Чтение 58–й страницы книги ~Журавленок и молнии~

поднимая головы.

В полутемной прихожей не было окон, и Журка включил яркую лам-
почку. Женщина растерянно мигнула. Журка увидел ее тоскливые, беспо-
мощные глаза, дряблые щеки, маленький жалобный подбородок и понял
вдруг, что это лицо ему знакомо. Но откуда и почему, не вспомнил.
Они встретились глазами, и Журка торопливо перевел взгляд на маль-
чишку.

Тот казался чуть младше Журки. По виду - класса из четвертого.
Тощий, с большими ушами, торчащими из-под прямых черных прядок. Во-
лосы упали вперед, лица не разглядеть. Он был в новых сандалетках,
голубых носочках, в летнем синем костюмчике с олимпийскими колечками
на кармашке. Новый этот костюмчик сидел на мальчишке неловко и твер-
до, торчал острыми углами - как спичечный коробок, наткнутый косо на
длинную лучинку. Кое-где на жесткой материи заметны были слежавшиеся
складки. И Журка вдруг догадался, что в эту нарядную, поспешно куп-
ленную одежду мальчишку засунули специально: чтобы он казался более
приличным, более воспитанным. Даже более маленьким. Это, мол, не ху-
лиган, а ребенок, который случайно совершил нехороший поступок.

Волчонка одели в костюмчик смирного зайчика. Журка снисходи-
тельно усмехнулся этой мысли, но злости к "волчонку" не почувство-
вал. Появилась только какая-то смесь обиды и пренебрежительной жа-
лости. И еще болезненное любопытство: каково ему сейчас?

Журка представил себя на месте "волчонка" и зябко шевельнул
плечами: лучше не думать про такое...

- Вы заходите,- стесненно сказал он.- Посидите...

- Да чего ж...- опять проговорила женщина, однако нагнулась,
чтобы расстегнуть туфли.

- Не надо,- поспешно остановил ее Журка.- Что у нас, музей, что
ли... Вы идите в комнату и садитесь. Папа скоро...

В комнате он отодвинул от стола два стула. Женщина села, опус-
тила с головы на плечи косынку, разгладила на коленях слишком яркое
цветастое платье. Вздохнула. Мальчик не сел. Встал рядом с ней, сбо-
ку от стула. Все такой же: с опущенной головой и неподвижный. Только
пальцы его суетливо мяли и дергали края штанишек. Женщина сильно
хлопнула его по руке. Потом громко, будто здесь было много людей,
проговорила:

- Родила его на свою голову! На старости-то лет! Маюсь вот те-
перь... У мальчика тоже проси прощения, бандит! Ты ведь и его мог
прибить!

"Волчонок" быстро облизал губы, приоткрыл рот, судорожно глянул
из-под волос на Журку. У него были какие-то ощетинившиеся и в то же
время умоляющие глаза.

- Не надо у меня ничего просить!- почти крикнул Журка.- Вы...
посидите. А я пойду. У меня уроки...

Он ушел в свою комнату, сел к секретеру, открыл первую попавшу-
юся книжку - учебник истории. Посидел над ним, не зная, что делать.
Подумал: "Хоть бы скорее папа пришел..." Потом не выдержал, оглянул-
ся.

В открытую дверь женщину не было видно - только краешек стула с
цветастым платьем. А мальчишка был виден весь. И они опять встрети-
лись глазами.

Это был взгляд чуточку дольше, чем первый. И Журка почувство-
вал, как страшно, мучительно стыдно и тоскливо сейчас "волчонку".

"Если бы знал, ни за что бы, небось, не кинул",- подумал про
него Журка.

А зачем кидал?

В самом деле, зачем?

Что его толкнуло схватить булыжник и швырнуть в стекло летящей
машины? Ведь ни Журка, ни отец никогда-никогда и ничего-ничего не
сделали ему плохого.

Зачем?

Да, это, оказывается, был главный вопрос. Он сразу же засел в
Журке твердым колючим кубиком.

Если бы понять: почему был брошен камень? Журке теперь каза-
лось, что жить тогда стало бы проще и легче. Может быть, мальчишка
не так уж виноват? И Журка однажды схватил кусок щебня и хотел швыр-
нуть в машину. Правда, вслед, а не навстречу, но мог бы и навстречу.
От жгучей боли, от обиды, от злости на весь мир. Что он тогда пони-
мал?

Люди, которые мчались в том "Запорожце", наверняка не хотели
обрызгать Журку. Наверно, и не заметили его. Может быть, спешили по
важному делу. Но в тот яростный миг Журка считал себя правым. Это
хоть как-то можно понять.

