Чтение 58–й страницы книги ~Дело о лазоревом письме~

- Господин Нан! - бросился к нему Астак, - я ни в чем не виноват! Это
все проделки Лахара! Он сердит на меня за то, что я не дал ему персика!

Изумление и негодование изобразились на лице Нана. Он схватил
здоровой рукой юношу за ворот и закричал:

- Да как ты смеешь так говорить о любимце советника Нарая! Людей не
арестовывают за то, что они кому-то не дали персик!

И с этими словами Нан швырнул растерявшегося Астака на лежанку. Тот
вскочил:

- Вы не имеете права!

И тут же получил новый страшный удар по губам: на этот раз юноша
полетел на пол.

- Вы не имеете права так обращаться...

- С сыном изменника?

- Я... я...

- Вы сами везде хвастаете, что вы - сын Идайи.

- Идайя не изменник!

Нан вынул из-под мышки папку:

- Полюбуйтесь!

- Что это?

- Переписка Идайи и Харсомы. Манифесты Идайи. Да вот, хотя бы...

Нан развернул бумагу и прочел: "Всем известно, что Касия, публичная
девка, грешила с мужчинами всеми тремя отверстиями, пользуясь гнусным
колдовством, отвела глаза государю, зачала своего щенка от
барсука-оборотня: неужто народ допустит сына шлюхи и барсука до управления
ойкуменой?"

Мальчишка в ужасе зажал уши.

- Это подделка! Мой отец не писал таких мерзостей.

Нан расхохотался и бросил ему папку. Мальчишка стал копаться в
документах, читал их один за другим. Старая бумага ломалась в его руках.
Он еще не встречался с политической пропагандой мятежников. Великий Вей!
Неужто отец его писал, что у государыни Касии - козлиные ноги? Мальчишка
стал плакать.

- Господин Андарз, - сказал Нан, - совершил преступление, спасши
жизнь сыну мятежника, но закон, слава богам, еще не отменен! Господин
Нарай казнит и Андарза и тебя...

Мальчишка поднял голову, и лицо его побледнело, словно ткань, на
которую плеснули уксуса.

- Казнить, меня? За что?

- Ты сын Идайи. Уже забыл?

Мальчишка побледнел еще больше.

- Но это несправедливо, - сказал он, - нечестно казнить человека за
то, что произошло до его рождения!

- Господин Андарз так и думал. За это ему придется поплатиться
головой. Стремясь сделать последнее одолжение другу, он взял замуж
женщину, подстрекнувшую того к мятежу, признал ее сына за своего, был
готов простить ему то, за что наказал бы родного сына!

Астак забился в угол.

- Где письмо?

- Какое письмо?

- Лазоревое письмо. Отвечай!

- У меня его нет.

- Знаю, что нет. У кого оно?

- Я не знаю, клянусь, не знаю!

- Врешь! Это ты предупредил людей Айр-Незима, что Ахсай будет в
"Красной Тыкве" и купит письмо! У кого он должен был его купить?

- Не знаю. Клянусь вам, господин Нан!

- Откуда же ты знал о "Красной Тыкве?"

- Я встретился там с Ахсаем, накануне. Он заказывал ужин, сначала на
сегодня, а потом на завтра. Вскоре он напился выше глаз, стал нести
какую-то чепуху. Вдруг сказал: "завтра, в этой харчевне, я куплю гибель
советника Нарая". Я спросил: "для кого?" Он ответил: "Дурачок, для твоего
отца!" Я спросил: "А что это?" Он "Лазоревое письмо!" Я спросил: "А кто
продавец?" Он расхохотался и говорит: "Ах, если бы Андарз знал, кто
продавец!" Он упал под стол, а я убежал в ужасе. Я думал, что делать, а
потом вспомнил, как Иммани рассказывал о том, что за Ахсаем охотится
осуйский консул, и написал письмо Айр-Незиму.

Нан побарабанил по столу пальцами.

- А почему, - спросил он, - Айр-Незиму? Почему не Нараю?

- Я как раз читал "Книгу наставлений" - пробормотал мальчишка. Там
написано, что если у тебя два врага, то надо покончить с первым врагом
руками второго, а второго арестовать за убийство. И вот я решил, что
Айр-Незим убьет Ахсая, а потом Айр-Незима арестуют за это убийство. Это
нечестно, что вы его не арестовали!

Нан, не говоря не слова, повернулся и пошел к выходу. Мальчик пополз
за ним. Дверь открылась: на пороге возник стражник.

- Кормите заключенного три раза в день, - брезгливо сказал Нан. - И
смотрите, чтоб не убился: господин Нарай будет недоволен. Книгочей!

