мира окружила корабль. Только снизу она была теперь закрыта плоскостью пола.
изменилось, и собравшиеся в центральном посту не сразу поняли, в чем именно
заключалась перемена.
Люди видели друг друга.
он это слово, его услышали все.
ясно видимый свет Сириуса - Рельоса. Он казался еще огромной звездой, но его
лучи достигали отдаленных границ системы, где сейчас находился корабль.
радость, как и каллистяне, для которых этот свет был родным с детства.
не видевшие своего солнца, наслаждались его лучами, еще такими слабыми, но
так много говорившими их чувствам.
Каллистяне неохотно уходили оттуда и при первой же возможности возвращались
обратно. Они с радостью наблюдали, как все ярче и ярче становился свет
Рельоса, как все ближе и ближе подлетал к нему корабль.
простым глазом, Широков и Синяев познакомились еще с одной технической
подробностью устройства экранов. Один из них, возле которого все время
толпились каллистяне, потемнел, точно затянувшись дымчатой пленкой. И с
каждым днем эта пленка становилась все более темной, ослабляя блеск солнца.
Но хотя видимость и ухудшилась, каллистяне продолжали свои наблюдения.
против воли смутное чувство обиды не покидало его. Поговорив с Синяевым, он
обнаружил и у него то же чувство. Его источником было то, что каллистяне
приближались к Рельосу, а Солнце находилось где-то в бесконечной дали, и
пройдет много лет, пока они увидят его опять. Радость каллистян как бы
подчеркивала это.
момент мог сказать, сколько часов пути осталось до финиша.
это было бы для его экипажа тяжелым ударом, настолько напряженными были часы
ожидания. Но он не мог опоздать. Космический корабль летел по вечным и
неизменным законам механики, и его движение в пространстве было так же точно
и безошибочно, как движение самой планеты, к которой он стремился.
человека управляла им. Законы природы не меняются, а воля человека может
измениться. Ни Диегонь, ни кто-либо из его товарищей не допускали и мысли,
что они могут добровольно изменить путь корабля и отсрочить так горячо
ожидаемый момент прилета на Каллисто. Не допускали и не думали о такой
возможности. Но когда до конца пути осталось меньше восьмидесяти часов,
звездолет круто изменил направление полета в сторону от Каллисто. И ни один
человек на его борту не пожалел об этом. Нетерпение, стремление скорее
увидеть близких и родных людей - все исчезло, сменившись другим, более
сильным, более властным чувством. И с еще большим нетерпением экипаж корабля
считал часы, отделявшие их от новой цели, о которой так недавно никто и не
помышлял.
людей, иногда им помогает. Но то, что произошло на звездолете, можно было с
одинаковым основанием отнести к обеим категориям случая.
который вместе с ним приводил в порядок бесчисленные материалы
астрономических наблюдений, сделанных за время пути.
работу.
Каллисто на таком расстоянии?
послать нам сообщение, и мы можем его принять. Перед нашим стартом к Мьеньи
(Автор напоминает читателю, что Мьеньи - каллистянское название нашего
Солнца) было условленно, что за пять суток до финиша сообщения будут
отправляться ежедневно в одно и то же время.
достаточно мощна. Правда, в то время, когда мы улетали на Землю, техника
космической связи была еще несовершенна. Может быть, причина кроется здесь.
Вчерашнее расстояние могло все-таки оказаться слишком большим.
станции.
выговорил русское слово.) Станция на Каллисто должна соответствовать станции
на корабле. Иначе ничего не получится. Они все равно вынуждены пользоваться
той самой установкой, которая была тогда.
подумал, что каллистяне могут быть столь консервативны. Вы просто
недооцениваете возможностей науки и техники. Причина молчания Каллисто
гораздо проще. Звездолет опаздывает.
предположить, что они перестали посылать сообщения? Конечно нет! Они их
посылали и будут посылать, пока корабль не вернется или пока не пройдут все
мыслимые сроки.
ваших соотечественников. Идемте! Это очень интересно.
здесь.
смотрел на маленький круглый экран. О том, что в этом месте находится нечто
вроде "радиостанции", ни Широков, ни его друг даже не подозревали. Им даже
казалось, что они никогда раньше не видели этого экрана.
отдаленно напоминало экран невключенного телевизора. Может быть, это и был
телевизор и сейчас начнется телевизионная передача с Каллисто?..
расстояние мы еще не умеем передавать изображения. По крайней мере, до
нашего отлета не умели, - прибавил он.
заметно дрожали.
потом исчезла и снова появилась.
двигаться и застыла, черная и отчетливая.
передачу, мог его услышать.
изломанные линии. Они как бы выбегали из-за левого края экрана и исчезали за
правым.
был... дан... старт... Семьи... экипажа... здоровы... приветствуют... с
нами... вместе".
пошла вторично, но Леньиньг, так же как в первый раз, громко читал ее, а все
так же внимательно, затаив дыхание слушали. Это был первый за много лет
голос Каллисто, и они готовы были слушать его без конца.
стал почти черным.
перебивая друг друга, стремясь выразить свою радость. Никогда раньше они не
были так похожи на людей Земли, как в эти минуты, после получения известия,
что их близкие живы и ждут их. Черные лица каллистян сияли от счастья.
на прежнем месте, словно ему было жалко расстаться с аппаратом. Очевидно,
совершенно машинально, он медленно вращал "стекло".
Леньиньга, было видно по его сразу изменившемуся лицу. Он глухо вскрикнул и
стремительно наклонился к экрану.
раньше, а быстро и как-то нервно, ломаные линии текста:
Срочная помощь необходима. В моем распоряжении нет никаких средств.
Промедление грозит смертью. Жду ответа".