Чтение 58–й страницы книги ~Селеста-7000~

олимпийский рекорд. К Селесте он был совершенно равнодушен, никаких
угрызений совести не испытывал, но и славы Герострата в случае успеха не
жаждал. Его радовала сама попытка перехитрить космический разум, нанести
удар прежде, чем тот успеет включить свою невидимую, но непроницаемую
защиту.

Одно его смущало: он не хотел человеческих жертв.

- Их и не будет, - уверил его Тэрри. - Все работы на острове
прекращены. Сняты даже дежурства.

- Но институт уже построен.

- Где? В столице, а не на коралловой "мыльнице". И потом, судьба его
еще не решена. По распоряжению Совета Безопасности запрещены пока все
неконтролируемые контакты с Селестой.

- Откуда ты знаешь?

- Я еще утром говорил по телефону с Корнхиллом. Это начальник местной
полиции, блокировавшей, кстати говоря, все морские подходы к рифу. Но
вашему "Кондору" они не страшны. Меня больше пугает посадка в Норфолке и
блокада таможенников...

Но взлетно-посадочная полоса норфолкского аэропорта приняла "Кондор",
как лед пущенную без адреса шайбу, - коснулась, заскользила. Руди посадил
самолет играючи, даже не покачнув грузового отсека. Встретивший Руди
неопределенного возраста человек в форме гражданской воздушной
администрации был пилоту хорошо знаком. Это и был Уинтер, от которого
зависело выполнение всех необходимых формальностей, связанных с дальнейшим
полетом. Да кто и зачем мог ему воспрепятствовать? Самолет Руди был
известен на всех крупнейших рейсовых аэродромах Америки, имя его хозяина
тоже. Багаж Игер-Райта никогда не досматривался, выездные визы ему не
требовались. Возможные же осложнения мультимиллионер предусмотрел сам,
лично сообщив таможенным чиновникам аэропорта, что самолет его следует на
Бермуды с грузом хрупких приборов из тончайшего стекла для института
"Селеста-7000" в Гамильтоне. Вскрывать ящик совершенно не требуется; слово
Игер-Райта является достаточной гарантией законности перевозки.

Но Трэси не учел существования подозрительного и несговорчивого
инспектора Интерпола О'Лири. Вспыльчивый и упрямый, как все ирландцы,
О'Лири возмутился халатной доверчивостью таможенников. Какое ему, О'Лири,
дело до того, кто хозяин самолета - Рокфеллер или Игер-Райт. Он служит не
хозяевам Чейз-нейшнл банка или американских урановых рудников. Кто и чем
может доказать ему, что в ящике не ампулы с наркотиками? И когда
реактивный "локхид" Трэси, под именем "Кондор", уже готовился к старту, на
"место преступления" прибыл на мотоцикле инспектор О'Лири.

- Отставить полет, - объявил он без предупреждений. - Я требую вскрытия
ящика.

- Все таможенные формальности уже выполнены, - сказал Уинтер.

- Я настаиваю на вскрытии ящика, - повторил инспектор. - У меня свои
права. Кто пилот самолета?

Руди Мэрдок, находившийся у самолета, не спеша подошел к говорившим:

- Я пилот самолета.

- Без моего разрешения самолет не поднимется в воздух.

Руди молча оглянулся - поблизости, кроме них, никого не было - и так же
молча обвязал носовым платком ладонь левой руки.

- Почему? - удивился инспектор.

- Потому что я левша, - миролюбиво пояснил Руди и перевязанной рукой
снизу, профессионально, как на ринге, толкнул инспектора в челюсть.

Что-то хрустнуло, инспектор икнул и плюхнулся на землю. Руди снял
платок с пальцев.

- Чистый нокаут, - сказал Уинтер. - Счета не открываю. Взлетай.

О'Лири открыл глаза, услышав шум авиационных моторов. Но остановить
самолет инспектор уже не мог. Он мог только сесть, опираясь на руки, и
мутно взглянуть на Уинтера.

- Нокаут продолжался полторы минуты, - сказал тот. - Не вставайте.
Глубже дышите.

- Вы... вы за это ответите, - прохрипел инспектор.

Он все-таки поднялся и, не оглядываясь, с трудом поспешил к
аэровокзалу. Он торопился послать радиограмму начальнику полиции
Гамильтона. Она должна была по крайней мере на час опередить самолет...

Корнхиллу подали ее в тот момент, когда к нему заехал поговорить
Смайли. Было около девяти утра, но жара приучила обоих вставать
спозаранку.

- Занятно, - сказал Корнхилл, прочитав телеграмму, и передал ее Смайли.
- Кажется, наш общий друг опять что-то замыслил.

