собирать для татар лошадей, скот, подарки, оружие и одежду.
службу к монголам как "кнези", и это они распространяли ложное
письмо короля Белы, будто бы призывающего народ не сопротивляться
татарам, посылать им дары и мирно оставаться в своих домах.*
однако назначенные из монголов "кнези" вскоре стали требовать,
чтобы население присылало им красивых женщин и уплачивало дань
скотом. Затем они потребовали, чтобы из всех селений явились
мужчины, женщины и дети с новыми ценными подарками, а приняв эти
подарки, монголы всех явившихся беспощадно перебили.
было безразлично. Он горел одним желанием: идти вперед и догнать
ускользающего от него короля Белу, который обещал мадьярам
вернуться и восстановить независимое королевство. Двигаться дальше
было весьма трудно, так как всем ордам пришлось пробираться
горными тропами, где было крайне мало корма для коней и где их
неподкованные копыта разбивались о каменистую почву.
преодолевая крутые горные склоны, и захватил город Загреб. Всюду
он получал известия, что только что здесь проехал король Бела со
своей свитой. Бату-хан двинулся дальше на запад к морю. Наконец с
одной вершины показалась синяя морская равнина, и все спрашивали
друг друга: "Это ли "последнее" море?" Спустившись к нему, монголы
приблизились к небольшому городку, окруженному высокой каменной
стеной. Это оказался старинный город Спалато. В его небольшой
гавани не было ни одного корабля. Только несколько белых парусов
медленно уходило в туманную даль.
Белу жители города покорно раскрыли ворота и вышли навстречу
татарам во главе с градоправителем и несколькими
священнослужителями. Упав на колени, они клялись, что король Бела,
хотя и провел у них некоторое время, но, опасаясь мести гнавшихся
за ним монголов, перешел на корабль и вместе со всеми своими
приближенными ранним утром отплыл в море. Их клетчатые паруса еще
долго были видны в отдалении.
и, не щадя жителей, отобрать у них все съестные припасы, которых
оказалось довольно много на складах, так как они доставлялись туда
венецианскими купцами на кораблях. После трудного голодного пути
через горы азиатские воины наедались, пили вино и бесчинствовали.
в пене обрушивались прозрачные волны, Бату-хан сдерживал коня,
обнюхавшего соленую воду, но не пожелавшего ее пить. Саин-хан
сказал:
наши дивные монгольские кони. Теперь кони дошли до предела, здесь
моя воля уже бессильна. Великий Потрясатель Вселенной завещал
моему отцу, преславном Джучи-хану, пройти все земли на закат
солнца до того места, куда может ступить копыто монгольского коня.
Дошел ли я д этого предела - не знаю! Идти дальше мой конь не
желает. Теперь пришлось бы плыть по воде. Но недостойно для
доблестного багатура менять прочное седло на вертлявую лодку. Я
все же буду продолжать мой путь вдоль берега до города
Тригестума.* Там я решу, следует ли моему победоносному войску
идти дальше, чтобы трепать убегающие дрожащие толпы италийцев,
франков и германов, или воткнуть в землю копье и остановить
поход!"
мысли мог пролететь в 1241 году над "вечерними странами", то он
увидел бы величайшее смятение и ужас, охватившие народы Европы и
их правителей при известии о появлении на восточной границе
страшных загадочных татар, завернутых в звериные шкуры, об их
невероятных стремительных переходах через Польшу, Германию,
Богемию, Венгрию и о разгроме прославленных германских рыцарей и
других войск в битвах при Лигнице, Люблине, Сандомире, Кракове,
Бреславле и в других местах и, наконец, о полном разгроме
мадьярского войска в битвах при Сайо, Буде и Пеште.
неминуемым. Что могло бы удержать грозных завоевателей? Император
германской империи Фридрих II Гогенштауфен писал красноречивые
воззвания ко всем королям, герцогам и баронам, призывая их
объединиться в одну сплоченную сильную армию и оказать
мужественное сопротивление азиатским дикарям Бату-хана, но сам он
был невидим и недоступен, укрывшись в своем загородном дворце на
острове Сицилии.
глаза телесные и духовные. Уже татарская секира лежит у подножия
дерева, и по всему свету разносится весть о враге, который грозит
гибелью всему христианскому миру. Уже давно мы слышим о татарской
угрозе, но считали опасность отдаленной, когда между нами
находилось столько храбрых народов и королей. Но теперь, когда
одни из эти монархов погибли, а другие обращены в рабство, теперь
пришла наша очередь стать оплотом и защитой христианства против
свирепого неприятеля".
Лионе, писал оттуда также пространные послания, призывая верующих
на "священную войну" то против болгар, то против русских
схизматиков, обещая каждому, взявшемуся за оружие и объявившему
себя крестоносцем, прощение грехов и самых страшных преступлений и
прошлых, и настоящих, и будущих. В то же время папа проклинал
императора Фридриха II, обвиняя его в предательстве, в том, что
это он, как слуга дьявола, призвал татар к набегу на Европу.
к границам Мадьярского королевства и не воодушевит собирающиеся
там христианские войска?
говорили, что бесчисленное татарское войско занимает пространство
на двадцать дней пути в длину и пятнадцать в ширину. Будто бы
огромные табуны диких лошадей следуют за ними. Сами татары вышли
прямо из ада* и потому наружностью не похожи на других людей.
ученый архидиакон монах Фома из Сплита записал в своей "Хронике":
ужасная: лицо без бороды и плоское, нос тупой, а маленькие глазки
отстоят далеко друг от друга.
двух кож. Шерстью наружу, так что похожа на чешую. Шлемы у них из
железа или кожи. Оружие их - кривой меч, колчан и лук. Их стрелы с
острыми наконечниками из железа и кости. Татарские стрелы на
четыре пальца длиннее наших. На черных знаменах своих они имеют
длинные пучки из конских волос.
малы ростом, но крепки, привыкли к усиленным переходам и голоду.
Кони, хотя и не подкованы, легко взбираются на горы и скачут по
ним, как дикие козы, и после трехдневной усиленной скачки они
довольствуются коротким отдыхом и малым фуражом.
будто живут от самой суровости воспитания: они не едят хлеба, пища
их - мясо, а питье - кобылье молоко и кровь.
вооруженных куманов, которых они гонят впереди себя и убивают,
если увидят, что те не бросаются слепо в бой. Сами татары неохотно
идут в бой первыми.
Через большие реки им приходится все-таки переплывать на меховых
бурдюках, надутых воздухом, или на камышовых плотах.
огромные полчища, но нет в их таборах ни ропота, ни раздоров, -
они стойко переносят лишения и страдания и упорно борются".
крестовый поход" против татар возглавит крайне богомольный король
французский Людовик IX, еще при жизни объявленный "святым". О том,
как он переживал известия о вторжении в Европу татарского хана
Бату, записал в своей "Хронике" монах Матье Пари, королевский
придворный духовник:
то благочестивая Бланш, мать короля Франции, вскричала, услышав
эти новости:
потоками слез, сказала ему в рассуждении сей опасности как
женщина, но с решительностью незаурядной дамы: