не хочет ли он спуститься и помочь нам полить кустики, тот только
покачал головой, не поднимая глаз. Он сидел, прислонившись спиной к
кабине, натянув одно из армейских одеял на плечи, как серапе. Я не смог
понять выражения его лица, но слышал, как он дышит, - сухо и резко,
словно ветер, дующий сквозь соломинку. Мне это не понравилось.
о своей "мочевой" инфекции, тело еще не забыло, и мне было приятно, что
я могу просто мочиться и не кричать при этом от боли. Я делал свое дело,
глядя на луну и не замечая стоящего рядом Брута, пока он не сказал тихо:
него, испугавшись слегка его интонации.
выплюнуть, как раньше. Может, Джон протянет неделю - он ведь такой
большой и сильный, - но я уверен, что все произойдет быстрее. Кто-нибудь
их нас пойдет проверять, и увидит, что он лежит на своей койке мертвый.
Застегивая брюки, я подумал, что в словах Брута есть смысл. И надеялся,
в общем-то, что он окажется прав. Джон Коффи не заслужил смерти вообще,
если я прав в своих рассуждениях о дочерях Деттерик, но если он все-таки
умрет, то пусть уж лучше не от моей руки. Я не был уверен, что смогу
поднять руку и сделать это, когда потребуется.
закончим это дело.
Джона совсем одного, - глупость на уровне Перси Уэтмора. Я подумал, что
он мог уйти, мог выплюнуть мошек как только увидел, что его не охраняют,
а потом просто рвануть на волю, как Гек и Джим по реке. И останется нам
только одеяло, в которое он заворачивался.
колени. Он поднял лицо на звук наших шагов и попытался улыбнуться.
Улыбка на секунду осветила его изможденное лицо, а потом погасла.
назад в кузов и снова закутываясь в одеяло.
чтобы тебе дали большую чашку горячего кофе. С сахаром и сливками.
только нас самих сначала не арестуют и не бросят за решетку.
смирительную комнату, и она меня уже не беспокоила настолько, чтобы я не
мог заснуть. Я задремал, и мне приснился сон о Голгофе. Гроза на западе
и запах, напоминающий запах можжевеловых ягод. Брут, Харри, Дин и я
стояли вокруг в форме и жестяных шлемах, как в кинокартине Сесиля Б.
справа Перси Уэтмор и Эдуар Делакруа, в центре Джон Коффи. Я посмотрел
на свою руку и увидел в ней окровавленный молоток.
вниз!"
Бруту, а потом проснулся от сильного рывка грузовика. Мы возвращались к
тому месту, где Харри прятал грузовик раньше, в тот день, который сейчас
казался началом эры.
Джон Коффи зацепился коленями и чуть не упал. Мы все втроем ловили его,
и едва он твердо встал на ноги, как приступы кашля опять начали
сотрясать его, на этот раз еще сильнее, чем раньше. Он согнулся пополам,
прижимая ко рту ладони, чтобы приглушить звуки.
пошли той же дорогой обратно. Самой худшей частью этого почти
ирреального отпуска для меня были последние двести метров, когда мы
спешили назад к югу вдоль развилки шоссе. Я уже видел (или мне так
казалось) первые слабые проблески светлого неба на востоке и чувствовал,
что какой-нибудь фермер, вышедший в такую рань собрать свои тыквы или
вскопать последние грядки, обязательно попадется навстречу. И даже если
этого не произойдет, мы услышим чей-то голос (в моем воображении -
Кэртиса Андерсона): "Стой, не шевелись!", когда я буду открывать ключом
"Аладдин" калитку в сетчатой ограде вокруг входа в тоннель. Потом два
десятка охранников с карабинами выйдут из леса, и наше маленькое
приключение закончится.
сильно, что с каждым ударом перед глазами плыли белые точки. Руки были
холодные и онемевшие, и я долго-долго не мог вставить ключ в замок.
не выпали у меня из руки, я поймал их в последний момент.
и повернулся. Через секунду мы оказались внутри. Мы сгрудились за
подъемной дверью и смотрели, как мимо тюрьмы проехал грузовик,
развозящий свежий утренний хлеб. Рядом с собой я слышал неровное дыхание
Джона Коффи. Оно напоминало звук двигателя, который давно не смазывали.