Смайли прочел:

"Восемь тридцать утра по местному времени из Норфолка вылетел
реактивный "локхид". Направление - Бермуды. Владелец - Игер-Райт, пилот -
Мэрдок. На борту самолета тысячефунтовый ящик с надписью: "Осторожно, не
вскрывать, стекло". По документам - приборы для института "Селеста-7000".
Груз не досматривался. При попытке досмотра пилот оказал сопротивление,
применив силу. Подозреваю контрабанду и настаиваю на немедленном досмотре
груза после посадки в Гамильтоне. О'Лири".

- Кто это О'Лири? - спросил Смайли.

- Инспектор Интерпола. Очевидно, Уинтер обошел его на финише, обеспечив
самолету "зеленую улицу".

- А кто Уинтер?

- Человек Игер-Райта в Норфолке. Ты что-нибудь знаешь об этих приборах?

- Мы не заказывали лабораторного оборудования в Америке. В Европе оно
дешевле. Да и какие приборы можно купить у Трэси, кроме игральных карт или
фишек?

- Неужели старик занялся контрабандой? Мелко и не умно. Тут что-то
другое.

- В телеграмме сказано: направление - Бермуды, - задумался Смайли. -
Это по документам. Инспектор подразумевает Гамильтон. А если не Гамильтон?
Здесь триста шестьдесят островов, и среди них один, очень интересующий
Трэси.

- Думаешь, снова угроза? - насторожился Корнхилл.

- А почему бы нет? Трэси упрямый человек. Но если угроза, то чем? На
борту самолета кроме пилота только этот тысячефунтовый ящик. А что в
ящике?

- Явно не десант. Приземление на острове исключается - не позволит
защита да и островок маловат. Посадка на воду тоже: реактивный "локхид" не
гидроплан. Значит, ящик предполагается сбросить. Зачем? Отравить воду?
Бессмысленно. Воздух? Может быть, есть какой-нибудь газ, опасный для
Невидимки? Селеста ведь тоже газ.

- Где Шпагин?

- На острове.

- Каким образом? Ведь контакты запрещены.

- Разве можно запретить их автору знаменитого меморандума? Шпагин уехал
туда с разрешения уполномоченного Совета Безопасности.

- Тогда радируй в "переговорную".

Минуту спустя Шпагин ответил:

- Что случилось?

Смайли объяснил. Шпагин потребовал прочесть телеграмму, выслушал
соображения Корнхилла и попросил несколько минут на раздумье: "Штука
серьезная, сразу не разгадаешь". Думал он три с половиной минуты, но
сгоравшим от нетерпения Корнхиллу и Смайли показалось, что прошла добрая
четверть часа.

- Никакой газ Селесте не страшен, - ответил Шпагин, - да и ящик тоже,
что бы в нем ни было. Угол падения его изменит защитное поле.

- А если самолет спикирует прямо на риф? - предположил Смайли. -
Достаточно ли мощно защитное поле, чтобы погасить скорость реактивного
самолета в пике?

Шпагин опять замолчал: дайте подумать.

- Не знаю, - наконец откликнулся он. - Допустим, что мощность поля
окажется недостаточной, а в ящике бомба или взрывчатка, способные
вдребезги разнести эту коралловую лепешку, то последствия мне не ясны.
Селесте нужна тяготеющая масса, она стабилизирует его местожительство в
земной биосфере, и что произойдет, когда этой массы не будет, предугадать
трудно. Лучше всего спросить у Селесты.

- Но для этого потребуется время. Селеста может не сразу откликнуться,
а самолет приближается с угрожающей быстротой.

- Пока его не видно, а небо без облачка.

- Но он может появиться с минуты на минуту. Что бы ни случилось,
рисковать глупо. Садитесь в лодку и отъезжайте на приличное расстояние, -
предложил Корнхилл. - Когда покажется самолет, вы не успеете даже
выскочить из кабины.

Шпагин помолчал и снова откликнулся:

- Я не покину острова, не переговорив с Селестой. Может быть, у него
нет информации о самолете и его грузе. Может быть, Игер-Райт так провел
операцию, что она не оставила стабильных информативных следов. Кроме того,
нечестно оставлять друга в опасности.

- Не глупи, Сэм! - горячился Смайли. - Селеста не человек.

- Какая разница? Он друг.

- Чем ты поможешь, если не сработает защита?

- Смогу предупредить.

- Защита запрограммирована и действует автоматически. Ваше
предупреждение - излишнее рыцарство, - вмешался Корнхилл. - Даже Селеста
его не оценит.

- А вдруг оценит? Вдруг программа допускает увеличение защитных
мощностей, если соответствующая информация получена вовремя? Нет, друзья,
я остаюсь здесь до конца, во всяком случае до исхода переговоров с
Селестой. Я не герой и не играю в героев, но подлецом и трусом никогда не