фольклоре сохранились предания о Радении, да и некоторые фрагменты и
атавизмы самого праздника сохранились в виде хороводов, или карагодов, а
более всего было живо интуитивное и страстное желание изгоев держаться за
руки друг друга. Самым простейшим чудом Радения, которое бы потрясло
всякого современного человека, было воскрешение усопшего, а суть таких
Веществ, как Радость, когда хоровод на сутки и более останавливал движение
солнца по небосклону, все время удерживая его в зените, вообще было вне
сознания.
Теперь же Радение считалось сакральным праздником, и поучаствовать в нем
было великим счастьем, может быть, таким же благом, как найденный путь к
соли Знаний. Заканчивался он восхождением к Огню по лабиринту, сквозь
который гоев проводил Водящий - мальчик, выбираемый Святогором.
И это была единственная возможность позреть на владычного Старца.
Однако Мамонт ждал праздника более потому, что Радеть собирались все
Валькирии, где бы они ни находились.
В Манорае он поселился с Дарой в давно заброшенной людьми деревне, которых
стояло по котловине около десятка, с тех пор как власти вывезли отсюда все
население из-за падающих с неба отработанных ступеней ракет. Дом был
старый, за сотню лет, и срублен из толстенных кедровых бревен на
лиственничном основании, и все здесь оставалось первозданным и нетронутым,
вплоть до икон в переднем углу. Говорят, людей выселили в одночасье,
запретив взять самые необходимые вещи, поскольку считалось, что все уже
здесь отравлено ядовитым ракетным топливом. Переселенцам из Манораи
построили один большой поселок за ее пределами, купили скот и домашние
вещи, якобы для того, чтобы не распространять губительную заразу. На самом
деле власти освобождали пространство, зная, что в недрах котловины
находится пока не достижимая соль Вечности.
Коммунистическим вождям тоже хотелось бессмертия...
Еще не вкусив праздника. Мамонт жил здесь с огромным, неуемным ощущением
радости: здесь все казалось родным, давно обжитым, притягательным и ни при
чем было непроходящее чувство ностальгии после существования в чужом
космосе Южного полушария. Радение началось для него много раньше самого
праздника, и он не в силах был представить себе, что же будет, когда он
соединит свои руки с другими, одна из которых будет рукою Валькирии.
Но оставшийся в Югославии Арчеладзе сильно осложнил дело: Мамонту пришлось
самому вытаскивать керн с Таймырского полуострова, и когда ящики с ним
оказались в пяти верстах от буровой партии, расположенной на борту кратера,
стало ясно, что совершить подмену просто так не удастся: Дара не сможет
прикрыть, отвести глаза трем десяткам человек, которые хоть и были изгоями,
однако жизнь в Манорае если не открыла еще их зрение, то чувства были
распахнуты настежь. Соль Вечности разъедала на них коросту беспамятства, и
молодая кожа под ней жадно впитывала все, что отторгалось раньше. Они еще
работали, еще всаживали нож в чувствительную земную плоть и не ведали, что
творили, но это уже было делом времени. Трижды они с Дарой входили под
маскировочные сети, чтобы осмотреться и сориентироваться, как заменить
керн, и каждый раз на участке возникал переполох. Караул поднимался в ружье
и занимал окопы, отрытые за сетями, буровики прекращали работу и садились
курить, пока поисковая группа тщательно исследовала территорию.
Манорая имела способность отсортировывать людей, и те, кто не выдержал ее
испытания, бежали отсюда на второй-третий день. Под сеткой остались лишь
те, для кого жизнь здесь была во благо.
После неудачных походов Дара стала ходить одна, несколько раз в день и
обязательно ночью. Она пыталась пробраться в кернохранилище, но
цельнометаллический вагон без окон был заперт, как сейф, и круглосуточно
стояла охрана. В одиночку ей было не проникнуть туда, и тем более не
разобраться с керном. Ее заходы на буровую чаще оказывались удачными, и
хоть она не смогла посмотреть рабочий журнал, однако пересчитала количество
штанг бурового снаряда и примерно определила глубину скважины.
Каждый раз Дара возвращалась из такой разведки едва живой, и из последнего
похода Мамонт принес ее на руках, найдя под утро распластанной на земле.
Входить под маскировку и отводить глаза прозревающим в Манорае изгоям было
все труднее, но, отлежавшись, она снова шла под сети, отказываясь
повиноваться ему. Дара и раньше отличалась строптивостью характера, но
здесь ее стремление исполнить свой урок казалось уже болезненным.
