испить доведется!
Задорит, значит, парня. Илья видит - верно, тяжело, - вовсе озлился.
- Пей, - кричит, - сама!
Усилился, поднял маленько ковшик да и норовит опрокинуть на старушонку. Та
отодвинулась. Илья за ней. Она дальше. Тут жердинка и переломилась и вода
разлилась. Старушонка опять смеется:
- Ты бы ковшик-то на бревно насадил... Надежнее бы! Илья в ответ грозится:
- Погоди, убогая! Искупаю еще! Тут старушонка и говорит:
- Ну ладно. Побаловали - и хватит. Вижу, что ты парень гораздый да удалый.
Приходи в месячную ночь, когда вздумаешь. Всяких богатств тебе покажу.
Бери, сколько унесешь. Если меня сверху не случится, скажись: "Без ковша
пришел", - и все тебе будет.
- Мне, - отвечает Илья, - и на то охота поглядеть, как ты красной девкой
оборачиваешься.
- По делу видно будет, - усмехнулась старушонка, опять молодые зубы
показала.
Двоерылко все это до капельки видел и до слова слышал.
"Надо, - думает, - поскорее на прииск бежать да кошели наготовлять. Как бы
только Илюшка меня не опередил!"
Убежал Двоерылко. А Илья взгорочком к дому пошел. Перебрался по кочкам
через болотце, домой пришел, а там одна новость - бабкиного решета не стало.
Подивился Илья - кому такое понадобилось? Сходил к своим заводским дружкам,
поговорил с тем, с другим и обратно на прииск пошел, только не через
болото, а дорогой, как все ходили.
Прошло так дней пяток, а случай тот у Илюхи из головы не выходит - на
работе помнится и сну мешать стал. Нет-нет и увидит он те синие глаза, а то
и голос звонкий услышит:
"Приходи в месячную ночь, когда вздумаешь".
Вот Илюха и порешил:
"Схожу. Погляжу хоть, какое богатство бывает. Может, и сама она мне красной
девкой покажется".
В ту пору как раз молодой месяц народился, ночи посветлее стали. Вдруг на
прииске разговор - Двоерылко потерялся. Сбегали на завод - нету. Смотритель
велел по лесу искать - тоже не оказалось. И то сказать, искали - не
надсажались. Всяк про себя думал: "От того убытку нет, коли вор потерялся".
На том и кончилось.
Как месяц на полный кружок обозначился, Илюха и пошел. Добрался до места.
Глядит - никого нет. Илья все же со взгорочка не спустился и тихонько
молвил:
- Без ковша пришел.
Только сказал, сейчас старушонка объявилась и ласково говорит:
- Милости просим, гостенек дорогой! Давно поджидаю. Подходи да бери,
сколько унесешь.
Сама руками-то как крышку над колодцем подняла, а там и открылось богатства
всякого. Доверху набито. Илье любопытно на такое богатство поглядеть, а со
взгорочка не спускается. Старушонка поторапливать стала:
- Ну, чего стоишь? Бери, говорю, сколько в кошель уйдет.
- Кошеля-то, - отвечает, - у меня нету, да и от бабки Лукерьи я другое
слыхал. Будто только то богатство чисто да крепко, какое ты сама человеку
подашь.
- Вишь ты, привередник какой! Ему еще подноси! Ну, будь по-твоему!
Как сказала это старушонка, так из колодца синий столб выметнуло. И выходит
из этого столба девица-красавица, как царица снаряжена, а ростом до
половины доброй сосны. В руках у этой девицы золотой поднос, а на нем груда
всякого богатства. Песок золотой, каменья дорогие, самородки чуть не по
ковриге. Подходит эта девица к Илюхе и с поклоном подает ему поднос:
- Прими-ко, молодец!
Илья на прииске вырос, в золотовеске тоже бывал, знал, как его - золото-то
- весят. Посмотрел на поднос и говорит старушонке:
- Для смеху это придумано. Ни одному человеку не в силу столько поднять.
- Не возьмешь? - спрашивает старушонка.
- И не подумаю, - отвечает Илья.
- Ну, будь по-твоему! Другой подарок дам, - говорит старушонка.
И сейчас же той девицы - с золотым-то подносом - не стало. Из колодца опять
синий столб выметнуло. Вышла другая девица. Ростом поменьше. Тоже красавица
и наряжена по-купецки. В руках у этой девицы серебряный поднос, на нем
груда богатства. Илья и от этого подноса отказался, говорит старушонке:
- Не в силу человеку столько поднять, да и не своими руками ты подаешь.
Тут старушонка вовсе по-девичьи рассмеялась.
- Ладно, будь по-твоему! Тебя и себя потешу. Потом, чур, не жалеть. Ну, жди.
Сказала, и сразу не стало ни той девицы с серебряным подносом, ни самой
старушонки. Стоял-стоял Илюха - никого нет. Надоело уж ему ждать-то, тут
сбоку и зашуршала трава. Поворотился Илюха в ту сторону. Видит - девчонка
подходит. Простая девчонка, в обыкновенный человечий рост. Годов так
восемнадцати. Платьишко на ней синее, платок на голове синий, и на ногах
бареточки синие. А пригожая эта девчонка - и сказать нельзя. Глаза -
звездой, брови - дугой, губы - малина, и руса коса трубчатая через плечо
перекинута, а в косе лента синяя.
Подошла девчонка к Илюхе и говорит:
- Прими-ка, мил друг Илюшенька, подарочек от чистого сердца.
И подает ему своими белыми рученьками старое бабки Лукерьи решето с
ягодами. Тут тебе и земляника, тут тебе и княженика, и желтая морошка, и
черная смородина с голубикой. Ну, всяких сортов ягода. Полнехонько решето.
А сверху три перышка. Одно беленькое, одно черненькое, одно рыженькое,
натуго синей ниточкой перевязаны.
Принял Илюха решето, а сам как дурак стоит, никак домекнуть не может,
откуда эта девчонка появилась, где она осенью всяких ягод набрала. Вот и
спрашивает:
- Ты чья, красна девица? Скажись, как тебя звать величать?
Девчонка усмехнулась и говорит:
- Бабкой Синюшкой люди зовут, а гораздому да удалому, да простой душе и
такой кажусь, какой видишь. Редко только так-то бывает.
Тогда уж Илюха понял, с кем разговор, и спрашивает:
- Перышки-то у тебя откуда?
- Да вот, - отвечает, - Двоерылко за богатством приходил. Сам в колодец
угодил и кошели свои утопил, а твои-то перышки выплыли. Простой, видно, ты
души парень.
Дальше Илья и не знает, о чем говорить. И она стоит, молчит, ленту в косе
перебирает. Потом промолвила:
Буджолд Лоис
Афанасьев Роман
Посняков Андрей
Флинт Эрик
Ковальчук Вера
Прозоров Александр