Когда мы выходили, Джон легко придерживал подъемную дверь для всех нас,
но на этот раз мы его даже не просили, это было исключено. Мы с Брутом
подняли дверь, а Харри провел Джона вниз по ступенькам. Великан шел
тяжело, но все же спустился. Мы с Брутом быстро юркнули за ним, потом
опустили за собой дверь и снова закрыли на замок.
локтем в ребра.
не окажется в своей камере.
отдавались в гулком тоннеле. - Вечер не закончится, пока мы его не
успокоим.
ЧАСТЬ 6
КОФФИ ПРОХОДИТ МИЛЮ
Глава 1
остановилось для меня, - я вспоминал ту ночь, когда мы с Харри и Брутом
вывезли Коффи из блока к Мелинде Мурс, пытаясь спасти ей жизнь. Я уже
писал о том, как мы напоили наркотиками Вильяма Уортона, хвастливо
называвшего себя вторым Крошкой Билли, о том, как мы запаковали Перси в
смирительную рубашку и затащили в комнату с мягкими стенами в конце
коридора. Я писал о нашей странной ночной поездке - жутковатой и
волнующей одновременно - и о чуде, свершившемся в конце пути. Мы видели,
как Джон Коффи спас женщину, находившуюся не просто на краю могилы, но
и, как нам казалось, на самом ее дне.
"Джорджия Пайнз". Пожилые люди спускались на ужин, потом ковыляли в
Центр отдыха (да, здесь вы можете усмехнуться) принять вечернюю порцию
мыльных опер. Вроде бы я помню, как мой друг Элен принесла бутерброд, я
поблагодарил, а потом съел его, но совсем не могу сказать, ни в котором
часу она приходила, ни с чем был этот бутерброд. Я почти целиком
находился там, в 1932-м, когда мы покупали бутерброды у старого Тут-Тута
с тележкой, расписанной библейскими изречениями, за пять центов - с
холодной свининой, за десять - с говядиной.
очередной ночи чуткого и беспокойного сна. Я слышал, как Микки - может
быть, не самый лучший здесь санитар, но уж точно самый добрый - напевает
своим чистым тенором "Долину Красной реки", проходя по комнатам и
раздавая вечерние лекарства: "Из долины, говорят, ты уезжаешь... Будет
ясных глаз твоих нам очень не хватать...". Эта песня опять напомнила мне
о Мелинде и о том, что она сказала Джону, когда произошло чудо. "Ты мне
снился. Мне снилось, что ты блуждаешь в темноте, как и я. Мы нашли друг
друга".
писал. Я дошел до того места, где Харри напомнил нам, что даже если мы
доставили Джона в тюрьму незамеченными, нас еще ждет Перси. "Вечер еще
не закончен, пока мы не уладили дело с ним", - примерно так выразился
Харри. На этом месте мой длинный день, исписанный отцовской ручкой,
все-таки закончился. Я положил ее, как мне казалось, лишь на секунду,
чтобы хоть немного размять затекшие пальцы, - а потом опустил голову на
руки и закрыл глаза, чтобы отдохнули. Когда я открыл их опять и поднял
голову, на меня через окно глядело утреннее солнце. Я глянул на часы и
увидел, что уже девятый час. Я проспал, как старый пьяница, положив
голову на руки, около шести часов. Я встал, покачиваясь, чтобы вернуть к
жизни свою спину, и подумал, что не мешало бы спуститься на кухню, взять
пару гренков и пойти на утреннюю прогулку, а потом посмотрел на кипу
исписанных листов, рассыпанных по столу. И сразу же решил ненадолго
отложить прогулку. Да, у меня были обязанности, но они могли подождать,
мне совсем не хотелось сегодня утром играть в прятки с Брэдом Доланом.
доделать начатое, несмотря на протесты души и тела. Иногда это
единственный способ закончить дело. И сильнее всего, я помню, в то утро
Лукьяненко Сергей
Шилова Юлия
Корнев Павел
Жюль Верн
Херберт Фрэнк
Шилова Юлия