проданную на Зайгезею. Но была и еще одна причина, по которой даже самые
влиятельные трансгалактические мафиозные картели со всем 1№ штатом
головорезов и программистов обходили Ьуиного стороной: десантный корпус, а
это шестьсот тысяч человекообразных машин смерти со своим кодексом дружоы
и товарищества, никогда не давал никого из "братков" в обиду, будь он хоть
списанный, хоть вписанный. Даже четверти этого корпуса с лихвой хватило бы
на то, что&ы разорвать любой синдикат пополам, вытрясти все наворованное
заодно с его черной душонкой и тысячами трупов.
на Креженя в прямом и переносном смыслах. Крежень ничего не знал о деле...
так, если только в самом общем виде. Но Крежень мог и в общем виде
намекнуть на готовящиеся акции Синдикату. И тогда они и впрямь покойники -
Синдикат работает быстро и четко. Гут не боялся Синдиката, он готов был
объявить войну всему миру, не то что какой-то межсистемнои гангстерской
сети. Пусть только сунутся! Другое мучило 1уга - неспокойно у него было на
дуще. Еще совсем недавно они заливали горе с Дилом Бронксом на его
сказочной космической станции, их обоих дубасила и подвешивала для
протрезвления очаровательная крошка 1 ае^ ка, казалось, душа в душу
слились... и вот, на тебе.
европейским плутократам, вывернет наизнанку старуху-Европу! Но ежели Дил
оплошает, Штаты задавят Старый Свет, задавят вместе с Гугом и всем его
лихим воинством подземелий. Эх, Дил, Дил.
побрататься, покаяться друг перед дружкой, поплакаться... а они зубищами
скрежещут брат на брата. Хорошо еще Иван не видал. Где-то он теперь горе
мыкает? И дождешься ли от него сигнала? Гут уже принял решение, для себя,
молча, втихаря- не будет сигнала до загаданного дня - он сам даст сигнал,
сам начнет! И тогда держись! Парни дрожат от нетерпения, рвутся в бой, их
только спусти с поводка - каждый понял, смекнул, что не на грошовое дело
пойдет, а на одноединственное, фартовое, каких судьба за жизнь больше не
дает, струсил - отпал, решился - иди до конца. Это как наркотик. Гут по
себе знал. Но ждать и догонять - хуже нету. Нервы не железные, не из
колючей проволоки, их на лебедку жизни много не намотаешь.
всем: по свистку работать, весь хабар ихний - после гона на три дня
гулеванье в полную масть, легавые вмешиваться не будут. Но ежели кто из
гнилых наверх выползет, хоть в одну дыру, накажу по закону. Так и скажи.
Но до свистка, чтоб тихо!
мой мальчик! Иван верно толковал, наши души загубленные, но Господу один
раскаявшийся грешник дороже ста праведников, мы, своими руками спасем души
миллиардов, даже если руки наши станут багряными от крови этих нелюдей...
мне горько говорить все это тебе, мой мальчик, но кто ж знал, что именно
на наш с тобой век выпадет конец света?!
насколько мог быть бодр, свеж и здоров Правитель, точнее, его уродливое
тело. Трех минут хватило. Можно продолжать. Еще двое-трое суток кряду.
Аквариум пуст. Тут не должно быть чужих глаз и чужих щупалец. Тут, в
сердце России, вообще не должно быть чужих. Давно позабытая поговорка:
"рыба гниет с головы".
тысячелетия назад. И рецепты были...
Чистильщик всегда не по нраву многим. Многим выродкам. Многим
заблуждающимся. Многим одураченным. Многим недругам. Многим! Но это их
личное дело. Хирург не спрашивает у раковой опухоли, нравится ли ей, когда
ее вырезают или нет, он просто берет нож и вычищает гниль. И хватит,
хватит философствований.
непрошибаемое стекло, разметало по комнате кресла и креслица, диванчики и
стулья... На пороге, точнее, в проеме стоял багрянолицый, избитый до
полной неузнаваемости бывший министр обороны. Его огромная туша
покачивалась, с трудом удерживаясь на ногах. Костюм был изодран в клочья,
в здоровенные рваные дыры проглядывала шерстистая кудлатая грудь. Это был
не человек, это было взбесившееся животное, раненный кабан, поднявшийся на
две конечности.
Оставила в кабинете бронебой!
грандиозные планы, обращаются в пыль-иесвершившиеся великие свершения.
Проклятье! Иван понимал, что он не успеет сбить с ног этого кабана, что
тот опередит его... ствол бронебоя медленно поворачивался от окна к дивану.
истечет кровью, он успеет нажать спусковой крюк, это яснее ясного. Нет, не
спешит! Глаз не видно, только узкие, запекшиеся щелочки... он торжествует!
торжествует свою победу, он смакует этот миг! Ивана передернуло. Так глупо
влипнуть, так глупо, когда все так хорошо шло, надо же!
Выслуживаешься?!
Но он не ошибся - министр обороны, этот бывший министр, предатель,
подонок, мерзавец, ничтожество выдавал себя с головой - он работал на них,
как работал сам Правитель, как работал тот, кому надлежало блюсти
безопасность государства и народа.
Один прыжок! Один удар! Нет, судьба распорядилась иначе. Значит, придется
умереть. Придется.
министр, - но не сразу! Я отшибу тебе ноги, и ты будешь лежать на этом
зеленом ковре и медленно издыхать, у тебя будет время подумать, старый
козел, представить, как твой гнилой труп выбросят в мусорную яму, и как
его будут обжирать вонючие, голодные, бездомные псы... не волнуйся, я сам
позабочусь, чтоб все было именно так! А потом я прикажу привести сюда все
твое ублюдочное семя, я скормлю их крысам в подвалах, понял?! Ты на кого
посмел руку поднять, сука?!
никак не мог остановиться, он ликовал - изуродованный, полумертвый,
истерзанный и забитый, он верил, истово верил, что выживет, выкарабкается
и будет править, ах, как он будет править! его трясло от вожделения и
сладострастия, он захлебывался кровью, но хрипел, хрипел. - А теперь
получай, сука!!!
дуло бронебоя, опустилось до уровня его лодыжек. А потом его ударило будто
десятью ломами, подбросило к потолку, расплющило об него, оставило
кровавое пятно, бросило вниз, на разбитый в щепу паркет, снова ударило и
бросило в беспросветный мрак. Но он пересилил шоковый удар, он вернул себе
сознание, хоть на миг, на долю мига - он воин, и он будет драться до
последнего... как?! Глазам открылось ужасающее - ноги, самое колено были
оторваны, из обгорелых, залитых черной кровью штанин, торчали
раздробленные кости. Боль! Дикая, непереносимая боль! Он вздернул голову
кверху. И прямо над собой узрел торжествующее, багровое лицо, нет, не
лицо, рожу, кабанью, звериную рожу, скалющую крупные, наполовину выбитые
зубы.
рожа,- А, Правитель? Теперь ты понял, что был не прав?!
Громыко Ольга
Пехов Алексей
Ильин Андрей
Маккэфри Энн
Каргалов Вадим
Афанасьев Роман