- Они могут в любой момент достать соль Вечности, - убеждала она скорее
саму себя, собираясь в очередной раз на участок. - Я должна... Я обязана не
пропустить этого.
Мамонт считал излишнее ее рвение желанием остаться с ним, поскольку Стратиг
решил изменить ей урок и отослать на Таймыр.
А буровую следовало на самом деле все время держать под контролем, потому
что глубина скважины подходила к той отметке, за которой начинались породы,
обладающие свойствами манорайской соли, поскольку были насыщены ее
излучением. И хуже всего, если бы они добурилцсь до самой соли, а засечь
этот факт становилось невозможно, поскольку в том месте, где заложили
скважину, был самый высокий естественный фон излучения, от которого без
специальной защиты разрушалась вообще или выходила из строя всякая
электроника. Конечно, можно было бы и близко не подпускать их даже к
насыщенным вмещающим породам, например, устроив аварию на дальних
подступах, однако это никак не вразумило бы кощеев. Просто отступят на
полметра и начнут проходку новой скважины. И так пока не достанут проектной
глубины - горизонта, отбитого гравитационной разведкой: по ее данным они
знали, что в недрах находится неизвестное вещество, обладающее огромным
удельным весом. И оно-то как раз дает высокий фон излучения, от которого
странным образом гибнет всякий искусственный интеллект, будь то летарий,
претерпевший эволюцию от приматов, или компьютерная программа.
Они также знали, что в малых дозах излучение этого вещества полностью
омолаживает организм и, по сути, делает жизнь вечной, если через
определенные промежутки времени повторять курс. Однако при этом кощеям не
был известен один очень важный факт: вынутая из недр и лишенная
естественной породной оболочки манорайская соль довольно быстро таяла, как
искусственно выращенные в космосе и легчайшие кристаллы КХ. Это был
своеобразный сверхконцентрат солнечной энергии, той самой, благодаря
которой в земных условиях происходит фотосинтез. Соль Вечности была
известна с глубокой древности, и память о ней сохранилась в виде
"философского камня", магического кристалла, сказках о жар-птице или синей
птице счастья.
Надо было подпустить их вплотную к горизонту, может быть, даже позволить
прикоснуться к нему, и тогда подменить керн. Буровики не должны ничего
почувствовать, ибо они уже полгода купаются в этой энергии и к ней
адаптировались, а для кощеев полученный вещественный материал будет
убедительным - сами они для чистоты эксперимента никогда не встанут за
пульт управления буровым станком, зная, что их ожидает в Манорае. Разве что
профинансируют бурение еще одной скважины, на которую уже заготовлен
аналогичный керн с таймырской астроблемы.
Судя по времени и по тому, что на буровой начались частые остановки из-за
сбоев электроники, цель была близка, но Мамонт еще не нашел надежного
способа, как произвести подмену. На самый крайний случай вариант был:
собрать в Манораю несколько Дар, и пока они отводят глаза разведчикам недр,
вытащить вагон с керном из-под сетей, где-нибудь в укромном месте
произвести замену и вкатить его обратно. Операция была рискованная, могла
занять несколько часов, и не исключался момент случайности: солдаты, как
самые чувствительные к соли Вечности, могли выйти из-под чар и поднять
тревогу.
Накануне праздника Мамонт подготовил керн, запаял его точно в такой же
пластик и, загрузив машину, спрятал ее поблизости от участка. Он знал, что
радеть в Манораю съедутся многие Дары, и сразу после праздника можно
провести операцию.
И вот когда на восходе солнца по курганам Звездной Раны запели жалейки,
вплетаясь в пение птиц, и когда с гор, оставив свои ночные костры, побежали
радостные гои. Мамонт тоже спустился со своей горы. Этот праздник отличался
тем, что люди здесь находили друг друга со скоростью мысли. Стоило лишь
подумать о близком человеке, как глаз немедленно выхватывал его из великого
множества людей, и вмиг образовывалась незримая связующая нить.
Обычно здесь Валькирии находили своих избранников...
Все их прошлые встречи доставались так трудно и были всегда такими
краткими, что эта, в Звездной Ране, казалось, будет чудесной и поистине
праздничной. Радение длилось целые сутки, от восхода до восхода, и в это
время ни о чем не нужно было думать, потому что хоровод, словно река,
понесет всех к Радости Мира, и потому что в такие мгновения всякий человек,
будь он трижды изгой, способен лишь молиться, чтоб продлилось очарование,
Круз Андрей
Володихин Дмитрий
Елманов Валерий
Лукин Евгений
Майер Стефани
Орловский Гай Юлий