могли одновременно наблюдать происходящее в обеих комнатах, вращение
прекратилось. Мальчик остался на правой половине, а Клара перешла к
Бледногубому в гостинную.
ведь доктор сказал - обычный детский синдром, температура спадет и все
развеется.
он не верит нам. Он прямо говорит: вы не настоящие.
сбить температуру.
чем дети, и от этого детишкам кажется, будто от них что-то скрывают, ну
а уж если скрывают что-то, то можно подумать и о всеобщей игре, он вы-
растет, поймет и успокоится. Не волнуйся.
разрывается, когда он так смотрит на меня... - Клара сделала паузу и уже
с каким-то сомнением добавила: - ведь я его мать.
хо, и это нормально, ведь так должно быть.
ему, поверил, что он искренне переживает, и тоже хочет помочь и Кларе и
их сыну, видите, до чего я доверчивый человек, но, слава богу, последую-
щие события не дали мне расслабиться.
"разбитых несчастьем родителей", мальчик встал с постели, это было осо-
бенно подчеркнуто специальным прожектором, подошел к двери и прислушался
к разговору родителей. Благодаря удачному расположению сцены было видно
одновременно и родитетелей, и мальчика.
прислонившись ухом к дверному косяку, изображал смертельное любопытство.
Казалось, вся жизнь этого ребенка зависела от того, что он там услышит.
ры, громко спросил Бледногубый.
под дверью, и надо осторожнее выражаться. Бледногубый понимающе кивнул
головой и, обращаясь к залу, еще громче изрек:
к двери, добавил: - Но для ребенка с неокрепшим телом - губительная. Кто
же мы, отец и мать - Актеры? Куклы?
означать? Да и что она, на самом деле, разделяла, пока продолжалось
действие? Неужели, она могла развести по разные стороны лицедеев? Неуже-
ли, они хотели меня убедить в том, что мальчик и родители противостоят
друг другу в каком-то важном вопросе? В вопросе о существовании и бытии?
Может быть, - да, стал я потихоньку догадываться о цели спектакля. Раз-
деляя актеров на две неравные группы, они пытаются убедить публику в ес-
тественности одной из них. Мол, справа на самом деле есть несчастный
больной воображением ребенок, а те, что слева - всего лишь марионетки,
заучившие ранее написанные слова. Ну да, прием срабатывает - зал затих,
увлекаясь действием. Но меня-то не проведешь. Я - то помню как все было
на самом деле, когда я стоял под дверью и подслушивал разговор своих ро-
дителей. Все было не так. Мои настоящие родители убивались горем, а не
шушукались с публикой. Ну да, появлялись время от времени какие-то нез-
накомые люди, быть может, врачи или далекие родственники, но они же не
шушукались у меня за спиной, а если и говорили шепотом, то исключительно
ради спокойствия моего воображения. Я так увлекся анализом происходящего
(в чем, как вы могли убедиться, я достиг немалых успехов), что пропустил
кусок действия.
семейное ложе. Прожектор выхватывает из темноты мальчика. Тот уже открыл
дверь и тихо, на ципочках, подоходит к столу и берет нож. Рассматривает
его, подставляя в центр светового пучка - лезвие страшно и ярко блистает
в детских руках. Затем отправляется к родительской постели. Зал в напря-
жении затих. Наступает пауза, в конце которой раздается зловещий скрип
открывающейся дверцы бельевого шкафа.
ня не касается, и, будто изголодавшийся зритель, спешу в буфет. Конечно,
я ожидал какого-нибудь фортеля и со стороны зала, но здесь, слава богу,
ошибся. Во всяком случае, ничего осбенного в зрительской массе не было -
обычные жители столицы и ее гости. Да и глупо предполагать, что такую
массу народу, а в зале был аншлаг, специально наняли для розыгрыша. Да и
что я такого придумал, - рассуждал я, перетоптываясь у выхода в фойе и
все-таки следя боковым зрением за ближайшими окрестностями, - ведь и сам
Бледногубый объяснил происхождение этого детского синдрома. Ну да, был у
меня в детсве такой страх, ну и что, мало ли общих болезней?
боковой двери меня поманила тонкая женская рука, - сюда, мол, сюда. Гос-
поди, почему я никогда не могу отказать? Я очутился в узком коридорчике,
почти в объятиях Клары.
лекла за собой. - Пойдемте ко мне в каморку, перекусим, вы ведь, навер-
ное, страшно голодны.
театральную уборную какой-нибудь Сары Бернар. Зеркала, мягкая мебель с
витыми ножками, шелковые портьеры , и запах, головокружительный запах
кремов, грима и, конечно, духов. На сервировочномстолике дымился ужин:
закуски, фрукты, бутылка шампанского в серебрянном ведерце... Откуда?
Когда на прилавках по всей Москве одна килька, и та - в томатном соусе.
пуфик, и она, любезно, подтолкнула ко мне столик.
хоть какую-то логику развитию сюжета.
больше молчать.
ня не обойдутся, ужинайте спокойно и не торопите события.
ладывая на тарелку ломтики ветчины, салями и сыра. Клара легким движени-
ем вскрыла шампанское , а я тем временем схватил серебряный нож и при-
нялся двигать горками черной икры по масляной равнине белого хлеба.
за моими движениями.
сил я.
наш ужин, ведь он есть результат, т.е. продолжение каких-то прошлых со-
бытий. Ну, как икра?
лоноватую сущность.
продолжается, так за продолжение!
до дна, а она лишь пригубила.
пузанчике, - я игриво показал на дымящуюся фарфоровую чашу, прикрытую
крышкой, с торчащим в специальном проеме серебряным половником.
такой многопытный и взыскательный зритель, и нам бы не хотелось вас ра-
зочаровывать банальным, предсказуемым спектаклем.
жизнь?
ральность икры, нужно раздавить хотя бы одну икринку.
терброд.
Херберт Фрэнк
Круз Андрей
Ильин Андрей
Чернецов Андрей
Курылев Олег
Смоленский Вадим