с Гитой, королева нашла время для нескольких слов: "Ты будешь счастлива,
не бойся русских".
повел к пристани невесту своего князя. Стража шла впереди. Рядом епископ,
продолжавший умные наставленья, и король с королевой. За ними - бароны,
жены баронов, дочери баронов, сыновья баронов. И другие.
бретонец Иан Гоаннек. В первый раз и в последний раз наставник,
опустившись на одно колено, как рыцарь из Прованса, поцеловал руку
ученицы. Ответив поцелуем в лоб, Гита попросила:
Бордо, морской столицы Гиенни - Аквитании, приняли Иана Гоаннека. В общине
бордоских купцов Гоаннек нашел бывавших в Бретани в годы правления тьерна
Конана. Их поручительство и уплата налога дали приезжему права
гражданства.
свойства кораблей и искусство кормчих. В последнем он быстро преуспел, так
как и раньше умел вычислять пути солнца, луны и звезд лучше, чем
мореплаватели.
к зернышку, нанял полтора десятка моряков, разноплеменных, но соединенных
и общностью возраста - он брал зрелых, но не дряхлых, - и опытом моря, и
отсутствием якорей на твердой земле, то есть бессемейных, бездомных. Через
полтора года на прочном, широкобоком и устойчивом корабле они спустились
по Гаронне к морю. Гоаннек взял продовольствия на год и несколько книг из
любимейших. Все остальные он завещал городу Бордо, оставив их в надежных
руках своего душеприказчика - епископа, известного жадностью к писаному
слову.
дорогу и скрылся в пустых и вольных просторах.
корней на твердой земле, он никому не был нужен. Таких забывают - пылинки,
упавшие в воду. Они исчезают совсем, так как забытое подобно не бывшему.
Разницу между тем и другим улавливает философ, а что есть философия?
Слова, слова, слова...
чем будет рассказано дальше.
были откованы из металла желтого цвета и хранились в ларце, вытесанном из
черного камня. Все - не случайно. Металл был связан с Солнцем, Солнце же
служило одним из видимых выражений Бога. Цвет камня был так же темен и
густ, как кровь, выпитая вокруг жертвенников раскаленным и опасным
светилом дня.
рода. Ведь это одно и то же. Уэмак был последним. Потомства у него не
было, все его дети умирали во младенчестве. Самого Уэмака не заботило, что
после него не останется ни одного бесспорного потомка людей - теперь их
называют белыми богами, - которые были принесены восточными ветрами на
западный берег жаркого Океана Соленой Воды.
примерял кольцо. Двенадцать поколений тому назад оно принадлежало первому
предку, прибывшему сюда. Среди своих, нынешних людей Уэмак выделялся
ростом и силой. А это кольцо спадало с его руки. Тот, дальний предок, был
исполином, с могучим телом на толстых костях. Однако же это его дух и его
плоть создали Уэмака. Ибо все имеет начало, и нет никого, кто мог бы
появиться первым, без начала. Начало - Бог извечно безначальный. Этого
нельзя ни понять, ни доказать. Для ленивого разума человека есть одно
свидетельство вечности Безначального - Круг.
чем здесь, там, откуда отплыл предок и бывшие с ним, великий Круг
обозначался камнями. Его изображение повторяли много раз и в разных
местах. Это помогало думать и способствовало познанию скрытого. Там же, на
просторных и плоских берегах, предки предков Уэмака поставили тысячи
камней, малых и громадных, высоких и низких, самых разных, как тысячи
тысяч людей и животных, собранных волей Бога. Каменные толпы были столь
велики, что между ними можно было заблудиться. А тот, кто долго стоял и
глядел, видел нечто великое.
о многом. Знал все о своем народе - о людях, среди которых жил. Он,
последний в роде, был первым здесь.
большое и самое тяжелое кольцо для запястья, дал закон Памяти. Каждого
мужчину - потомка с ранней юности учили знанию того, что было за Океаном,
почему предок Уэмака и его спутники покинули Восточную землю и что
делается на Океане, который справедливо называют Морем Мрака.
кончались дух и плоть, прибывшие с востока. Сыновья его не выжили и более
не рождались, хотя Уэмак не был стар. Дочерей не было вообще. К тому же не
женщина, а мужчина несет в себе зерно рода. Тому доказательство - сам
Уэмак, ни одной чертой лица или тела не похожий на темнокожих людей. И еще
доказательство - изваяние одного из предков, высеченное темным
скульптором. Оно будто снято с самого Уэмака, хотя их разделяет шесть
поколений, и в каждом из поколений матерью была темнокожая женщина с
острым носом и слегка косыми глазами.