Астак глядел на дверь остановившимся зрачками: Боже мой! Неужели его
порочный отчим спас ему жизнь, рискуя собственной, а справедливый советник
Нарай готов казнить его из-за шутки о раздавленном персике?

Через два часа господин Нан снова появился в доме осуйского консула,
в паланкине и в сопровождении пяти сыщиков. Айр-Незим, с хмурым выражением
лица, велел попотчевать сыщиков на кухне, а гостя повел вверх.

Когда они остались одни, Нан вынул здоровой рукой из-за пазухи два
удостоверения личности: одно, на имя мужа своей племянницы Амая, консул
выдал сам. Другое было выдано на имя какого-то Шии, морского писаря:
отпечатки пальцев на обоих удостоверениях были, однако, одинаковые.

- Это, - сказал Нан, - я нашел при покойнике и забрал, чтобы не было
лишних пересудов. Иммани таскал с собой оба документа и предъявлял бы их
по мере надобности.

Айр-Незим запихал обе бумаги в карман, буркнул, что второй документы
делали умельцы империи.

Нан промолчал.

Консул порылся в шкатулке, вытащил десять билетов осуйского банка,
каждый по пять тысяч, и шлепнул деньги на стол перед Наном:

- Хватит?

Нан покосился на бумажки.

- Господин Айр-Незим, - сказал он, - честь вашей семьи бесценна, да и
дружба ваша с Андарзом не поддается исчислению. Я бы не хотел разорять
вас: эти два документа - скромный подарок молодого чиновника.

Айр-Незим так же молча взял билеты и сунул обратно в шкатулку.

- Однако, - сказал Нан, - чтобы оправдаться от подозрений в близости
к партии Нарая, я принес также некоторые вещи, которые хотел бы продать.

- Хороши подозрения! - взвизгнул консул, - это вы писали указ об
отмене государственного долга!

- До сих пор, - спокойно продолжал Нан, - не обращая особого внимания
на критический выпад собеседника, - вы находились в прекрасных отношениях
с господином Андарзом. Советник Нарай пытался испортить эти отношения,
распуская слухи, будто это город Осуя, и даже лично вы, господин банкир,
натравили варваров на провинцию Аракку, опасаясь конкуренции от ремесел,
заведенных наместником, и что, таким образом, ответственность за
завоевание провинции и смерть Андарзова брата лежит на Осуе.

- Вздор и чушь! - с сердцем воскликнул Айр-Незим.

Господин Нан вынул из рукава пачку писем, перевязанных розовой
ленточкой.

- И вот, - сказал господин Нан, я стал собирать материалы,
опровергающие эти слухи...

Нан развязал ленточку.

- Ваше письмо, - сказал он, - писанное в качестве секретаря
республики северному королю: республика продаст ему арбалеты и копья,
только если он нападет на Аракку. Отчет некоего Галатты, купца, бывшего в
Аракке, о состоянии городских укреплений, имена чиновников, которые,
будучи дружны с Осуей, сдадут королю город: начальник сырного ведомства
Аден, смотритель над церемониями Атоя, глава над семью видами складов
Варан...

Нан говорил и перебирал своим тонкими пальцами жуткие бумаги.

- Как это к вам попало, - взвизгнул посланник.

- Водный инспектор Кигира в городе Май, - он очень кстати
рассказывает, как забраться в город по разрушенному акведуку.

Посланник вскочил из кресла и схватил бумаги. В здоровой руке Нана
сверкнул кинжал: миг, - и узкий рукав посланника был пришпилен к
лакированному столику. Горожанин зашипел.

- Тише, - сказал Нан, - а то прибежит моя стража.

И убрал бумаги в рукав.

- Сколько вы стоите, - сказал посланник.

Чиновник, не спеша, рассматривал свои пальцы. Пальцы были длинные и
узкие, кончики их были выкрашены хной и присыпаны ароматной пылью. На
среднем пальце сиял перстень в виде золотого угря, обвившегося вокруг
пальца и держащего в своей пасти рубин.

- Я дорого стою, - задумчиво сказал Нан.

Вдруг поднял глаза на посланника.

- А может, это только начало? Может, вы натравите короля на столицу,
как натравили на провинцию, и тоже попросите себе четверть земель и
доходов бывшей империи. Может, здесь, в столице, вы так же ходите,
покупаете недовольных чиновников, разыскиваете старые акведуки...

- Империя, - сказал осторожно посланник, - большой тигр, а мы -
маленький хвост.

- Нынче такие времена, что хвосты вертят тиграми.