появилась перед ним, ударила, словно с размаха швырнули, как ком мокрой глины на широкую наковальню. От дикой боли в глазах стало красно, в черепе грохот. Он знал, что сейчас потеряет сознание, а всадники на драконе уже натягивают тетиву…
Сцепив челюсти, он попытался ползти, но руки висят как плети, в плечах боль, и он, извиваясь как уж, пополз к темным глыбам. Всего рукой подать, но…
За спиной вспыхнул огонь, ноги обожгло, в затылок словно кто-то дохнул горячим воздухом кузницы. Запахло горелой землей. Он задвигался чаще, перекатился с боку на бок, вот они, глыбы, еще, еще… Плечо пронзило раскаленным прутом. Он закричал, заплакал, рванулся, ослепленный болью, ударился головой о камень.
Вторая стрела ударила совсем рядом, но в огненной вспышке он успел увидеть над собой навес из гранитных глыб. Сделал титаническое усилие, заполз глубже. Перед глазами на миг стало темно. Наверное, потерял сознание, но тут же очнулся, ибо голова ниже ног, кровь прилила с силой морского прибоя, сдвинулся дальше…
Там оказалась пустота. Он упал, покатился, покатился, это ступеньки, много ступенек. Ударился в последний раз, перед глазами все кружится, к дикой боли в голове добавилась тошнота. Но здесь неширокое помещение, веет могильной сыростью. Он застонал, но из горла вырвался хрип. Кое-как удалось воздеть себя сперва на колени, руки болтаются как плети, а потом, собравшись с силами, поднял себя на ноги.
Подземная часть храма! Того самого, о котором говорил Окоем. Храм жестокого бога, который давал блага просителю только до захода солнца, а потом не то пожирал живьем, не то на кол…
Искры сыпались из глаз, все плывет, покачивается, двоится и троится. В трех шагах впереди на гранитном пьедестале темнеет что-то чудовищное, вроде вырубленной из черного камня жабы размером с быка.
Он чувствовал, что сейчас упадет и уже не поднимется. Изломанные в плечах крылья так и остались изломанными, хотя теперь это изломанные руки, а не крылья. Одна нога, похоже, сломана тоже. Острая боль стегает всякий раз, когда пробует опереться хоть самую малость. Сейчас он безрукий и одноногий. А за спиной сверху вспыхивает зарево. Похоже, дракон опустился на землю и пробует достать его огненным дыханием. Или же наездники все еще стреляют… Совсем невмоготу будет, если дракон в самом деле опустится на землю, а всадники спешатся и пойдут по кровавому следу.
Он качнулся и, чтобы не упасть, торопливо запрыгал на одной ноге. Все же не удержался, упал, ухватился за холодный камень. Кровь с разбитого лица часто капала на черную плиту.
Ему почудился тяжелый вздох, потом из глубин земли, так показалось, донесся нечеловеческий голос:
– Кто ты, обагривший своей кровью мой жертвенный камень?
Олег часто и тяжело дышал. Кровь текла изо рта, на камне расплылась целая лужица, что на глазах впиталась в гладкий гранит, словно в песок. Раздался новый вздох, в нем ясно чувствовалось удовлетворение.
– Кто ты, – повторил голос уже громче, – сумевший… знающий ритуал?
– Меня зовут Олег… – прошептали разбитые губы. – Я хочу… мне нужна твоя помощь…
Гранитная жаба шелохнулась. Ее тупая морда замедленно повернулась в его сторону. В выпуклых глазах появились желтые огоньки.
– Я даю свою помощь, – произнес голос уже из жабы, – только при одном условии…
Холодок пробежал по спине Олега, он сам удивился этому холоду: чего страшиться, если уже умирает и так, а сзади еще и вот-вот настигнет враг.
Он попытался вызвать образ горящих сел, несчастных жителей, которых угоняют в рабство, разрушаемые каналы, вырубленные сады и засыпанные колодцы, пылающий город Гелона, прекрасный, но уже обреченный, однако видел только себя, который доживет только до захода солнца.
– Я готов, – ответил он тяжело. – Какая плата?
– К тебе вернется то, что ты утратил, – прогрохотал голос, – Молодость, если ты стар… красота, если ты был красив, а теперь уродлив… если ты колдун, я дам тебе ту мощь, которую ты имел раньше… Но за это ты заплатишь самую дорогую для тебя цену. Твоя жизнь окончится с последним лучом солнца! Хватит ли тебе этого времени?
Олег сглотнул сухой ком в горле, прохрипел:
– А если и не хватит, мне ли сейчас торговаться? Я принимаю условие. Только поспеши…
Над головой прогрохотало, будто двигалась туча, набитая камнями. Голос сказал еще громче:
– Я дам тебе рубин. В нем заключена моя сила. К закату придешь сюда и ляжешь на алтарь. Ты умрешь быстро и без боли. Но если вдруг ослушаешься…
– То что? – спросил Олег с замиранием сердца.
– Тогда умрешь мгновением позже. Но уже в таких страшных муках, что о твоих страданиях будут рассказывать в веках!
Олег кивнул, с его губ сорвалось:
– Где рубин?
Сухо щелкнуло, словно в костре лопнул большой валун. Голова каменного бога раскололась, блеснуло красным. Олег не успел, да и не сумел бы поднять руку, как огонек покатился, выпал…
Он наклонился, подхватил его в воздухе разбитыми губами. Камень ожег губы и подбородок приятным теплом. Олег невольно задержал дыхание. Камень кольнул острыми гранями, тут же челюсти Олега пошли навстречу друг другу, сомкнулись. Он в испуге раскрыл рот, невольно поднял руку… она послушалась!.. тронул губы. Под кончиками пальцев двигалось, шевелилось, разбитая в кровавую массу плоть собиралась в форму, покрывалась кожей. Даже пальцы уже пальцы, а не окровавленные обрубки с сорванными ногтями…
– Да чтоб… – сказал он яростно.
Земля под ногами дрогнула. Он замер, ощутив, что это не просто дрогнула, а это он заставил ее вздрогнуть, дернуться, как и раньше тряс, ломал скалы и крушил горы.
Жаба смотрела на него неотрывно. Слабо мигнула, а голос древнего бога истончился, прозвучал едва слышно, как голос умирающего комара:
– Ты… ты был настолько могуч?.. Я не знал, что ты заберешь всю мою мощь… Хорошо, что это только до последнего луча солнца!.. Но летом дни такие длинные…
Олег опустил взгляд на свое тело. Раны не просто зажили, исчезли даже следы от ран. Даже тот шрам, что остался от ножевой раны, полученной год назад, даже он растворился бесследно!
Голова ясная, боль стыдливо исчезла. Он поднял руки, осмотрел, сжал кулаки. Во всем теле снова ощущение прежней силы. Да не той, что была вчера, а прежней, когда он тряс горами.
С противоположной стороны зала свет стал ярче. Послышались торопливые шаги. По ступенькам в зал сбежали трое воинов. Двое держали в руках обнаженные мечи, но Олег задержал взгляд на третьем. Крепкий мужчина, весь красный, как огонь, с шапкой пурпурных волос, держит в руках наготове короткий толстый лук. Стрела на тетиве, оранжевый наконечник горит как солнце и сыплет искрами.
– Вот он! – закричали воины.
Стрелок злобно усмехнулся и начал поднимать лук, пальцы его уже натягивали тетиву.
Громыко Ольга
Корнев Павел
Лукин Евгений
Шилова Юлия
Ильин Андрей
Акунин Борис