проходил через нишу двери, глубина которой удерживала снаружи горячий
воздух. Черная тень упала на ослепляюще-белую полосу света. Слегка
согнувшись, женщина проникла в комнату. Она поставила большое блюдо на
низенький стол, а сама, поджав ноги, устроилась на камышовой циновке рядом
с Уэмаком. Уэмак легко коснулся головы женщины. Рука его, скользнув по
жестким волосам, опустилась на плечо. Отвечая на ласку, женщина прижалась
плечом к бедру мужчины.
Приятен кислый сок плодов. Нежно мясо индейки, самой глупой из всех птиц и
единственной, принявшей неволю. Хорошо, когда есть с кем разделить пищу.
Здесь был и третий - предок Уэмака с лицом своего потомка. Женщина
положила по кусочку мяса и лепешки перед серым камнем изваяния. Могут ли
статуи есть? Кто знает, где в этом мире назначена граница между явью и
мечтой, душой и телом, прошлым и настоящим, сегодняшним днем и будущим?
Одно переходит в другое так же незаметно, как сумерки вчера охватили город
Чалан, как они упадут сегодня и как это же чудо завтра совершится для тех,
кто доживет до вечера следующего дня.
камни: их никто не ест. Но может быть, и камню больно, когда его бьют,
чтобы добыть из него образы, чтоб сложить стену. Может быть, и камень
пьет, когда на него падает дождь или когда на высеченный из камня
жертвенник льется кровь? Но еще хуже, если камень не хочет пить, а его
заставляют. К чему все это? Без мысли жить нельзя. Уэмак научил Оэлло
думать. Ибо счастье и горе всегда идут рядом. О сестры! Душа Ночи и душа
Дня, души Света и Темноты... Пусть будет так. Уэмак был богом Оэлло.
поляне маленькие домики - тогда они казались очень, очень большими - с
крышами из толстых, жестких листьев. Трава тоже была жесткая. Оэлло
видела, как тяжелая черно-серая змея медленно ползла среди тощей травы.
Оттуда, где должен быть хвост змеи, слышался странный треск. Звук
прекратился, и змея стала медленно-медленно поднимать тяжелую голову.
Что-то крикнула мать. Плоский камень с острыми краями ударил змеиную
голову. Мать умела метать камни.
мясо. Из сухих косточек змеиного хвоста сделали амулет против яда. Оэлло
носила его, пока не порвался ремешок. Ее больно били в наказание за
потерю.
Солнце, лес вскоре кончался. Большие деревья сменялись густой зарослью
мелких. Они стояли на кривых голых корнях, цепляясь ими, как пальцами, за
твердое дно, покрытое жидкой грязью, А еще дальше начиналась Соленая Вода
- Океан. Он то заливал снизу корнерукие деревья, то отступал. Тогда брали
все, что попадалось: восьминогих крабов, червей, рыб, ползающих по корням,
раковины. Все шло в пищу, все. На поляне среди домиков сажали маис. Траву
выпалывали руками, острой палкой из тяжелого дерева делали ямки и в каждую
зарывали по два зерна.
нет других людей. Когда ей минуло, наверное, десять лет, начались дни
откровений. Вознося моленья к богам, мужчина, которого называли старшим,
мучил девочку, надрезая ей кожу груди острым ножом из прозрачного камня.
Все собрались кругом и молились, произнося слова, смысл которых был темен
для Оэлло. Она не кричала. Кровь в ранках запеклась. Шрамы изобразили
толстую ящерицу, укус которой смертелен. С этого дня Оэлло назвали
женщиной. Но ничто не изменилось, и прошло еще много лет, прежде чем она
узнала, что значит быть женщиной. А в те дни, когда ранки еще болели,
Оэлло внушили, что женщина есть вещь мужчины. Так устроено Богом, и так
будет всегда. Но некогда было иначе: женщины управляли мужчинами, дети не
знали имен своих отцов. Так длилось, пока боги не решили изменить мир.
лесной поляной вблизи Соленой Воды. Во многих местах живут другие люди. О
них говорили со страхом. В лесу, в той стороне, где Солнце стоит всего
Сертаков Виталий
Березин Федор
Андреев Николай
Никитин Юрий
Шилова Юлия
Орловский Гай Юлий