А "волчонок"? Может, и с ним было что-то похожее?

Журка опять уткнулся в учебник, не видя ни букв, ни картинок. И
тут услыхал:

- Мальчик... Наверно, мы потом придем, попозже. Нехорошо так
сидеть-то... Мы пока по магазинам походим, а через часик опять зай-
дем...

Журка вышел в большую комнату.

- Ну... как хотите. Я скажу папе...

- Ты уж скажи, а мы придем еще раз... Вот не простит тебя его
папа, в колонию попадешь, дурак, или в школу специальную... Пошли
давай!- Она сильно дернула сына.

- Постойте,- неожиданно для себя сказал Журка.- Вы его оставь-
те... Здесь оставьте.

- А... как? Зачем?- растерялась она.

- Идите в магазины, а он пока пускай здесь... Папа придет, они
и поговорят.

- Без меня?

- Ну, не вы же камень кидали,- чуть усмехнулся Журка.- Он ки-
дал, он пусть и отвечает.

- Да что он скажет-то? Одно знает: в пол упрется глазищами - и
ни гугу.

- Ну, ничего. Может, не упрется...

- А будет папа с ним с одним-то разговаривать?

- Будет. Даже лучше, если с одним,- схитрил Журка.- А то ска-
жет: мама пришла заступаться...

Мать взглянула на мальчика.

- Оставайся, я через час приду.... Да проси прощения как следу-
ет! Сльшишь?

- Слышу,- как неживой, прошептал "волчонок". Это было первое,
что он сказал здесь.

Журка запер за матерью мальчишки дверь и вернулся в комнату.
"Волчонок" все так же понуро стоял у опустевшего стула.

- Сядь,- насупленно сказал Журка.

Тот сразу сел - будто ноги подломились. Сдвинул коленки. Вце-
пился в них пальцами с мелкими бородавками и грязными ногтями. Стал
смотреть перед собой. И Журка увидел, что это вовсе не волчонок, а
мальчишка, совсем сломленный бедой. Беспомощный и покорный.

Журка ощутил полную власть над этим пацаненком. Его можно было
поставить на колени, можно было отлупить, и он бы не стал сопротив-
ляться. На миг такое всесилие сладко обрадовало Журку. Но если один
всесилен - другой полностью беспомощен. А ужас такой беспомощности
Журка когда-то сам испытал. Он вздрогнул. Нет, не хотел он для этого
мальчишки ни боли, ни унижения. Он только хотел понять...

- Знаешь, зачем я тебя оставил?- спросил Журка.

Мальчик отрицательно мотнул головой.

- А ты подумай!- с прорвавшейся злостью крикнул Журка.

Мальчик помолчал и спросил совсем тихо:

- Бить?

Журку опять передернуло - от стыда и обиды.

- Ну на кой черт мне тебя бить?- резко проговорил он.- Мне
только надо знать: зачем ты кидал камень в машину? Скажи!

Мальчик повернул голову и посмотрел на Журку - более долго, чем
раньше. У него были очень темные глаза, а вокруг них лежала тень.
Может быть, это от природы, а может быть, от какой-то болезни. Или
от долгих слез. Глаза смотрели издалека, из тоскливой глубины.

- Я не знаю...- прошептал мальчик, и Журка заметил, как под его
жесткой, стоящей коробом рубашкой беспомощно шевельнулось плечо.

- Что ты не знаешь?

Мальчик так стиснул коленки, что побелели ногти. Но он не отвел
глаз и повторил более громко, с усталостью и отчаянием:

- Ну, я правда не знаю. Все спрашивают: "Почему, почему?"- а я
кинул, и все... Просто...

У него оказался неожиданный голос, вовсе не подходящий для та-
кого мальчишки. Низковатый, с хрипотцой, будто от легкой простуды.
Таким голосом говорил бы, наверно, плюшевый медвежонок, если бы нау-
чился человечьему языку...

Задребезжал в прихожей звонок. "Папа" - решил Журка, но не об-
радовался. Ему хотелось окончить разговор один на один.

Пришел не отец, а Горька. А Журка совсем забыл, что они догово-
рились насчет кино!

- Идем?- спросил Горька.

Журка сказал, поморщившись:

- Не могу я сейчас. Тут у меня сидит один... "Диверсанта" при-
вели, который в машину камень пустил.

- Да ну-у?!- удивился и, кажется, обрадовался Горька.- Можно
посмотреть?

Не дожидаясь ответа, он шагнул в комнату и весело уставился на